History, Archeology and Ethnography of the Caucasus

На начальном этапе освободительной борьбы на территории Чечни с 1840 г. особую роль сыграли такие наибы и предводители чеченцев, как Ташав-Хаджи из Эндирея, Байсунгур из Беноя, Мааш из Зумсоя, Шуаиб-мулла из Центороя, Джавадхан из Дарго, Иса из Гендергена, Дуба из Улус-Керта, Сухаиб из Арсеноя, Батуко из Шатоя, Атабай из Урус-Мартана, Султан-Мурад из Беноя, Магомед из Герменчуга. Интересующие нас сведения о деятельности Байсунгура из Беноя на начальном этапе народно-освободительной борьбы можно найти в официальных материалах кавказского командования (рапорты, докладные, отчеты, обзоры военного командования, сведения разведчиков и информаторов, показания пленных, перебежчиков и т.д.). К другой, не менее важной группе источников относятся документы, возникшие в недрах самого государства Шамиля, - это письма, воззвания предводителей, имамов, наибов, ученых, постановления Государственного Совета Имамата (диван-хана), решения общеимаматских съездов, низамы Шамиля. Из этой же группы источников особо ценная информация содержится в арабоязычных документах (письма и обращения Шамиля, наибов, мудиров, ученых и должностных лиц Имамата), вводимых в научный оборот впервые за последние годы. Сведения, касающиеся Байсунгура из Беноя, можно встретить в трудах дагестанских, чеченских, русских, европейских, турецких и кавказских историков и писателей. Не менее ценны сведения о сподвижниках Шамиля, наибах и мудирах, в том числе и о Байсунгуре, которые имеются в документальных источниках, опубликованных по инициативе царской колониальной военной администрации и посвященных полувековой борьбе народов Кавказа за свою независимость. При всей обширности этих источников, к ним необходимо относиться критически, т.к. события и факты там излагаются односторонне и тенденциозно. Сведения о Байсунгуре можно получить из материалов устного народного, этнографического и литературно-художественного характера на аварском, чеченском, кумыкском и других языках, еще не переведенных на русский язык и не введенных в научный оборот. В них раскрывается военный талант чеченского наиба Байсунгура из Беноя, такие его человеческие качества, как храбрость и отвага, мужество и преданность делу борьбы за свободу народов, толерантное отношение к иноверцам, пленным русским офицерам и солдатам, мухаджирам, его доступность простым людям, высокую нравственность и порядочность которых он в условиях кровопролитной и тяжелой войны высоко ценил. Байсунгур оставил после себя доброе и честное имя, которое ассоциируется с такими бесценными понятиями, как величайшая храбрость и отвага, безграничная любовь к родной земле, преданность своему чеченскому и другим народам Кавказа. По возрасту Байсунгур (1794 г.р.) был старше имама Шамиля (1797 г.р.), младше второго имама Гамзатбека (1789 г.р.), ровесником первого имама Газимухаммада (1794 г.р.) и шейха Ташав-Хаджи из Эндирея (он родился приблизительно между 1794 и 1798 гг.). Байсунгур участвовал в народно-освободительном движении под руководством первого имама Газимухаммада до октября 1832 г., второго имама Гамзатбека - до сентября 1834 г., Ташав-Хаджи - до 1843 г. и под руководством имама Шамиля до августа 1859 г. После пленения Шамиля с конца 1859 г. по февраль 1861 г. продолжал возглавлять освободительную борьбу горцев-чеченцев за свободу и независимость. Среди всех сподвижников - наибов, мудиров, всех трех имамов, за исключением учителя Шамиля Джамалудина из Казикумуха, друга Шамиля с юношеских лет Юнуса из Чиркея, вряд ли найдется такая легендарная личность, как Байсунгур, который был рядом с Шамилем и помогал ему. За время существования государства Имамат с 1826 по 1859 гг. более 600 дагестанцев, чеченцев и представителей других народов Северного Кавказа стали наибами, мудирами, мухтасибами, кадиями, муфтиями. Большинство из них погибло в ходе сражений с царскими войсками, некоторые из них не успели повоевать даже в течение двух-трех лет, большая часть оставшихся в живых покорилась царскому командованию в течение последних двух лет войны (1858-1859 гг.). Отдельные из них, продолжая служить, но уже чиновниками (наибами, кадиями, военными) царского правительства, пережили самого Шамиля и Байсунгура вплоть до конца XIX в. Байсунгур был единственным сподвижником всех трех имамов, он продолжал воевать с царскими войсками до конца своей жизни, вплоть до пленения в 1861 г. По длительности перенесенных страданий и лишений за период участия в народно-освободительной борьбе ему не было равных. Если первый имам Газимухаммад возглавлял народно-освободительную борьбу в течение шести лет (1826-1832 гг.), второй имам Гамзатбек был имамом не более полутора лет (с конца 1832 до сентября 1834 гг.), Ташав-Хаджи был во главе чеченцев свыше 17 лет (с 1826 по 1843 гг.), Шамиль (как он сам говорил) боролся за свободу 30 лет, то Байсунгур боролся за свободу 33 года, ровно половину своей жизни. Байсунгур был особо яркой личностью. По своим поступкам и делам ему не было равных среди сподвижников имама Шамиля. В период Кавказской войны выдающихся храбрецов среди дагестанцев, чеченцев, представителей других народов Северного Кавказа было очень много. В то же время человека с такой судьбой, как у Байсунгура, участвовавшего в освободительных войнах с физическими увечьями, полученными в сражениях с противником, с такой невероятной храбростью, величайшей терпимостью, силой воли, вряд ли можно было встретить. Поэтому всенародная любовь к личности Байсунгура, множество народных легенд и преданий дагестанцев и чеченцев о нем еще раз свидетельствуют о неординарности, величайшей храбрости всенародного героя Кавказа. В ходе сбора материалов о легендарном Байсунгуре автору посчастливилось познакомиться и использовать значительный объем информации из исторических романов авторов XIX и XX вв., народных преданий, рассказов, стихов, поэм, поговорок и легенд, сложенных о нем народами Дагестана, Чечни и России. Эти материалы в целом отражают горский характер, дух, внутренний мир личности Байсунгура. Он был выдающимся сыном чеченского, дагестанского и всех народов Кавказа. И в наши дни прирастает безграничная народная любовь к нему, его делам и поступкам. Это был любимец всех народов, завоевавший славу и почет своим мужеством, безграничной храбростью и отвагою. Байсунгур (по чечен. БойсагIар) родился в селении Лом-Корц (одно из беноевских селений) в 1794 г. в семье чеченца Баршкъи из рода Эди-некчи, проживающего в ауле Беной (современный Ножай-Юртовский район Чеченской республики). Баршкъи был сыном Эди. У того кроме него были и другие сыновья: Маммакхи, Тумое, Лавмар, Баршкхи, которые являются родоначальниками ответвлений тейпа Эди [1, с. 268; 2, с. 119; 4, с. 286]. Баршкъи - сын основателя беноевского гаре(некъи) Эди. По тогдашним меркам, Баршкъи был довольно состоятельным человеком: у него были земли не только в Лом-Корце, но и в других беновских селениях: Беное, Беной-Ведено, Алхане и в Булгат-Ирзу. Известный краевед Давуд Тульпаров из Беноя отмечает: «По словам Циригова Альви, уроженца Беноя, родовые земли Баршкхи, отца Байсунгура, были и в Беное, и Беной-Ведено, и Лем-Корце, и в Алхане, и в Булгат-Ирзу, то, что он жил исключительно в Лем-Корце, является не совсем достоверным, в местечке Iели Некъе у Байсунгура была сакля, но жил он там крайне редко. В основном проживал он в Беное, недалеко от Оси-Юрта. У Баршкхи было четыре сына: СумгIати, Умар, Байсунгур (БойсагIар) и Бира. Если Байсунгур и Бира все время воевали, за хозяйством ухаживать у них просто не было времени, то самым состоятельным из них был Умар. После тяжелого поражения при Ахульго, Шамиль был принят Байсунгуром в доме Умара. У Эди отцом был Геди, а его отцом ЖаIпар» [Полевой материал автора]. Байсунгур родился третьим ребенком в семье и был на четыре года старше имама Шамиля (Шамиль родился в 1797 г. в с. Гимры Унцукульского района Республики Дагестан). У Баршкъи, как уже было сказано, было четыре сына: Сумгаит, Умар, Байсунгур и Бира. Двое последних постоянно были рядом с Ташав-Хаджи, вплоть до его смерти. Как свое, так и хозяйства воевавших братьев вел старший брат Байсунгура - Умар, самый состоятельный из них. Именно в его доме чаще всего останавливался Ташав-Хаджи, когда приезжал в Беной. Здесь он принимал и раненого Шамиля в 1839 г. [Полевой материал автора]. Как известно, Шамиль и его соратники первую помощь и поддержку получили от рода Байсунгура. У беноевцев есть девять родов-гаров. Как отмечал Давуд Тайпуров: «Люди одного гара считаются родственниками. Эти гары таковы: Жоби-некъе, Уонжби-некъе, Iасти-некъе, Ати-некъе, Чупал-некъе, Очи-некъе, Доьвши-некъе, а также Эди-некъе и Гуьржмахкахов. Все мы - беноевцы - тейповые братья и равны между собой. Мы всегда помогаем друг другу и защищаем друг друга. Над нами шутят люди из окружающих селений, называя нас «большеногими беноевцами», потому что у нас очень много людей крупного телосложения. Люди уважают нас за бесхитростность, прямоту, верность слову и бесстрашие. Наш тейп самый сильный и многочисленный в Чечне. Мы чистые чеченцы. Может быть, потому, что чеченцы происходят из царского рода, они не признают князей и власти над собой. Все чистые чеченцы называют себя «оьзда нах» - узденями, т.е. свободными и благородными людьми» [Полевой материал автора]. Байсунгур был узденем среднего достатка. С детства он, как и его братья, отличался трудолюбием и упорством в достижении поставленных задач в жизни. Как в любой чеченской семье, Байсунгур был приучен к честному и благородному труду. Трудолюбие, любовь к родной земле, животному миру отличали его семью, как и семьи большинства беноевцев. Он и его братья имели в хозяйстве хорошие пахотные земли, несколько быков, отары овец, лошадей для хозяйственных работ, а также отличных верховых лошадей. Земледелие, скотоводство и садоводство в Беноевском обществе, как и в других чеченских селах, были древними занятиями. Об этом говорят обнаруженные при археологических раскопках косточки плодов грецкого ореха, предметы быта и культуры и другие материалы. С древних времен у беноевцев, в том числе и у предков Байсунгура, как и у многих горных народов, сложилось особо теплое, заботливое отношение к земле. Они были в числе тех, кто создавал в чеченских горах высочайший уровень земледелия, землепашества и обработки земли путем вырубки лесов. Леса и пахотные поля, богатые сочными травами пастбища, чистые и холодные реки они считали своим главным богатством и всегда старались беречь их, передавать их от поколения к поколению. Предки Байсунгура были не только храбрыми воинами, но и известными садоводами, мастерами-умельцами, виртуозными всадниками, о которых говорили: «Ламанан аьрзунаш динбереси санна тIамехь каде» (чечен.) («Сражающиеся верхом на лошади - горные орлы»*[*Перевод с чеченского языка Арсланбека Нажмудиновича Темиргероева, г.Грозный]. Беноевцы очень высоко ценили и любили свою землю, уважали того, кто работал на ней, ухаживал за ней, как за ребенком, берегли и защищали ее во все времена ценой своей жизни. В старину предки Байсунгура говорили: «Всякий вид работ приятнее, чем покой», «Трудитесь, пока позволяют силы и годы», «Жизнь ничего не дарует без труда», «Кто не имеет земли, тот не имеет родины», «Земля - мать всех благ и основа жизни», «Умереть, защищая родную землю - долг и обязанность мужчины», «Труд и земля - основа богатства». Беноевские старшины всегда говорили, что «тела юношей закаляются трудом» [Полевой материал автора]. Байсунгур рос и воспитывался в уважаемой и трудолюбивой узденской семье. Он рос физически крепким, очень подвижным и ловким мальчиком, как и его братья Сумгаит, Умар и Бира. Односельчане удивлялись его способностям: умению быстро схватывать все новое и учиться всему, что бы ни делали беноевцы. Среди сверстников Байсунгур отличался не только трудолюбием, а также тем, что был хорошим бойцом, выносливым бегуном и ловким джигитом. Он рано научился скакать на коне, ухаживать за лошадьми, как и его братья. В Беноевском обществе он был одним из первых в джигитовке. Юный Байсунгур мог расседлать коня на скаку, а затем подобрать упряжь с земли и снова на скаку оседлать коня. С такой же легкостью он мог на скаку подхватить с земли ружье и попасть в мишень. Отец был первым его учителем. Он не только приучил Байсунгура к сознательному труду, он вместе с другими сыновьями научил его читать и писать. К 12 годам Байсунгур приступил к чтению Корана. Еще в детстве Байсунгур и его братья крепко запомнили китайскую мудрость: «В учении нельзя останавливаться». С 12 до 16 лет Байсунгур учился у известных алимов Ичкерии. Чеченские старожилы рассказывали мне в 90-х гг. XX в., что Байсунгур одно время учился у ученого Мухаммада (отца известного шамилевского наиба Шуаиба), который дважды совершил хадж в Мекку. Мухаммад-мулла был не только крупным ученым-арабистом, просветителем, он и пользовался огромным уважением и авторитетом среди чеченского народа, долгое время возглавлял Совет страны (Мехкан кхел) в Нохч-Мохке. Все его родные жили в ауле Центорой [3, с. 428; 4, с. 228]. Мухаммад-мулла, под руководством которого одно время учился Байсунгур, и другие чеченские алимы - старожилы, дававшие уроки ему, видя большие способности юноши к просвещению и наукам, его глубокую вдумчивость, удивительную способность трудиться над собой, в один голос утверждали: «Скоро им будет гордиться все Беноевское общество, вся Ичкерия, из него выйдет большой ученый или предводитель всех чеченцев» [Полевой материал автора]. К 18-ти годам о Байсунгуре знали не только в Беноевском обществе, но и во всей Ичкерии как об образованном и трудолюбивом, благородном молодом человеке, хорошем и храбром наезднике, авторитетном предводителе молодежи [Полевой материал автора]. Чеченские исследователи считают, что Байсунгур имел отношение к просвещению своего народа и был автором утерянной летописи на арабском языке [4, с. 211]. Найти эту рукопись было бы огромным счастьем для дагестанских и чеченских исследователей в наши дни. Байсунгур из Беноя познакомился с Шамилем из Гимры и Гамзатбеком из Гоцатля в период имаматства Газимухаммада в 1831-1832гг., когда горцы под предводительством имама совершали совместные рейды в царские укрепления «Внезапная», рядом с селением Эндирей на реке Акташ, в Кизляр, крепость «Грозную», Гудермес и другие. Тогда Шамиль и Байсунгур вместе участвовали в военных походах, оба командовали отдельными отрядами конных и пеших ополченцев, отбивали атаки противника и не раз смотрели в лицо смерти, оба были верными помощниками имама Газимухаммада. К тому времени, когда они приступили к объединению и сплачиванию дагестанских и чеченских обществ в борьбе против царских колониальных войск в качестве наибов-помощников (сподвижников) имама Газимухаммада, Байсунгуру было 38 лет, а Шамилю 35 лет. Оба лидера были в расцвете сил, пользовались огромным авторитетом и уважением - Байсунгур не только в Беноевском, но и в других обществах Чечни, а Шамиля знали и говорили о нем как о храбреце, ученом во всем Дагестане. На правах младшего Шамиль старался всячески поддерживать в сражениях, оказывать любую услугу известному храбрецу, предводителю самого крупного и мощного чеченского общества Беной. Как передается в рассказах и воспоминаниях горцев - дагестанцев и чеченцев, между Байсунгуром и Шамилем сложились поистине братские отношения. Они с симпатией и глубоким уважением относились друг к другу. По нашим полевым данным, Байсунгур вместе с Ташав-Хаджи оказывал помощь имаму Шамилю в мобилизации дагестанских и чеченских обществ против царских войск в 1836-1839 гг. Байсунгур участвовал вместе с Ташав-Хаджи и другими чеченцами в походе со стороны Гумбета против царских войск и милицейских отрядов, окруживших Ахульго в начале июня 1839 г. двойным кольцом. Попытки чеченских отрядов во главе с Ташав-Хаджи и Байсунгуром оказать помощь осажденным горцам в Ахульго были отражены многочисленными силами противника. Ташав-Хаджи и Байсунгур вместе со своими единомышленниками вынуждены были отступить в сторону Беноевского общества. Байсунгур искал всевозможные пути и средства для того, чтобы оказать помощь осажденным в Ахульго горцам. После падения Ахульго Шамиль, его семья и несколько его близких сподвижников, чудом спасшихся и раненных, отправились в сторону Чечни. Первые два дня они шли по берегу реки Андийское Койсу, перешли через реку и направлялись к южному склону Салатавского хребта. Пройдя через селение Артлух, они с трудом поднялись на Салатавский хребет, потом спустились к реке Акташ рядом с селением Алмак. Алмакцы оказали им, как пишет Мухаммед-Тахир аль-Карахи, «самое лучшее гостеприимство». Сам автор хроники отмечает: «Во время того перехода Шамиль и его товарищ Юнус шли вдвоем впереди других мюридов. Неожиданно они наткнулись на одного зандакского (Зандак - селение Ножай-Юртовского района Чеченской республики. - Авт.) старика, спавшего в своем свежем сене. Они присели около него, и старик проснулся. Шамиль сказал тут своему товарищу: «Нет ли у тебя чего-либо, чтобы угостить его?». Юнус вытащил для него вареную баранью грудинку. Зандакец же первым делом осведомился у них о Шамиле. Шамиль тогда сделал ему знак, означающий, что убит, низвергнут и раздет. Старик зарыдал и упал, словно бы лишился чувств. Шамиль и Юнус тем временем встали и отошли от него. Затем мимо старика прошли остальные товарищи. Он спросил их относительно известий о Шамиле. Те убедили зандакца: «Шамиль - одни из тех двух мужчин, которые прошли перед тобой». Старый зандакец побежал вслед за ними. Они же вдвоем присели тем временем, чтобы отдохнуть, и вдруг видят какого-то старика, подбегающего к ним по-стариковски, с непокрытой головой. Оказалось, что это тот самый старик. Он упал тут же на колени Шамиля и заплакал. Шамиль даже опечалился тому, что их слова заставили зандакца так разволноваться. Мюриды дошли к вечеру до Даттыха* [*Даттых - селение Ножай-Юртовского района Чеченской республики. - Авт.]. Даттыхцы оказывали им гостеприимство в течение почти трех дней. Мюридам было выказано большое уважение. Один даттыхец даже зарезал быка, ибо дал обет поступить так при избавлении Шамиля от злосчастных врагов. Этот человек накормил мюридов и других людей. Затем мюриды пошли и остановились в селении Беной* [*Беной - селение Ножай-Юртовского района Чеченской республики. - Авт.]. Беноевцы оказали им гостеприимство и большое уважение. Беноевец - кунак Шамиля приходил даже в Даттых, чтобы лично принять его как гостя. Там же, после двадцатого числа месяца раджаб (1839 г.) родился Мухаммадшапи* [*Между Мухаммадшапи и Газимухаммадом разница около 7 лет, а между последним и Джамалуддином, сыном Шамиля, - около 3-х лет] - Перед седьмым днем после его рождения в честь Мухаммадшапи было зарезано жертвенное животное. Затем мюриды двинулись из Беноя и прибыли в селение Ведено (Видан)* [*Ведено - районный центр Веденского района Чеченской республики. - Авт.]. Там они увидели новолуние месяца шабан. Шамиль оставил тогда в Ведено своих детей, а сам выступил с товарищами в поисках места, подходящего им для остановки и проживания» [5, ч. I, с. 82]. О том, что имаму Шамилю и его спутникам в Беное было оказано большое гостеприимство, свидетельствуют многие опубликованные документы дагестанских, чеченских и российских авторов. Тому, что отразил в своем сочинении хронист имама Шамиля Мухаммед-Тахир аль-Карахи, подтверждением служит известная работа М.Н. Чичаговой под названием «Шамиль на Кавказе и в России», составленная ею после многочисленных бесед с Шамилем и его членами семьи в Калуге и изданная в 1889 г. в Санкт-Петербурге [6]. Чичагова М.Н. писала: «Три дня скрывался Шамиль под скалою (имеется в виду пещера на Старом Ахульго над отвесным берегом Андийского Койсу, где Шамиль и другие скрывались с 21 по 24 августа 1839г. - Авт.), а на четвертый день бежал в Баяни (Беной. - Авт.). Жители этого аула, окруженного лесными дебрями, всегда отличались непокорностью и не скрывали своей ненависти к русским. Они охотно оказали гостеприимство Шамилю. Начавшиеся в это время волнения в Чечне побудили его избрать пребыванием Шубуты (Шатоевское общество в Малой Чечне - Ю.Д.), откуда ему удобнее было наблюдать за движением неприятеля» [6, с. 59]. Здесь в Беное, в доме Умара и Байсунгура, Шамиль встретился с известным своим сподвижником Ташав-Хаджи, а также с Султан-мурадом, Магомедом-Хаджи из Герменчуга, Шуаиб-Мулой из Центороя, Джаватханом из Дарго и другими известными чеченцами. Здесь в Беное они обсуждали и решали многие вопросы организации и мобилизации чеченских отрядов ополченцев для противодействия царским колониальным войскам. Байсунгур, Ташав-Хаджи, Султан-мурад, Шуаиб-мулла, Джаватхан из Дарго, Магомед из Герменчуга стали самыми первыми и самыми верными помощниками имама на чеченской земле. Затем из Беноя Шамиль и его спутники прибыли в Ведено. Шамиль оставил здесь своих детей, а сам выступил с товарищами в поисках места, подходящего им для остановки и проживания. К Шамилю «присоединились знаменитый храбрец Шуаиб Центороевский и Джаватхан Даргонский. Последний, будучи опечален из-за той беды, которая поразила Шамиля, во время встречи сказал ему: «Ты не грусти по поводу пропажи и рассеяния твоих старых товарищей. Здесь у тебя появятся новые, равные прежним, постоянные товарищи числом более трех тысяч. Я буду тебе как бы рабом, мамлюком, которому ты будешь приказывать то, что ты желаешь. Я буду повиноваться тебе так, как ты пожелаешь» [5, ч. I, с. 87]. Джаватхан и Шуаиб были назначены наибами в своих областях, и они стали во всем помогать Шамилю, днем и ночью, не зная усталости, были с ним рядом. Вместе с новыми чеченскими мюридами имам решил выбрать место для будущей столицы своего государства. «Наиболее пригодным для этого местом мюриды сочли селение Гуш-Керт (Гаршкити) Шатоевской (Шубут) области» [5, ч. I, с. 87]. Как пишет Мухаммед-Тахир: «Шамиль остановился у одного благородного кунака, который приходил навстречу ему, когда мюриды вышли из Ведено. Затем этот кунак по имени Шабан пошел и через десять ночей месяца шабан привез из Ведено детей Шамиля» [5, ч. I, с. 87]. Также сюда в с. Гуш-Керт прибыли все сподвижники Шамиля, которые вырвались с ним из Ахульго. Здесь они жили до конца 1839 г. и всю первую половину 1840 г. Шамиль вместе с чеченскими сподвижниками, в числе которых был Байсунгур, днем и ночью ездил по Чечне. В сопровождении Байсунгура и других чеченцев Шамиль объездил все общества, побывал почти во всех аулах, готовил народ к борьбе, создавал наибства, назначал наибов, их заместителей, кадиев, муфтиев и других лиц, обеспечивающих проведение в жизнь новых законов государства Имамат. С этих дней Байсунгур как предводитель Беноя, старшина Беноевского общества становится наибом Шамиля в Беноевском обществе. В то время он был одним из самых известных храбрецов, пользовавшихся огромным уважением не только у чеченцев, дагестанцев, но и у всех мухаджиров. Тогда ему было 46 лет, а сыну имама Шамиля Газимухаммаду 7 лет, Шуаибу из Центороя, заместителю имама, будущему маршалу лесных войн, 35 лет. Известные чеченские исследователи истории Я.З. Ахмадов и Э.Х. Хасмагомадов справедливо отмечают: «Можно не сомневаться, что поддержка беноевского вожака имела весьма большое значение для Шамиля, особенно в первые месяцы его пребывания в Чечне. При Шамиле Байсунгур хотя и не занимал высших государственных должностей, все же оставался бессменным главой Беноевского общества (возможно, что он имел и звание наиба, но без наибства), считавшийся одним из храбрейших воинов Кавказа, Байсунгур участвовал во многих сражениях…» [1, с. 268]. Байсунгур, используя свой авторитет, предпринял огромные усилия для сплочения и мобилизации чеченцев под предводительством имама Шамиля на начальном этапе народно-освободительной борьбы, оказал вместе с другими чеченскими наибами и предводителями помощь Шамилю в мобилизации на борьбу с царскими войсками всех обществ Малой и Большой Чечни, прежде всего всех сел ауховцев, ичкеринцев, карабулаков. Байсунгур вместе с Шамилем объездил самые разные чеченские общества, аулы, вплоть до границы с Грузией по Аргунскому ущелью, а также по равнине до Назрани и Владикавказа. Он становится одним из самых энергичных и славных помощников Шамиля в создании общего дагестанско-чеченского государства под названием Имамат. Между Байсунгуром и Шамилем, их семьями складываются очень теплые дружеские отношения. Беноевское общество становится не только надежным оплотом, мощной базой народно-освободительной борьбы дагестанцев и чеченцев, главным военно-политическим штабом, центром государства Имамат, но и вторым домом для Шамиля, его семьи, его близких и родных, для многих сподвижников из Дагестана, Ингушетии, Кабарды, Черкесии, Адыгеи и других мест. В том огромную услугу оказал Байсунгур. Немалая заслуга Байсунгура была и в том, что Шамиля начали с первых дней поддерживать такие видные чеченские предводители, как Шуаиб-мулла из Центороя (близкий друг Байсунгура), Джаватхан из Дарго, Ташав-Хаджи Мааш из Зумсоя, Гаджимагомед из Герменчуга и многие другие. По чеченским преданиям, именно Байсунгур поддержал Шамиля при назначении первыми наибами Шуаиб-муллы, Джаватхана и Ташав-Хаджи и других. Для всех наибов Байсунгур был тогда еще и примером храбрости, порядочности, искренней любви к своему народу, отечеству.

Yu U Dadaev

Institute of History, Archaeology and Ethnography, Dagestan Scientific Center, RAS,

Email: dadaevyusup@mail.ru

Views

Abstract - 384