PlumX

Abstract

В статье рассматриваются наиболее известные в Дагестане комментарии на грамматическое сочинение «ал-Кафийа фи-н-нахв», написанное в XIII в. выдающимся средневековым филологом Ибн ал-Хаджибом и широко использовавшееся в XIV-XV вв. в школах Арабского Востока в качестве учебника арабского языка. По заключению автора, наиболее востребованным комментарием этого сочинения в Дагестане был трактат «ал-Фава’ид ад-дийа’ийа» ‘Абдаррахмана ал-Джами (XV в.).

«ал-Кафийа фи-н-нахв» − сочинение известного средневекового ученого-филолога а (ум. в 646/1249 г.), широко практиковавшееся в XIV-XV вв. в школах Арабского Востока в качестве учебника арабского языка[2]. Как и любое сочинение-резюме (матн), трактат получил свое распространение в Дагестане благодаря группировавшимся вокруг него комментариям и субкомментариям. В результате проведенных статистических исследований выяснилось, что «ал-Фава’ид ад-дийа’ийа» ‘Абдаррахмана ал-Джами оказался наиболее востребованным комментарием «ал-Кафийи» и входил в образовательную программу дагестанского медресе[3]. Почему же предпочтение отдавалось комментарию ал-Джами? Каким он виделся мусульманскому интеллектуальному сообществу в Дагестане и не только? Попробуем найти ответ в библиографическом труде Хаджжи Халифы (XVII в)[4], где сочинения авторов нашего списка характеризуются следующим образом: «Самый значительный комментарий у шейха Ради’аддина Мухаммада б. Хасана ал-Астарабади, грамматиста. Сказал ас-Суйути: «Подобный комментарий не был составлен не только в отношении этой книги (= «ал-Кафийи»), но и в отношении большинства книг по грамматике, с точки зрения охвата материала и его изученности. Люди стали рекомендовать его друг другу и основываться на нём [при изучении «ал-Кафийи»]. В нём многочисленные исследования и направления, выполненные и разработанные им самим. Завершено это сочинение в 686/1287 г. (683/1284-85)»[5]. В «Кашф аз-зунун» мы также узнаем, что «Сеййид Рукнаддин Хасан б. Мухаммад ал-Астарабади ал-Хусайни составил три комментария на «ал-Кафийу»: большой, а это «ал-Басит», средний, а это «ал-Вафийа», и он имеет наибольшее хождение, и малый» и что « умер он в 717/1315 г.»,[6] но преимущества среднего комментария, попавшего в Дагестан, не разъясняются. Далее он указывает, что: «[Имеется ещё комментарий] Абу Бакра ал-Хабиси, т.е. шейха Шамсаддина Мухаммада б. Аби Бакра б. Мухаммада ал-Хабиси», и что « комментарий у него краткий, комбинированный», и что «назвал он его «ал-Мувашшах»[7]. Четвёртый автор из нашего списка просто удостоился чести быть отмеченным в «Кашф аз-зунун»: «Комментировал её («ал-Кафийу») также Шихабаддин Ахмад б. ‘Умар ал-Хинди, скончавшийся в 849/1445 г.»[8]. О самом же востребованном комментарии к «ал-Кафийи» говорится более подробно: «Затем мавла Нураддин ‘Абдаррахман б. Ахмад Нураддин ал-Джами, скончавшийся в 898/1492 г., составил комментарий, в котором наилучшим образом обобщил всё, что было в других комментариях ал-Кафийи полезного, и добавил ещё от себя. Назвал он его «Наставления Дийа’аддину», и на сегодняшний день он пользуется огромной популярностью и имеет самое широкое хождение.... У него (=ал-Джами) комментарий, дополняющий, совершенствующий ал-Кафийу»[9]. Хаджжи Халифа отметил также, что «среди комментариев ал-Кафийи [имеется] комментарий Фахраддина Ахмада ал-Джили ал-Исфаханди», и что «он средний по высказываниям», но годы жизни автора в «Кашф аз-зунун» не сообщаются, указывается только, что «в введении комментария упомянут Шамсаддин Мухаммад, начальник канцелярии»[10]. Возможно, начальник канцелярии был широко известной личностью во времена Хаджжи Халифы, но единственный вывод, который мы можем сделать, так это то, что ал-Исфаханди жил не позже XVII в., т.е. не позже даты составления «Кашф аз-зунун». Итак, из всего нашего списка комментаторов похвалы удостоились только два автора, а тот факт, что ал-Джами «собрал всё, что было в других комментариях «ал-Кафийи» полезного», так, что можно было ограничиться им одним, частично объясняет причину популярности его произведения, ведь Хаджжи Халифа, скорее всего, выражал устоявшееся в учёных кругах мнение. Теперь узнаем, какие цели и задачи обозначили все эти авторы в введениях[11] к своим комментариям: Ради’аддин ал-Астарабади указывает, что мотивацией составления комментария послужила просьба неких уважаемых лиц, поскольку «нуждается в нем (=«шархе») погружающийся в эту пучину и идущий по подобию ущелья, [образуемого] острым умом и проницательным взглядом…»[12]. Рукнаддин ал-Астарабади упоминает, что «уже делал комментарий на книгу «ал-Кафийа фи-н-нахв», цитируя ее, полемизируя [с её автором] и проводя многочисленные исследования». «Я комментирую ее во второй раз, - продолжает он, - чтобы разобрать слова [текста ал-Кафийи] и истолковать их значения, направить внимание к анализу ее конструкций и форм, за исключением редких, [не забыв] упомянуть тех, которые в основном ими (=редкими формами) и занимались»[13]. Далее он сообщает, что написал комментарий с целью снискать расположение «превосходного учёного, потомка эмиров и визирей, гордости арабов и неарабов, оплота государства и веры…»[14], а столь пристальное внимание к книге Ибн ал-Хаджиба объясняет тем, что «ал-Кафийа» является «основополагающей в этом искусстве (грамматики) для обладающих разумом»[15]. Назвал же автор свой комментарий так («ал-Вафийа фи шарх ал-Кафийа») потому, что он, по его мнению, является «исчерпывающим в разборе слов и истолковании их значений, подводящим изучающих ее (=«ал-Кафийу») к пониманию ее смысла…»[16]. Третий комментатор из нашего списка, ал-Хабиси, не посчитал необходимым обосновывать свою мотивацию. А аз-Завули, упомянув о том, что «множество адибов и катибов составили сочинения по «и‘рабу», в соответствии с их силой в красноречии и степенью зрелости ума и способности к объяснению…», скромно сообщил, что «…шейх, имам, образец для подражания, единственный в своей эпохе, редкостный для своего времени, лучший среди серьезных ученых, авторитет для исследователей, великая гордость, Шихабаддин б. Шамсаддин б. ‘Умар аз-Завули ад-Давлатабади, а затем ал-Хинди … составил «глоссы» на [один из] известных трактатов по «и‘рабу» шейха в этом искусстве, образца для подражания имамов, корифея, известного на Востоке и на Западе, Ибн ал-Хаджиба, ...»[17]. Не менее скромно назвав свои комментарии «глоссами», оригинально обосновал факт того, что они «имеют преимущество ввиду очевидности того, где возник их источник и где разветвилось дерево расшитой тканью волшебных слов и где покрылось цветистыми одеяниями смыслов …»[18]. По мнению аз-Завули, этот источник (=«ал-Кафийа» Ибн ал-Хаджиба) и явился причиной творческих порывов литературных деятелей: «Клянусь жизнью, это то, что заставляет адибов увековечивать свои перья, записывая все, что они знают»[19]. Автор намекнул также, что много работал над тем, чтобы сделать изложение доступным, «развязывая узлы красноречия [у ожерелья] …., - и что только, - когда оно разорвалось и рассыпались его жемчужины по лугу, перемешавшись, и стали они достаточными и целебными, а вследствие своей убедительности и насыщенности [стали] своевременными, я захотел дать возможность подбирающим их (жемчужины = «глоссы») насладиться их нанизыванием, чтобы они предпочли их («глоссы») в качестве собеседника на вечеринке и в качестве спутника на стоянках и в путешествиях»[20]. Вот так изящно и красноречиво сообщает автор об основной цели своего комментария: о желании удовлетворить познавательный интерес филологов, обеспечив им при этом интеллектуальное наслаждение. Наконец, самый востребованный комментатор Абдаррахман ал-Джами поставил перед собой чисто дидактические цели - дать «исчерпывающие разъяснения при разборе сложных мест ал-Кафийи, [принадлежащей перу] корифея, известного на Востоке и на Западе шейха Ибн ал-Хаджиба…»[21]. Вдобавок, он упоминает, что «нанизал их (=разъяснения) на нить сообщения и ожерелье сочинения для своего дорогого сына Дийа’аддина Йусуфа…»[22] - мощный стимул для педагогических упражнений, который ал-Джами подтвердил тем, что «назвал их «Наставлениями Дийа’аддину» потому, что он (=Дийа’аддин) для этого … сочинения [послужил] конечной причиной …»,[23]выразив надежду, что «Аллах Всевышний принесет ими (=наставлениями) пользу ему (=сыну) и другим начинающим из друзей учебы …»[24]. Последний из комментаторов «ал-Кафийа фи-н-нахв», текст сочинения которого переписан в Дагестане, Ахмад ад-Джили ал-Исфаханди вовсе не касается мотивов своих творческих порывов, да и анализирует всего лишь первые несколько слов из сочинения-резюме. Очевидно, что на периферии развития арабо-мусульманской культуры грамматические трактаты пользовались спросом, в основном, у учащихся. Поэтому при выборе их в качестве учебного пособия, в первую очередь, принималась в расчёт дидактическая сторона, о которой среди всех перечисленных авторов только ‘Абдаррахман ал-Джами и заявил откровенно, что может служить ещё одним объяснением его широкой востребованности. Но, может быть, изучающие «ал-Кафийа фи-н-нахв» в Дагестане, в принципе, не были осведомлены о существовании других комментариев к сочинению Ибн ал-Хаджиба и привычно пользовались «ал-Фава’ид ад-дийа’ийа»? Однозначно это утверждать нельзя. О фактах любознательности местного населения свидетельствуют читательские записи на полях некоторых списков текста ал-Джами,[25] например: «[трактат] “ал-Муфассал” принадлежит аз-Замахшари, Ибн ал-Хаджиб конспектировал из него “ал-Кафийу”, а [также] составил на него (= “ал-Муфассал”) комментарий “ал-Идах”;[26] “ал-Джами”, “ар-Ради”, “ал-Хинди” и “ал-Амали”,[27] все четыре - комментарии “ал-Кафийи”. “ал-Джами” принадлежит ‘Абдаррахману, “ар-Ради” - звезде имамов, “ал-Хинди” - учёному ал-Хинди, субкомментарий … на комментарий “ар-Ради” принадлежит ас-Саййиду аш-Шарифу, т. е. ‘Али ал-Джурджани, “ал-Амали” - Ибн ал-Хаджибу, а Аллах лучше знает! От руки учёного Мухаммадали ал-Муха/ухи в [сел.] Тануси»[28]. О фактах некоторых колебаний, возникших при атрибуции памятника, свидетельствуют также читательские записи. Например, на титульном листе единственного, хранящегося в Рукописном фонде списка комментария ал-Хабиси на «ал-Кафийа фи-н-нахв», над нисбой ал-Хабиси, воспринимавшейся, видимо, как название книги, приписано: «[принадлежащая] ал-Гидждувани»[29]. А на оборотной стороне листа в отношении этого и других комментаторов дана подробная справка, оказавшаяся на поверку почти дословной цитатой из «Кашф аз-зунун»[30]: «Гидждувани на ал-Кафийа… Ахмада б. ‘Али б. Махмуд ал-Гидждувани, умершего… Начало его [текста]: “Слава Аллаху, который открыл наши сердца свету ислама”… Составил он его (=текст) на основе других комментариев и ограничился только раскрытием неясностей. Объяснения в книге [даны] с помощью вопросов и ответов и коснулись только того, что [встречается] редко. [Имеется также] комментарий ал-Б.р.к.л.ни. Начало его [текста]: “Слава Аллаху, который украсил небо звёздами” и т.д. [Имеется ещё комментарий] ал-Хабиси, т.е. шейха Шамсаддина Мухаммада б. Аби Бакра б. Мухаммада ал-Хабиси: комментарий краткий, комбинированный, названный им “ал-Мувашшах”. На него (=“ал-Мувашшах”) также имеется субкомментарий ас-Саййида аш-Шарифа и субкомментарий мавла Ахмада б. Исма‘ила ал-Курани, названный им “ал-Мурашшах”. Начало его [текста]: “Слава Аллаху, который снабдил структуру арабского языка аргументами и доводами” и т.д. Написал он его в 889 …»[31]. Из вышеизложенного очевидно, что местных читателей интересовала и другая вспомогательная литература, позволяющая им глубже проникнуть в смысл грамматического трактата Ибн ал-Хаджиба, однако изучали они его исключительно с помощью «ал-Фава’ид ад-дийа’ийа». Предполагая, что фактором востребованности сочинения ал-Джами являются также особенности композиционной структуры его комментария, рассмотрим их подробнее в сравнении с особенностями комментариев других вышеупомянутых авторов. Как правило, из комментируемого сочинения цитировались либо отдельные слова, либо словосочетания, либо целые фразы и даже предложения, которые снабжались статьями комментариев. Независимо от выбора текстового фрагмента для цитирования, комментируемое сочинение в одних случаях инкорпорировалось в комментарий полностью, и такой вариант был оптимален для учебных целей и поэтому востребован, в других случаях - в большей своей части. Иногда для комментирования выбирались отдельные фрагменты текста сочинения-резюме, вызывавшие, по мнению автора, наибольшие трудности в понимании. Подобные труды, скорее всего, были рассчитаны не столько на учащихся, сколько на их учителей и, конечно, пользовались гораздо меньшим спросом. Чтобы иметь представление о степени включенности текста ал-Кафийи в перечисленные нами комментарии и о способе его дробления на отрезки, пригодные для комментирования, мы приведем вначале фрагмент цитируемого текста «ал-Кафийи», касающийся разбора понятий «слово» и «речь»: «Слово - это членораздельный звук, установленный для обозначения единичного понятия. Оно либо имя, либо глагол, либо частица, потому что либо указывает на значение само по себе (выражает самостоятельное понятие), либо нет. Во втором случае (если не выражает самостоятельного понятия) - это частица, в первом - либо относится к одному из трех времен, либо нет. Во втором случае (если не относится одному из трех времен) - это имя, а в первом - глагол. Вот так определены границы каждого из них. Речь - это то, что состоит [по крайней мере] из двух слов, находящихся в предикативной связи. И она может быть выражена только двумя именами, либо именем и глаголом»[32], а затем проверим, насколько полно и в каких формах приведённый текст использован для комментирования. Начнем опять с Ради’аддина ал-Астарабади, который из вышеприведенного фрагмента цитирует целые предложения: قوله الكلمة لفظ وضع لمعنى مفرد (Его высказывание: «Слово - это членораздельный звук, установленный для обозначения единичного понятия»); قوله وهى اسم وفعل وحرف (Его высказывание: «И оно либо имя, либо глагол, либо частица»); قوله لأنها إما أن تدل على معنى في نفسها أو لا الثاني الحرف والأول إما أن يقترن بأحد الأزمنة الثلاثة أو لا الثاني الاسم والأول فعل وقد علّم بذلك حدّ كل واحد منها... (Его высказывание: «Потому что оно либо указывает на значение само по себе, либо нет. Во втором случае это частица, а в первом - либо относится к одному из трех времен, либо нет. Во втором случае - это имя, а в первом случае - глагол. Вот так определены границы каждого из них»); قوله الكلام ما تضمن كلمتين بالاسناد ولا يتأتى ذلك الا فى اسمين أو فى فعل واسم (Его высказывание: «Речь - это то, что состоит [по крайней мере] из двух слов, находящихся в предикативной связи. И она может быть выражена только двумя именами, либо именем и глаголом»). В одну цитату у автора входят от одного законченного предложения до нескольких так, чтобы не прервать мысль цитируемого автора (= Ибн ал-Хаджиба). Сравнив последующие цитаты ар-Ради с текстом «ал-Кафийи», мы выяснили, что автор в своем комментарии цитирует весь текст трактата Ибн ал-Хаджиба, без купюр. При этом в статье комментария приведённая цитата рассматривается уже дробно, в виде отдельных слов или словосочетаний. Теперь рассмотрим способ цитирования Рукнаддина ал-Астарабади в его «ал-Вафийа фи шарх ал-Кафийа»: قوله الكلمة لفظ وضع لمعنى مفرد (Его высказывание: «Слово - это членораздельный звук, установленный для обозначения единичного понятия»); قوله وهى اسم وفعل وحرف (Его высказывание: «и оно либо имя, либо глагол, либо частица»); وقد علّم بذلك حدّ كلّ واحد منها (Его высказывание: «Так определены границы каждого из них»); قوله الكلام ما تضمن كلمتين بالاسناد (Его высказывание: «Речь это то, что состоит [по крайней мере] из двух слов, находящихся в предикативной связи»); ولا يتأتى ذلك (Его высказывание: «И она может быть выражена только…»). В одну цитату у Рукнаддина входят от целого законченного предложения до фразы. Сравнив последующие цитаты комментатора из «ал-Кафийи», мы выяснили, что автором проработан весь текст комментируемого сочинения, цитирование подробное, но не полное, а недостающие в цитатах элементы текста вплетаются в канву комментария в соответствующих словоформах. Третий автор, ал-Хабиси, комментирует в своем сочинении следующие слова и фразы из «ал-Кафийи»:الكلمة («Слово»); لفظ («членораздельный звук»); وُضع («установленный»); قوله لمعنى (его высказывание: «для обозначения»);مقرد («единичного понятия»); وهى اسم وفعل وحرف («и оно либо имя, либо глагол, либо частица»); لانها امّا تدلّ على معنى فى نفسها («потому что оно либо указывает на значение само по себе»); الثانى («во втором случае»); الحرف والاوّل امّا ان يقترن باحد الازمنة الثلاثة («это частица, а в первом либо относится к одному из трех времен»); أو لا(«либо нет»); الثانى («во втором случае»); الاسم والاوّل الفعل («имя, а в первом глагол»); وقد علم بذلك حدّ كلّ واحدٍ منها («так определены границы каждого из них»); الكلام ما تضمن كلمتين بالاسناد («речь - это то, что состоит [по крайней мере] из двух слов, находящихся в предикативной связи»); ولا يتأتى ذلك الا فى اسمين («она может быть выражена только двумя именами»); فعل واسموا («либо именем и глаголом») и т.д. Мы проверили текст «ал-Кафийи» в цитатах ал-Хабиси и выяснили, что автор включил его в свой комментарий полностью, разбив на отдельные слова и небольшие фразы. В комментарии четвертого автора, аз-Завули ал-Хинди, цитируются:الكلمة («слово»); لفظ («членораздельный звук»); وُضع («установленный»); لمعتى («для обозначения»); مفرد («единичного понятия»); وهى اسم وفعل وحرف («и оно либо имя, либо глагол, либо частица»); لانّها («потому, что оно»); امّا أن تدلّ على معنى («либо указывает на значение»); فى نفسها («само по себе»); أو لا («либо нет»); الثانى («во втором случае»); الحرف («это частица»); الاوّل («а в первом»); امّا ان يقترن («либо относится»); باحد الازمنة الثلاثة («к одному из трех времен»); أو لا («либо нет»); الثانى («во втором случае»); الاسم («это имя»); والاوّل فعل («а в первом глагол»); وقد علم («определены»);بذلك («так»); حدّ كلّ واحدٍ منها («границы каждого из них»); الكلام («речь»); ما تضمن («это то, что состоит»); كلمتين («из двух слов»); بالاسناد («находящихся в предикативной связи»); ولا يتأتى («и может быть выражена»);ذلك («она»); الا فى اسمين («только двумя именами»); أو فى فعل واسم («либо именем и глаголом») и т.д. Выяснилось, что и у этого автора текст «ал-Кафийи» инкорпорирован полностью. Цитирование, в основном, пословное, но встречаются и небольшие фразы. Способ цитирования следующего нашего автора, ал-Джами, похож на предыдущего:الكلمة («слово»); لفظ («членораздельный звук»); وُضع («установленный»); لمعتى («для обозначения»);مقرد («единичного понятия»); وهى («и оно»); اسم وفعل وحرف («либо имя, либо глагол, либо частица»);لانّها («потому, что оно»); امّا أن تدلّ على معنى («либо указывает на значение»);فى نفسها («само по себе»); أو («либо»); لا («нет»); الثانى («во втором случае»); الحرف («это частица»); و («а»); الاوّل («в первом»); امّا («либо»);ان يقترن («относится»); باحد الازمنة الثلاثة («к одному из трех времен»);أو («либо»); لا («нет»); الثانى («во втором случае»); الاسم («это имя»); و («а»); والاوّل («в первом»); فعل («глагол»); بذلك وقد علم («так определены»); حدّ كلّ واحدٍ منها («границы каждого из них»); الكلام («речь»); ما تضمن («это то, что состоит»);كلمتين («из двух слов»);بالاسناد («находящихся в предикативной связи»); ولا يتأتى («и может быть выражена»);ذلك («она»);الا فى («только»); اسمين («двумя именами»);أو فى («либо»);اسم («именем»);وفعل («и глаголом») и т.д. Проверив до конца все приводимые цитаты, мы обнаружили, что цитирование у ал-Джами еще более дробное, чем у аз-Завули ал-Хинди, и без купюр. Что касается последнего автора, ал-Джили ал-Исфаханди, то у него комментарий небольшого объема, поскольку цитируются всего несколько фраз из «ал-Кафийи», а именно: الكلمة («слово»); وه اسم وفعل وحرف («и оно либо имя, либо глагол, либо частица»);وقد علّم بذلك حدّ كلّ واحد («так определены границы каждого»); الكلام ما تضمّن كلمتين بالاسناد («речь это то, что состоит [по крайней мере] из двух слов, находящихся в предикативной связи»), при этом, цитирование подробное, но выборочное. После рассмотрения способов цитирования у вышеупомянутых комментаторов можно сделать вывод, что при всем их разнообразии текст «ал-Кафийа фи-н-нахв» инкорпорирован полностью в четырёх комментариях из шести. Иначе говоря, все они, кроме комментариев Рукнаддина ал-Астарабади и ал-Исфаханди ал-Джили, имели композиционную структуру, оптимальную для учебных целей, однако, популярностью пользовался только комментарий ‘Абдаррахмана ал-Джами. Следовательно, абсолютное цитирование текста Ибн ал-Хаджиба и способ его дробления не являются главными факторами популярности «ал-Фава’ид ад-дийа’ийа». В таком случае попробуем сравнить содержательную сторону статей комментариев каждого из четырех авторов, включивших в свои произведения полный текст «ал-Кафийи». Для сравнения обратимся к комментарию первых двух слов (الكلمة и اللفظ ) первой цитаты из «ал-Кафийи»: الكلمة لفظ وضع لمعنى مفرد («Слово - это членораздельный звук, установленный для обозначения единичного понятия»). Начнём в привычном нам хронологическом порядке с Ради’аддина ал-Астарабади. Автор рассматривает слово الكلمة следующим образом: вначале он сообщает его видовое понятие, которое суть производящая основа для единичного слова («Знай, что الكَلِم видовое понятие [по отношению к] الكَلِمة , как تمر и تمرة. Они лишены такого рода التاء не из-за того, что являются собирательными по отношению к тем словам, которые обладают этой буквой, как обыкновенно сообщается в разделах, посвященных множественному числу, но и потому, что они по самой своей сути видовые, вбирают в себя как малое, так и большое количество, как [слова] «мед» и «вода»…»)[33]. Затем излагает одну из точек зрения, согласно которой производящей основой для слов الكلمة и الكلم выступает слово الكَلم [ал-калм], со значением «рана». Но автор не считает нужным углубляться в этимологию этого слова, а ограничивается намеком на его метафорическое использование для обозначения понятия «слово». («Говорят, что [слова] الكلمة и الكلام произошли от الَكَلْم , а это [означает] «рана», из-за влияния их обоих на человека, но это уже далекая этимология»)[34]. Далее сообщается о многозначности этого слова, возникшего ввиду его метафорического использования («[Слово]الكلمة иногда применяется иносказательно по отношению к [словам] القصيدة и الجهل, ведь говорят:كلمة شاعر илиقال الله تعالى: وتمت كلمة ربّك [35]»)[36]. После этого автор переходит к рассмотрению слов اللفظ и الكلام, начиная, прежде всего, с их грамматико-семантической характеристики. («اللفظ исходно было масдаром. Затем [стало] использоваться в значенииالملفوظ به , а здесь именно второе подразумевается …. и الكلام в этом же втором значении. Однако, исходно оно не было масдаром в соответствии с правилами, так как такой формы масдара нет у глаголов, имеющих масдар в словоизменительной позиции «насб», как в примере: كلّمته كلاّمًا и تكلّم تكلُّمًا . Скорее оно (الكلام) было установлено как видовое понятие по отношению к тому, посредством чего говорят, будь то слово, состоящее из одной буквы, как соединительное «вав», или [состоящее] из более, чем [одной буквы] или более, чем одного слова, будь то употребляемое [слово] или не [употребляемое] …»)[37]. Наконец, он выстраивает синонимический ряд из этих слов, прибавив к ним القول и отметив семантические различия в их значениях и употреблениях («القول, и ,الكلامи اللفظ , чтобы они там ни обозначали в языке исходно, применяются и для [обозначения] каждой буквы алфавита или частицы со смысловым значением[38], и для [обозначения] чего-либо, что более, чем одна [буква], независимо от того, есть там законченный смысл или нет. Однако, за القول закрепилось [значение] законченного смысла, в отличие отاللفظ и الكلام, الكلام используется для конструкций, состоящих из двух и более харфов, а اللفظ специфично тем, что исходит из уст (=произнесённое, звуковое слово) в соответствии с высказыванием: «не говорят لفظ الله подобно тому, как говорят كلام الله …»)[39]. Мы уже упоминали, что Ради’аддин ал-Астарабади ввел в свой комментарий цитаты, состоящие от одного до нескольких предложений, соответствующие по законченности мысли целому абзацу. Однако, как видно из нашей относительно правдоподобной интерпретации вышеприведенных фрагментов, автор занимается истолкованием отдельных слов из этих предложений, а не базовой идеи, изложенной в этих предложениях, как можно было бы ожидать. Основное же внимание здесь уделено разъяснению «внутренней формы» слова. Поскольку этот способ так называемого «этимологического объяснения» с X в. стал нормой научного изложения[40], то, возможно, для истолкования слов ему нужен был контекст, чем и можно объяснить наличие таких объемных цитат. Ал-Хабиси же в своём «ал-Мувашшахе» обращает внимание, прежде всего, на многозначность терминологического использования слова الكلمة («الكلمة, т.е. которое в терминосистеме грамматистов используется и в других значениях, в таких как الكلام, [например] «Сказал Аллах Всевышний: «Призыв Аллаха превыше всего»[41], или «Сказал [посланник], мир ему: «Доброе слово - это искреннее [отношение к] Нему, прямота, свидетельствование, деяние и Его прославление»)[42]. Затем обосновывает семантическую функцию артикля («Лам [артикля] в нем для того, чтобы конкретизировать [абстрактную] сущность (ماهية), как в примере: «الرجل خير من المرأة»)[43]. Далее автор намекает, что семантический объем «слова» гораздо больше, чем упомянутое им («имеются и другие значения у него, так же, как будут и [другие] его объяснения, если на то будет воля Аллаха»)[44]. На этом исчерпывается истолкование первого слова из комментируемой фразы Ибн ал-Хаджиба. Истолкование второго слова из этой же фразы اللفظ он начинает с «классификации» («لفظ [бывает] реальным или подразумеваемым»)[45], а далее характеризует только один его вид - «реальный». Приводит его дефиницию («اللفظ - это членораздельный звук, от места образования которого зависит один харф или более, будь он употребляемым или неупотребляемым»)[46], сообщает его этимологию («Говорят, [что оно] исходно [означало] «бросание»)[47], обосновывает его метафорическое использование («упомянутый звук (صوت) в результате этого (= «бросания») по причине [движения] воздуха получил подобное название по названию своей причины»[48] и факт использования именно данной словоформы: «Предпочтение было отдано اللفظ ввиду того, что оно обозначает всякое произносимое, будь то один харф или более»)[49], упоминает о наличии производного слова в рамках метафорического значения («а наличиеاللفظة [объясняется] тем, что оно обозначает именно один харф»)[50]. Завершает статью комментарий с грамматико-семантической характеристикой اللفظ («И оно - масдар, занявший место объекта действия»)[51]. Далее истолкование слова اللفظ продолжается в следующей статье, посвященной слову وُضع. Здесь он подчеркивает его видовую сущность («اللفظ - это видовое понятие, близкое к الكلمة …»)[52], затем контекстную семантику («Его высказывание: لفظ وُضع - это определение [понятия] с помощью двух слов -اللفظ и الموضوع , каждое из которых объемнее [по семантике], чем если они оба взяты вместе, особенно [в сочетании] с ним (= الكلمة) …»)[53], затем вербальный характер («С помощью اللفظ отмежевываются от жеста, написания, соглашения? и [верстового] столба назначения?, так как каждое из них установлено [для какого-либо своего] значения»)[54]. Итак, ал-Хабиси, ограничившись лексикологической характеристикой первого слова исследуемой фразы, основное внимание уделяет всестороннему истолкованию второго, так как оно, по его мнению, и несет на себе основную нагрузку в дефиниции первого. Третий автор из тех, кто ввел в свой комментарий полный текст «ал-Кафийи», т.е. аз-Завули ал-Хинди, истолкование الكلمة из первой фразы сочинения Ибн ал-Хаджиба начинает с определения функций служебных морфем («Лам» [артикля] в нем - [показатель] видового понятия, а التاء - [показатель] единичности, качественной (نوعى) или количественной (فردى)»)[55], удостоверяет семантический тип единичности «слова» («единичное слово является обобщенным понятием, даже если оно конкретно в том, что удостоверяет»)[56], сообщает обобщающую функцию категории определенности в «слове» («определенность его состояния [исходит от обобщенности] понятия …»)[57], далее переходит к анализу творческой лаборатории автора комментируемого текста, признавая, что последнего меньше всего интересовала семантическая функция артикля в الكلمة и категория определенности («Определенность принадлежит реальности, а не отдельным единицам. Его же цель - истолкование единичного слова, а не состояния определенности»)[58]. Здесь комментатор делает примечание о случаях использования артикля («Что касается использования «лам» [артикля] на основании умозрительного соглашения (العهد الفكرىّ), то обязательна [в этом случае] неизвестность определяемого»)[59], а затем возвращается к точке зрения автора комментируемого текста, отмечая, что последний руководствовался только синтаксическим статусом слова в структуре сообщения, используя определенный артикль («Однако он рассматривает назначение [определенности] с точки зрения позиции»)[60], что вызвало сожаление комментатора, поскольку он придерживался другой точки зрения («А предпочтительнее отнести его («лам» артикля) к [категории] собирательности или «внешнему договору» (العهد الخارجى) об الكلمة, упомянутому на языке грамматистов (=терминологическому)»)[61]. Затем комментатор переходит к рассмотрению показателя единичности, излагая существующие в сообществе филологов воззрения на его семантическую функцию: («[Некоторые] говорят о лишении التاء значения единичности и использовании ее (=التاء) для того, чтобы уберечься от случаев, подпадающих под [числа] от трех и более, как это имеет место у тех [имен], которые лишены ее (=التاء), [ведь] имя, лишенное التاء , лишается и значения единичности, как в высказывании:إنّ الانسان لفى خسر »[62]; а затем высказывает свое мнение: («Что касается лишения التاء значения единичности, то [эта точка зрения] далека [от истины] и не практикуется ввиду того, что التاء как раз и является показателем единичности»)[63] и в качестве примера, подтверждающего известное положение, приводит все то же «слово», но подчеркивает, что оппозицией единичному слову с показателем التاء служит не множественное число, а имя собирательное: («الكَلِم же, лишенное التاء, собирательное имя, а не множественное число, как обычно утверждают, ссылаясь на слова Всевышнего: اليه يصعد الكلّم الطيّب[64] и образовывая от него имя уменьшительное كُلَيْم, а также [приводя в пример] словаاحد عشر كَلِما »)[65]. Комментирование второго слова ал-Хинди начинает с разъяснения его этимологии, упоминая сперва его общеупотребительное значение: («لفظ: оно [в общеупотребительном значении] языка «бросание». Говорят:اكلت التمرة ولفظت النواة - «Я съел финик и выплюнул косточку», т.е.رميتها - «выбросил» ее»)[66], а затем и терминологическое: («А в терминологическом - звук, который возникает на месте образования одного или более харфов»[67], приводя и другие имеющиеся определения его терминологического значения («Говорят [еще], что اللف - это буква или более [одной буквы], получившейся в результате произнесения звука. Говорят также, что [اللفظ] - это буква (слово), которую выплюнул (исторг) человек»[68]. Далее, он подчеркивает его вербальную сущность: («Разъединяются с помощью него (اللفظ) от четырех [невербальных видов] коммуникации»)[69], обосновывает использование собирательного имени: («Поистине, он не сказал لفظة потому, что здесь единичность не подразумевается, а в уподоблении нет необходимости из-за отсутствия [подобного] словопроизводства, не говоря уже о том, что اللفظ короче»)[70], характеризует его семантический объем: («اللفظ шире [в своем значении], чем реальное слово или условное как подразумеваемое в [примере]: « اضرب زيد ضرب и »)[71], из двух его видов подробно останавливается на подразумеваемом: («Где его считается верным определять как اللفظ умозрительное или условное, но не действительное, так как из произнесения буквы или звука не получается основы [слова] и в отношении ее (буквы или звука) не используют слово لفظ. Поистине, они назвали его (условное слово) [так, как لفظ], заимствовали для него звуковое воплощение раздельных местоимений типа هو и انت и определили для него в них функцииاللفظ , и стало оно, исходя из этого, [называться] لفظ»)[72]. У последнего из наших четырех авторов, у ал-Джами, первая фраза «ал-Кафийи» (الكلمة لفظ وضع لمعنى مفرد), так же как и у ал-Хинди, разобрана пословно. Начинает он с этимологической характеристики الكلمة: («говорят, что оно иالكلام образованы от الكلم с буквой «лам», огласованной сукуном. Оно (=الكلمْ ) означает «ранение» из-за воздействия их обоих (الكلمة иالكلمْ ) на души [людей], как и [воздействие на них] раны. Некоторые поэты обозначили воздействие их обоих (الكلمة иالكلمْ ) через [слово] الجرح (= «рана»), когда говорили:جراحات السنان لها التيام ولا يلتام جرح اللسان («Раны от зубов, они порицаются, но не порицаются раны [от] языка»)[73]. Затем сообщает имя, находящееся с ним (=الكلمة) в оппозиции: («А الكلم с буквой «лам», огласованной кесрой, [обозначает] видовое понятие, а не множественное число, какتمر («финики») иتمرة («один финик»), согласно словам Всевышнего:اليه يصعد الكلم الطيب («К нему возносится прекрасное слово»)[74] и приводит обоснование того, что оно видовое («Говорят, что множественное число - это три и более, а الكلم الطيب рассматривается как несколько слов»)[75]. Затем указывает на функции служебных морфем в الكلمة ( «Лам» [артикля] у него [показатель] видового понятия, а التاء - [показатель] единичности»)[76] и, опираясь на устоявшееся положение о видовом понятии, обосновывает функции этих служебных морфем: («Нет [в этом] никакого противоречия ввиду позволительности включать в видовое понятие единичное [слово], а единичному [слову] быть видовым понятием. Говорят, что это видовое понятие - единично, а то единичное [слово] - видовое понятие. [Поэтому] можно использовать его (= «лам» артикля) согласно внешнему договору (العهد الخارجىّ), подразумевая упомянутое на языке грамматистов (= терминологическое)الكلمة »[77]. На этом ал-Джами завершает истолкование первого слова обсуждаемой фразы Ибн ал-Хаджиба в «ал-Кафийа фи-н-нахв» и переходит ко второму (=اللفظ), характеристику которого тоже начинает с его этимологии: «اللفظ («членораздельный звук») в общеупотребительном значении языка الرمى («бросание»), [ведь] говорят:أكلت التمرة ولفظت النواة («Я съел финик и выплюнул косточку»), т.е.رميتها («бросил ее»)»)[78]. Затем указывает на произошедший из-за метафорического использования сдвиг в его значении, давая по ходу грамматико-семантическую характеристику этого слова и классифицируя его виды: «Затем [это слово اللفظ], по общему признанию грамматистов, с самого начала или после того, как ему придали значение الملفوظ, подобно тому, как словуالخلق [придают] значениеالمخلوق , было перенесено на то, что человек произносит в действительности или условно, на употребляемые слова или неупотребляемые, на простое слово или составное»[79], Затем останавливается на двух его видах - действительном (реальном) и подразумеваемом (условном). Последний он рассматривает особенно обстоятельно: «Действительно произнесенное - это как [слова]زيد и ضرب. Условно произнесенное - как подразумеваемое в [словах]زيد ضرب и اضرب, так как оно (= условно произнесенное) вовсе не является высказыванием [состоящим] из буквы и звука и по отношению нему (= условно произнесенному)اللفظ невозможно употребить. Они (филологи) обозначали его (= условно произнесенное) заимствованной для него звуковой оболочкой раздельного местоимения, типа هو и انت, и определили для него функции [того, что обозначалось], какاللفظ . И оно стало условно произнесенным, а не действительно произнесенным словом. Опущенное (= подразумеваемое) слово [на самом деле] действительно существующее слово, которое человек иногда произносит»[80]. К условным (подразумеваемым) словам автор относит не только опущенные слова, но и речь Аллаха, ангелов и джиннов, но отделяет от них невербальные виды коммуникации: «[Только] четыре вида коммуникации, т.е. письмо, соглашение, жест и (верстовой) столб, не входят в понятиеاللفظ »[81]. Наконец, ал-Джами обосновывает использование его видового наименования: «Поистине, он (= Ибн ал-Хаджиб) сказалلفظ , а не لفظة потому, что не имел в виду единичность, в уподоблении же (المطابقة) не было необходимости из-за отсутствия [подобного] словопроизводства, не говоря уже о том, чтоاللفظ короче»[82]. Теперь рассмотрим, какую информацию из предыдущих сочинений ал-Джами включил в свой комментарий: с Ради’аддином ал-Астарабади совпадает его информация по этимологии слова (Ради’аддин: «Говорят, что [слова]الكلمة и الكلام произошли от الكلم, а это [означает] «рана», из-за влияния их обоих на человека …»; ал-Джами: «Говорят, что оно (=الكلمة ) иالكلام образованы от слова الكلم с буквой «лам», огласованной сукуном, которое означает «ранение». [Так считают] из-за воздействия, [которое оказывают] они оба (=الكلمة иالكلام) на людей также, как «ранение»)[83]. С Ради’аддином ал-Астарабади, а также с ал-Хинди совпадает его информация о видовом наименовании слова الكلمة (Ради’аддин: «Знай, что الكلم видовое понятие [по отношению] к الكلمة, как تمرи تمرة»; ал-Хинди: «الكلم же, лишенное التاء - видовое понятие, а не множественное число, как обычно утверждают, ссылаясь на слова Всевышнего:اليه يصعد الكلم الطيّب »; ал-Джами: «Аالكلم с буквой «лам», огласованной касрой, видовое понятие, а не множественное число, какتمر تمرة , согласно словам Всевышнего: اليه يصعد الكلم الطيّب»)[84]. С ал-Хинди также совпадает его информация о семантической функции служебных морфем (ал-Хинди: «Лам [артикля] в нем - [показатель] видового понятия, аالتاء - [показатель] единичности …»; ал-Джами: «Лам» [артикля] у него - [показатель] видового понятия, аالتاء - [показатель] единичности …»)[85] и грамматической функции определенного артикля (ал-Хинди: «…а предпочтительнее отнести его («лам» артикля) к видовому понятию или «внешнему договору» об упомянутом на языке грамматистов (= терминологическом значенииالكلمة »; ал-Джами: «… можно использовать его («лам» артикля) согласно «внешнему договору», подразумевая упомянутое на языке грамматистов (=терминологическое) значение الكلمة»)[86]. А какая же информация предыдущих авторов об الكلمة оказалась за пределами его интересов? Многозначность терминологического значения الكلمة, о которой подробно сообщается в сочинениях Ради’аддина ал-Астарабади и ал-Хинди, и обобщающая функция определенного артикля в الكلمة в трудах ал-Хабиси и ал-Хинди. Что касаетсяاللفظ , то с Ради’аддином ал-Астарабади и с ал-Хинди совпадает его информация по грамматической семантике этого слова (Ради’аддин: «… А اللفظ исходно было масдаром. Затем [стало] использоваться в значении الملفوظ به, а здесь (= в «ал-Кафийа фи-н-нахв») именно это (=الملفوظ به ) и подразумевается так же как القول используется в значенииالمقول »; ал-Хабиси: «И оно (=اللفظ ) масдар, занявший место объекта действия»; ал-Джами: «Далее, [это словоاللفظ ], по общему признанию грамматистов исходно или после того, как ему придали значениеالملفوظ به , подобно тому, как словуالخلق [придали] значениеالمخلوق …»[87], а с ал-Хабиси и с ал-Хинди по его (=اللفظ) этимологии (ал-Хабиси: «Говорят, [чтоاللفظ ] исходно [означало] «бросание»; ал-Хинди: «لفظ: оно в [общеупотребительном значении] языка [означает] «бросание». Говорят:أكلت التمرة ولفظت النواة , т.е.رميتها »; ал-Джами: «اللفظ в общеупотребительном значении языка «бросание», [ведь] говорят:أكلت التمرة ولفظت النواة , т.е. رميتها»)[88], по классификации его видов (ал-Хабиси: «…لفظ [бывает] реальным или подразумеваемым …»; ал-Хинди: «اللفظ шире [в своем значении], чем быть [только] реальностью или условностью как подразумеваемое слово в [примерах]زيد ضرب и اضرب, где его считается верным определять какاللفظ умозрительное или условное, но не действительное»; ал-Джами: «Затем, [это слово اللفظ] … было перенесено на то, что человек произносит в действительности или условно ….»)[89], по обоснованию использования его видового наименования (ал-Хабиси: «Предпочтение было отдано اللفظ из-за того, что оно касается всякого произнесённого, будь то один харф или больше, а اللفظة обозначает именно один харф …»; ал-Хинди: «Поистине, он не сказал لفظة потому, что здесь единичность не подразумевается, а в уподоблении (المطابقة) нет необходимости из-за отсутствия [подобного] словопроизводства, не говоря уже о том, что اللفظ короче»; ал-Джами: «Поистине, он сказал لفظ, а не لفظة потому, что он не имел в виду единичность, а в уподоблении (المطابقة) не было необходимости из-за отсутствия [подобного] словопроизводства, не говоря уже о том, чтоاللفظ короче …»)[90], по указанию на его вербальную сущность (ал-Хабиси: «С помощьюاللفظ отмежевываются от жеста письма, соглашения и (верстового) столба, так как каждое из них (= видов коммуникации) установлено [для какого-либо своего] значения»; ал-Хинди: «Разъединяются с помощью него (=اللفظ ) от четырех [невербальных видов] коммуникации …»; ал-Джами: «[Только] четыре вида [невербальной] коммуникации, т.е. письмо, соглашение, жест и (верстовой) столб не входят в понятиеاللفظ , [поэтому] нет никакой необходимости в определении, которое их объясняет»)[91]. С ал-Хинди, к тому же, совпадает его информация по истории появления подразумеваемого «слова» (=اللفظ ) (ал-Хинди: «Поистине, они (филологи) назвали его (условное слово) так, заимствовав звуковое воплощение раздельных местоимений типаهو иانت и определили для него в них функцииاللفظ . Стало оно, исходя из этого, [называться]لفظ условно»; ал-Джами: «Они (филологи) обозначили его (условно произнесенное слово), заимствовав для него звуковую оболочку раздельного местоимения типаهو иانت и определили для него функции [того, что обозначалось], как اللفظ. И оно стало условно произнесенным, а не действительно произнесенным словом»[92]. Но, в отличие от предыдущих авторов, ал-Джами не представил дефиницию терминологического значения словаاللفظ , а ограничился примерами, решив, что для его маленького сына абстрактные определения маловразумительны. К тому же, он не стал подробно останавливаться на рассмотрении «реального»اللفظ , на подчеркивании его видового характера и на его контекстном значении, как это сделал ал-Хабиси. Таблица 2. الكلمة I. Этимология слова: ар-Ради - - ал-Джами II. Указание видового наименования: ар-Ради - ал-Хинди ал-Джами III. Семантическая функция служебных морфем - - ал-Хинди ал-Джами IV. Использование определенного артикля согласно «внешнего договора» - - ал-Хинди ал-Джами V. Многозначность слова: ар-Ради а ал-Хабиси - - VI. Обобщающая функция определенного артикля - ал-Хабиси ал-Хинди - اللفظ I. Грамматическая семантика слова: ар-Ради ал-Хабиси - ал-Джами II. Этимология слова: - ал-Хабиси ал-Хинди ал-Джами III. Классификация видов: - ал-Хабиси ал-Хинди ал-Джами IV. Обоснование семантического типа - ал-Хабиси ал-Хинди ал-Джами V. Вербальная сущность слова: - ал-Хабиси ал-Хинди ал-Джами VI. Дефиниция слова: - ал-Хабиси ал-Хинди - VII. Появление «подразумеваемого» слова: - ал-Хабиси ал-Хинди ал-Джами Таким образом, совпадение информации при истолковании словالكلمة иاللفظ у ал-Джами наблюдается по восьми позициям с ал-Хинди, по пяти с ал-Хабиси и по трем с ар-Ради. Совокупно же, со всеми предыдущими авторами ал-Джами соприкасается по десяти позициям. У ал-Хинди же совпадение информации наблюдается по одной позиции с ар-Ради и по шести с ал-Хабиси, совокупно же с обоими авторами - по семи позициям. А ал-Хабиси, у которого предшествующий автор в Дагестане только ар-Ради, соприкасается с ним всего лишь по двум позициям. Все эти статистические выкладки де-факто подтверждают мысль Хаджжи Халифы о том, что «ал-Джами …. составил комментарий, в котором …. объединил (собрал) все, что было в других комментариях «ал-Кафийи» полезного …». Продолжение следует…