History, Archeology and Ethnography of the Caucasus

Написание рецензии на небольшую по объему и не содержащую свежих идей статью, как правило, не является общепринятой практикой в научном мире. Однако бывают случаи, когда не следует оставлять без ответа материалы, в которых авторы сознательно искажают историческую реальность в угоду определенным, далеким от науки интересам. Этим случаем и обусловлена наша рецензия на статью А.Е. Акопяна и Ш.М. Хапизова «Путешествие в Армению, Турцию и Киликию» епископа Вардана Одзнеци как важный источник по истории Кавказа XVIII–XIX вв.», опубликованную в журнале «История, археология и этнография Кавказа» (Т. 16. № 1. 2020. С. 76-84).

Введение в научный оборот новых письменных источников всегда является важным событием в исторической науке и приветствуется научным сообществом. При исследовании любого нарративного источника, для установления достоверности сведений, содержащихся в нем, следует определить время, условия и обстоятельства его создания, цель написания, его характер и направленность и, что особенно важно, провести сопоставление исторических данных, изложенных в нём, со сведениями других источников – синхронных как самому источнику, так и описываемым в источнике событиям. Такая корреляция является необходимым условием для выявления исторической правдивости и реальности приведенной информации и в итоге его ценности для реконструкции исторической картины. Это тем более важно, когда автор сочинения излагает события, очевидцем которых он не являлся.

Статья А.Е. Акопяна, Ш.М. Хапизова «Путешествие в Армению, Турцию и Киликию» епископа Вардана Одзнеци как важный источник по истории Кавказа XVIII–XIX вв.» фактически анонсирует такой новый письменный источник, хранящийся в Матенадаране, информация о котором известна еще с 1970-х гг. Введение в научный оборот нового источника, безусловно, следует приветствовать. Но авторы лишь частично и выборочно знакомят читателей с содержанием этого сочинения, приводя лишь фрагменты, отдельные цитаты из труда Одзнеци касательно некоторых событий конца XVIII в. и свои комментарии без критического подхода к сведениям данного источника.

Само название статьи – «Путешествие в Армению, Турцию и Киликию» епископа Вардана Одзнеци как важный источник по истории Кавказа XVIII–XIX вв.» – выглядит некорректным, т.к. в ней затрагиваются некоторые политические события на Южном Кавказе исключительно конца XVIII века. Хотя в аннотации к статье авторы указывают, что в труде Одзнеци подробно рассказывается про двор грузинского царя Ираклия II (1720–1798), приводятся сведения о Крымской войне (1853–1856), о разрушении Тбилиси, переходе царства Картли–Кахети, а впоследствии и всего Кавказа, под покровительство Российской империи, однако в самой статье авторы не касаются данных тем, что придает их статье неполноценный, беглый характер. То есть статья далеко не раскрывает анонсируемое название – «важный источник по истории Кавказа XVIII–XIX вв.».

Здесь необходимо сделать краткий экскурс в историческую географию восточной части Южного Кавказа XVIII века, чтобы объективно представить события, описываемые в рассматриваемом источнике и статье.

Применительно к рассматриваемому времени следует отметить, что в указах российских императоров Петра I, Петра II, Павла I, в международных соглашениях, подписанных между Российской, Персидской империями и Османской Турцией (1724, 1727 гг.), Карабах, Ширван, Гянджа, Эривань, Нахчыван указаны в числе «ардибижанских провинций», под Азербайджаном (в источниках – Адирбижан) понимается «…все пространство, заключающееся между Курою и Араксом» [1, с. 306; 2, с. 77–78, 96, 135]. Ген.-майор, картограф С.Д. Бурнашев (1743–1824) указывал, что «к теперешнему положению тех земель, которые под именем Адребижан разумеются, начиная с севера прилежит Грузия, то есть царства Кахетинское и Карталинское; (хотя и оные пред сим в числе земель Адребижанских почитались) от востока море Каспийское и провинция Гилян, от полудня область Аракс, от запада Турция» [3, с. 3].

На протяжении средневековья этот регион, его отдельные части находились в составе таких государств, как Кавказская Албания, Сасанидский Иран, Арабский халифат, государства Ширваншахов, Саджидов, Саларидов, Джафаридов, Раввадидов, Шеддадидов, Сельджукидов, Ильдегезидов, Кара-Коюнлу, Ак-Коюнлу [4, с. 7-45; 5, с. 46-87; 6, с. 88-92; 7, с.93-97; 8, с. 98-109; 9, с. 110-119; 10, с. 61-70]. В XVI – первой половине XVIII в. (за исключением 1590–1612 гг.) земли Азербайджана вошли в состав государства Сефевидов. Здесь были созданы беглярбегства: Ширванское (с центром в г. Шемаха), Чухур-саадское (с центром в г. Иреван (Реван, Риван) и Нахчыван), Карабахско–Гянджинское (с центром в г. Гянджа) [1, с.306; 11, с. 4, 282, 285-286].

Северные границы Ширванского беглярбегства проходили по Дербенту, р. Самур и отрогам Большого Кавказского хребта, южные достигали р. Кура. В него входили районы Дербента, Кубы, Шабрана, Колхана, Баку, Сальяна, Шеки, Ареша, Алпоута, Агдаша, Чемишкезека, Махмудабада [9, с.113; 12, с. 89; 13, с. 120, 124-125].

Чухур-саадское беглярбегство простиралось по обоим берегам Аракса, согласно Искендеру Мунши, соседствуя с Ахалцихом. В него входили области Шурагел, Сурмалы, Абаран, Хинзирак, Игдыр, Карби, Дарачичаг, Гырхбулаг, Гейча, Зарзамин, Веди, Аралыг, Маку, Пашак, Шарур, Даралагез, Сисиан, Нахчыван (Нахчыван, Алинджа, Саир Мавази, Дарашахбуз, Мульки-Арслан, Мавазии-Хатун, Гарабаг, Гышлагат, Дарашам, Азадджиран, Шорлут, Даранургют) [9, с.114-117; 12, с. 88; 13, с. 123; 14, с.32, 35, 184].

В Карабахско-Гянджинское беглярбегство входили области Карабаха, Гянджи, большая часть Аррана между Курой и Араксом; г. Ахстабад, г. Барда, области Баргушат, Арасбар, Джеваншир; в зависимости находились Казах, Шамшадил. В XVII в. в него входили районы Загам и Караагач (в составе Кахетии в 1703–1706 гг.), Лори и Памбак [9, с.114; 12, с. 88; 13, с. 123, 127; 15, с. 340].

На протяжении XVI–XVIII вв. одной из главных целей сефевидо-османских войн было стремление обоих государств удержать в составе своих владений земли Азербайджана, имеющие важное стратегическое и экономическое значение, и свое влияние на Южном Кавказе [11, с. 74, 95, 148, 167, 175, 196].

Согласно Амасьинскому мирному договору 1555 г., весь Азербайджан, Восточная Грузия (Месхетия, Картли, Кахетия) и восточная часть Самцхе-Саатабаго остались под властью Сефевидского государства [11, с. 95-99; 15, гл. X, §4]. Согласно Стамбульскому мирному договору 1590 г. шах Аббас I уступил земли Азербайджана (Гянджа, Карабах, Ширван, Тебриз, Караджадаг), Грузию, Нихавенд, Луристан Османской Турции, образовавшие в соответствии с административным делением отдельные санджаки и эялеты [11, с. 196–199; 13, с. 121; 16; 17, с. 22–31, 92–93]. Турецкие реестры – «Пространный реестр Гянджа-Карабахской провинции» (Gence-Karabağ eyaletinin Mufassal Defteri) (1593 г.), «Краткий реестр Иреванской провинции» (Irevan eyaletinin Icmal Defteri) (1728 г.), «Пространный реестр Нахчыванского санджака» (Naxchivan sancaginin Mufassal Defteri) (1727 г.) [14, с. 35–183; 18, с. 7–13; 19, с. 24–371], «Пространный реестр эялета Тифлисcкой провинции» [37] – содержат важные сведения о наименованиях всех сёл и переписи населения, доказывающие преобладание азербайджанского (тюркского) населения в XVI – начале XVIII в. в Гянджа-Карабахской, Иреванской, Нахчыванской, Казахской, Борчалинской областях.

Оккупация Азербайджана Османской империей до начала XVII в., упадок экономики региона, внутренняя политика шаха Аббаса I положили конец господствующему положению азербайджанской кызылбашской знати в Сефевидском государстве, уступившей свои позиции персам [11, с. 284]. В ходе войн 1603–1618 гг. были подписаны соглашения (1612, 1619 гг.), по которым Сефевидам возвращались земли Азербайджана, и граница устанавливалась в соответствии с условиями Амасьинского договора 1555 г. [12, с. 82]. Война 1623–1639 гг. завершилась подписанием Зухабского (Касри-Ширинского) мирного договора 1639 г., по условиям которого Иреван (Реван, Риван) с прилегающими к нему территориями оставался в составе Сефевидского государства [13, с. 121; 20, с. 509]. Политические события в 1700–1736 гг. привели к тому, что Ширван (без прикаспийских областей), приобретя некоторую самостоятельность, в 1721–1735 гг. находился в зависимости от Османской Турции; по Стамбульскому договору 1724 г. территория Азербайджана была поделена между Османской империей и Россией; прикаспийские провинции Азербайджана после Персидского (Каспийского) похода Петра I вошли в состав Российского государства на период 1722–1735 гг. После Гянджинского договора 1735 г. и ухода отсюда русских войск власть вновь перешла к Сефевидам. В 1736 г. деление на беглярбегства было отменено [21, c. 132–133].

Ослабление политической власти в Сефевидском государстве создало в первой половине XVIII в. такие геополитические условия, при которых правители беглярбегств провозгласили себя независимыми ханами.

Таким образом, на территории от Дербента до р. Аракс возникли ханства, возглавляемые до начала XIX в. азербайджанскими тюркскими династиями: Бакинское, Губинско-Дербентское, Шемахинское, Талышское, Гянджинское, Шекинское, Карабахское, Иреванское (в российской историографии – Эриванское), Нахчыванское. Также были созданы султанаты (Сальянское, Джавадское, Куткашенское, Кабалинское, Арешское, Казахское, Шамсадильское) и Джаро-Белоканские вольные общества [3, с. 4–19; 21, с. 133–137; 22, с. 95–100; 23, с. 255–269]. Весь XVIII в. характеризуется междоусобицей между ханствами за преобладающее господство в регионе [24, с. 23, 25–26, 31–32] и борьбой за сохранение своей независимости и против персидских нашествий.

Следует отметить, что Карабахское ханство включало в себя земли пяти меликств, входивших в Карабагско-Гянджинское беглярбегство. Как известно, в XV в. албанский княжеский Хасан-Джалаловский род получил от Джахан-шаха Кара-Коюнлу титул «мелик», после чего распался на пять меликств – автономных княжеств на территории Карабаха (Гюлистан, Джерабед, Хачен, Варанда, Дизак). Албанские князья носили титул «мелик» в отличие от армянских феодалов, именуемых титулом «тер», «ишхан». Титул «мелик» прилагался к владетельным фамилиям: Мелик-Аслановы, Мелик-Егановы, Мелик-Шахназаровы. Следует отметить, что отдельные ветви этих фамилий, приняв мусульманскую веру, исламизировались, консолидируясь с азербайджанским этносом; другие же, сохранив христианское вероисповедание, стали впоследствии этнически причислять себя к армянам [25, c. 14].

Авторы статьи некритически подходят к данным армянского священника XIX века, создавая тем самым искаженное видение этнической картины Южного Кавказа XVIII в. Так, А.Е. Акопян и Ш.М. Хапизов пишут (не приводя дословный текст источника), что в XVIII в., «согласно Одзнеци основное население ханств восточной части Южного Кавказа было представлено армянами» (с.79) и «многие армянские населенные пункты подверглись ограблениям» в Нахчыване (с .81). Следует еще раз отметить, что в этот период на территории Нахчыванского ханства армянское население было весьма малочисленно, что доказывается такими вышеуказанными источниками как «Краткий реестр Иреванской провинции» (Irevan eyaletinin Icmal Defteri) и «Краткий реестр Нахчыванского санджака» (Naxchivan sancaginin Mufassal Defteri) [14, с. 35–183; 19, с. 24–371]. Основное население Карабаха составляли тюрки-азербайджанцы, на его территории также проживали удины-христиане, персы, курды. Даже по переписи 1823 г. в Карабахской области из 662 сёл и кочевий было 149 армянских сёл, т.е. менее чем ¼ часть населенных пунктов края [26, с. 20–110, 172–188, 228–234, 310–340, 394–396, 406–408], что отражало и количественный состав населения. После завоевания Кавказа Россией согласно Туркманчайскому (1828 г.) и Адрианопольскому (1829 г.) договорам армяне массово были переселены царской администрацией из Персии и Турции в Карабах и на земли Иреванского (Эриванского) и Нахчыванского ханств [25, с. 18; 27, с. 648–655; 28, с. 125–130]. Н.Н. Шавров (1858–1915), один из авторитетных русских деятелей своего времени на Кавказе, председатель Тифлисского патриотического общества, отмечал, что «с 1828 по 1830 гг., мы переселили в Закавказье свыше 40.000 персидских и 84.000 турецких армян и водворили их на лучших казенных землях в губерниях Елизаветпольской и Эриванской, где армянское население было ничтожно, и в Тифлисской – в Борчалинском, Ахалцихском и Ахалкалакском уездах. Для поселения им было отведено более 200.000 десятин казенных земель и куплено на более чем 2.000.000 руб. частновладельческих земель у мусульман. Нагорная часть Елизаветпольской губернии и берега озера Гокча заселены этими армянами. Необходимо иметь в виду, что за 124.000 армян, официально переселенных, переселилось сюда и множество неофициальных, так что общее число переселившихся превышает 200.000 человек», «…из 1 млн. 300 тыс. душ проживающих в Закавказье армян более 1 млн. не принадлежит к числу коренных жителей края и поселены нами», «широко использовав лжесвидетельство, армяне из безземельных пришельцев захватили огромные пространства казенных земель» [29, с. 59–61].

Некритический подход к сведениям Одзнеци и других источников в итоге может в ложном свете представить отдельные моменты политической истории региона конца XVIII века. Так, авторы статьи пишут, что «из рукописи Вардана Одзнеци следует, что хан Карабаха Ибрахим был вассалом грузинского царя Ираклия II» (с. 81), констатируют, что «Карабахское ханство в конце XVIII в. находилось под протекторатом аварского нуцала Умма-хана» (с. 82). Но оба этих положения являются ошибочными.

Источники XVIII в. свидетельствуют о полной политической независимости карабахского Ибрагим Халил-хана (1732–1806) и его активной политической борьбе по расширению территории Карабахского ханства, сообщают о его «26-летней дружбе с царем Ираклием», называют его «самовластным и в Адребижане могущим ханом, имеющим войско до 7000… Из дагестанских владельцев имеет аварского хана и по родству и по политическим своим расчетам союзником» [3, с. 5, 8, 12–16; 24, с. 22, 25; 30; 31, с. 78; 32, с. 71–84; 33].

И именно этим обстоятельством, династийным родством, а не нахождением под мнимым протекторатом, был обусловлен переход Ибрагим-хана со «всем своим родом в Дагестан, к своему тестю хану Аварии Омару» во время опустошительного вторжения Ага Мухаммед-хана в 1795 г.

Авторы статьи констатируют, что «в 1779 г. Фатали-хан предпринимает энергичные усилия по покорению Восточного Закавказья и свержению правителей бывших ханств Ирана, которые подчинялись Ираклию II. Среди них упоминаются ханы Еревана и Гянджи» (с. 80). Но следует заметить, что правители ханств Азербайджана были бывшими беглярбеками Сефевидского государства. В турецких и российских документах XVIII в. указан г. Иреван, Риван, Реван [1, с. 306; 14, с. 32–35], тогда как форма написания «Ереван» стала официально принятой в 1936 г. (в период 1828–1936 гг. использовалась форма Эривань, см.: [Поспелов Е.М. Географические названия мира. Топонимический словарь / Под ред. Р.А. Агеевой. М.: Русские словари, 1998. С. 152]), т.е.
применительно к событиям XVIII в. некорректно употребление данной формы этого топонима. Иреванское ханство в 1756–1780-х гг. оказалось в политической зависимости от Грузии. Но после принятия Грузией покровительства России оно перестало подчиняться грузинским царям [24, с. 3-4, 25-26].

Ген.-майор, картограф С.Д. Бурнашев (1743–1824) в своем труде местное население ханств называет «адребижанцами» (азербайджанцами), тем самым отличая их от персов и османских турок [24, с. 32]. Н.Н. Шавров также сообщает, что «оседлое туземное население, принадлежащее к татарскому Адзербейджанскому племени, располагалось с давних пор вдоль берегов Куры и Аракса и около Талышинских гор» [29, с. 37].

На фоне основного азербайджанского тюркского этнического пласта население азербайджанских ханств состояло из различных этносов и субэтносов, среди которых были будухи, крызы, джеки, хиналукцы, лезгины, хапуты, ингилойцы, удины, аварцы, курды, таты, талыши [27, с. 621–624; 34, с. 33, 67, 106, 135, 167, 209, 231, 246, 286, 296, 425], потомки которых и сейчас составляют этническое многообразие Азербайджанской Республики.

А.Е. Акопян и Ш.М. Хапизов, некритически пересказывая текст Одзнеци, сообщают, что «в 1798 г. в городе Тбилиси, в Грузии и в Армении разразилась чума» (с. 81), но авторам следовало уточнить, что речь идет об Эриванском ханстве, а не Армении, историческая территория которой находилась в составе Османской Турции.

Авторы статьи, следуя источнику, также сообщают, что «Вардан Одзнеци отмечает, что уже из завоеванной Гянджи (Гандзак), Ага-Мухаммадхан призывал Ираклия II к подчинению своей власти. К этому призывали его и армянский католикос святого Эчмиадзина, и владыка Арцаха Исрайел, поскольку от военных действий армянская церковь претерпевала множество бед и лишений» (с.83). И здесь создается неверное представление о вхождении владыки Арцаха в иерархию Армянской церкви. Но упомянутый владыка Арцаха Исраел не имел отношения к Армянской церкви, т.к. являлся католикосом независимого Гандзасарского католикосата в Карабахе в 1728–1763 гг., христианской паствой которого в основном были удины. В указанный период (правление Ага-Мухаммедхана Каджара приходится на 1779–1797 гг.) владыкой Арцаха, Гандзасарским католикосом был Симеон V (1794–1810) [33; 35, c. 182]. Как отмечал в XIX в. В.Л. Величко (1860-1904), «весьма интересен также вопрос о закавказской Албании, или по-армянски Агвании. Эта страна, в состав которой входили и нынешняя Елизаветпольская губерния, и части Тифлисской и Дагестана, была населена народами не армянского происхождения», «до начала XIX века существовал отдельный агванский или гандзасарский католикос, соперничавший с эчмиадзинским и по временам совершенно независимый», «в настоящее время христиане, бывшие некогда паствою агванского католикоса, считаются армянами и, перемешавшись с ними, усвоили их характер» [36, c. 66].

Приведенных выше ошибочных утверждений и неточностей относительно тех или иных политических событий, фактов и исторических лиц касательно истории Карабахского, Нахчыванского и Иреванского (Эриванского) ханств указанного периода авторы смогли бы избежать, если бы коррелировали данные автора второй половины XIX века, епископа Вардана Одзнеци с несравненно более надежными источниками и документами XVIII–XIX вв.

На основе высказанных замечаний следует сделать вывод, что в статье А.Е. Акопяна и Ш.М. Хапизова допущены ошибочные и неточные утверждения, которые искажают этнополитическую картину Южного Кавказа XVIII в. Это лишний раз демонстрирует необходимость критического подхода при анализе письменного источника, ответственного, беспристрастного и объективного взгляда историка на этнополитическую историю Кавказа нового времени, события которой отдаются «эхом» и на новейшей истории региона.

Ulvia Sh. Hacijeva

Author for correspondence.
Email: all.ulviya@mail.ru

Azerbaijan

Ph.D.,

Leading Researcher

Views

Abstract - 615

PDF (Russian) - 293