History, Archeology and Ethnography of the Caucasus

Дербентское ханство поддерживало во второй половине XVIII в. связи не только с Россией, но и с закавказскими государствами, Персией, Турцией и т.д. В частности, такие связи установились между Фатали-ханом и грузинским царевичем Александром, пытавшимся с помощью Турции и Ирана свергнуть царя Ираклия II и захватить престол [3, с. 115]. Султанская Турция и Персия рассчитывали использовать царевича Александра в своих интересах. При содействии Турции Александр установил связь с некоторыми феодалами Дагестана. Узнав, что в Кубе собираются войска для борьбы против Кахетино-Картлийского царства и Карабахского ханства, царевич 27 августа 1782 г. в сопровождении группы своих приверженцев приехал в Дербент к Фатали-хану. Как сообщает Фатали-хан Екатерине II, «…. после прибытия Александра в Дагестан приехали в Дербент Муртаз-али шамхал, Амир Хамза - уцмий Кайтагский, Али-султан Дженгутаевский со всеми дагестанскими старшинами и все уговаривали Фатали-хана взять с собою Александра хана и итти войною на Ираклия хана и его из Тефлиса выгнать, а на его место поставить Александра хана» [12, с. 242]. Фатали-хан хорошо понимал, что деятельность царевича Александра была направлена не только против Кахетино-Картлийского царства, но и против интересов России. Поэтому, опасаясь обострения взаимоотношений с Россией, он сразу же дал знать о приезде к нему царевича Александра командующему российскими войсками на Кавказе. Генерал-поручик П.С. Потемкин направил в Дербент секунд-майора Гаузина с секретным заданием: «Весьма нужно, чтобы вы разведали, как содержится в Дербенте высланный на несколько лет из России грузинский князь Александр Бакаров, приметить, какой ведет он образ жизни, в каком положении его содержут; уважают ли его особо или без всякого уважения на него смотрят и нет ли его происков возбудить Фатали-хана вооружаться против царя Ираклия» [12, с.231; 1, с. 115]. Фатали-хан заявил, что, если царевич откажется подчиниться его повелению выехать в Россию, тогда он напишет дербентскому наибу, «чтобы его Бакарова Александра и с Ревезом Амилохваровым и с одним служителем их содержать в крепком месте в Дербенте Наринкале до тех пор, пока на означенное его ханом представление резолюции не последует» [1, с. 115]. В ноябре 1783 г. по требованию генерал-поручика П.С. Потемкина Александр был выдан с сопровождающими его лицами представителям командования российских войск на Кавказе. Небезынтересно привести здесь рапорт П.С. Потемкина князю Г.А. Потемкину-Таврическому: «Посланный от Фатали дербентского хана с майором Комарским для препровождения князя Бакарова, ближайший ханский чиновник Кызыр-бек, прибыв из Астрахани, подал мне от хана письмо», в котором хан выражал «готовность на исполнение всего, что ему будет предписано и что он сам и область его ищут подвергнуться России и быть под покровом» [10, с. 136]. Приведенные данные показывают, что дербентский хан, несмотря на сложные в тот период его отношения с Ираклием II, не собирался оказывать помощь Александру в борьбе за кахетино-картлийский престол, понимая, что подобного рода действия противоречат интересам Российского государства и что поддержка царевича Александра может поссорить его с Россией. Во второй половине 80-х гг. XVIII в. власть Дербентского ханства распространилась на значительно большую территорию. Так, например, путешественник Гюльденштедт отмечал, что «Табасаран имеет собственного князя, который подвластен дербентскому хану» [5, с. 134]. Это сообщение подтверждается и другим источником [2, с. 178]. В тесном союзе с Дербентским ханством на всем протяжении его объединительной и внешнеполитической деятельности выступало и шамхальство Тарковское. Будучи одним из богатых и сильных феодальных государств Дагестана, шамхальство последовательно ориентировалось на Россию и было присоединено к ней в 1784 г. Тесные экономические связи, общность внешнеполитической ориентации на Россию способствовали тому, что Дербентское ханство в лице шамхала имело своего союзника, шамхал Тарковский оказывал помощь дербентскому хану не только в борьбе против внешних врагов, но и в подавлении различных феодальных заговоров и междоусобиц. Дербентское ханство в свое время также помогало шамхалу Муртузали в захвате власти в Тарках [3, с. 278]. В 80-х гг. XVIII в. Дербентское ханство еще теснее сблизилось с Россией. В мае 1782 г. было подписано торговое соглашение между Россией и Дербентским ханством. В соглашении особо подчеркивалось, что на территории, подвластной дербентскому хану, русским купцам не будут чиниться никакие обиды. В первом пункте обязательств Фатали-хан заявлял, что подвластные ему феодалы в Дербенте, Баку, Сальянах и в других Прикаспийских областях не должны вмешиваться в дела русских подданных, требовать с купцов или с приказчиков какие-либо пошлины и т.д. В случае нарушения этих обязательств со стороны вассалов и чиновников Дербентского ханства, его правитель должен был сурово наказывать их [1, с. 105]. Кроме того, обязательство предусматривало порядок разбора жалоб российских купцов, а после их смерти порядок описи и сохранения их товаров для передачи наследникам и т.д. Таким образом, обязательство, принятое дербентским ханом перед Россией, было направлено на устранение злоупотреблений в торговых отношениях и способствовало дальнейшему развитию торговли между ханством и Россией и их политическому движению. Следует отметить, что, покровительствуя созданию нормальных условий для развития русской торговли, Фатали-хан требовал аналогичного отношения к дербентским купцам в России. В письме князю Потемкину-Таврическому о злоупотреблениях чиновников в Астрахани он напоминал о том, что он всегда доброжелательно относился к русским купцам, что соблюдал условия подписанного им и Войновичем соглашения. Указывал на то, что его «подданным купцам торговым всякого звания людям, обращения чинятся весьма противные и поступают с ними очень несходственно, как в Астрахани, и в прочих принадлежащих к Российской державе местах, сверх положенных государственных и таможенных пошлин берут с них таможенные командиры и управители под различными предлогами своевольно различные поборы… с некоторых не получая ничего, удерживают тамо, и с которых получает себе взятки выступают сюда…» [14, л. 120-121]. Правитель Дербентского ханства просил, чтобы с его купцов взимались только предусмотренные указами правительства пошлины, «чтобы впредь никаких налогов, как-то взяток и прочих неположенных по правости законов поборов ни под каким званием и предлогом на десятые бы доли копейки с них не требовали, а что с кого взято, тем то возвратить и обряд удерживания запретить» [14, л. 120-121]. Поставленные Дербентским ханством перед российским правительством вопросы получили свое разрешение. В результате обоюдной заинтересованности в торговле были устранены помехи для ее развития. Забота об охране собственности купцов, ограничении произвола чиновников способствовала упрочению торговых и политических связей между Дербентским ханством и Россией. И все это способствовало упрочению положения Дербентского ханства во второй половине XVIII в. Поэтому некоторые из феодальных владетелей Дагестана были вынуждены отказаться от враждебных в отношении Дербента выпадов. С просьбой о покровительстве дербентский хан обратился к России и в 1783 г. В 1787 г. он вновь поднял вопрос о переходе в подданство России, послав в Петербург посольство во главе с Мирза Садыхом Мамедвелиевым, который был уполномочен на ведение столь важных переговоров [1, с. 141]. Мирза Садых, прибыв в Петербург, заявил о горячем стремлении Фатали-хана перейти в подданство России, предъявил письмо хана Екатерине II, в котором говорилось: «Прошу ваше императорское величество о принятии меня со всем подвластным мне народом и провинциями в высочайшую зависимость вашего императорского величества, так как грузинский царь Ираклий II с его подвластными людьми и провинциями принят в высочайшее ваше покровительство» [7, с. 158]. Надо отметить, что Россия внимательно относилась к обращениям к ней горских владетелей, дарила им подарки, посылала царское жалованье, обещала им помощь и поддержку в случае нападения на них кого-либо. В то же время она стремилась и создать для себя опорные базы в Прикаспийском регионе, чтобы с их помощью расширить сферы своего влияния по изучению островов Каспийского моря, устьев многочисленных рек, впадающих в него, где впоследствии намечалось создать российские поселения и т.д. Такого плана задача была поставлена перед небольшой русской эскадрой, направленной в июле 1781 г. в Астрабадский залив под командованием Войновича [3, с. 86]. Весть о появлении русского флота на Каспии была с радостью воспринята сторонниками пророссийской ориентации в Дагестане. В источнике по этому поводу отмечается: «… слух о молве по всей Персии, что российские войска собираются туда идти, от чего владельцы поблизости к здешним места, как-то шамхал, уцмий и протчие благосклоннее, а особливо Фатали-хан Дербентский отзываетца, что он по преданности его к России о приходе войск весьма рад, да и весь тамошний народ, начиная от Дербента и Гилянской провинции персияне, купечество и земледельцы кроме тех, которые какую-либо власть имеют, говорят, что они с великою радостью ждут нетерпеливо российских войск, и как скоро вступят в пределы тамошние, то все выше писанные места без всякого сопротивления будут покорными…» [6, с. 89-90]. В другом источнике говорится, что народные массы «… ожидают через прибытие русского войска, избавиться от междоусобий и тяжелых налогов» [14, л. 92]. Сообщения об этом походе кораблей вызвало тревогу у правящих кругов Персии и Турции, не терявших надежд на упрочение своих позиций в Прикаспии. Особое значение Иран и Турция придавали вовлечению в борьбу против России Дербентского ханства. В этот период особо активной была Турция. Фатали-хану было передано через турецкого посланника предложение султана о его склонности: «… ежели хану, надобно для обороны противу российских войск и фрегатов, людей, то для вспоможения ему, хану, присланы будут войска и деньги» [1, с. 101]. Предложение это было отвергнуто дербентским ханом, искавшим союза с Россией. Обеспокоенное успехами политики России на Кавказе турецкое правительство предприняло ряд мер по недопущению усиления влияния России в регионе. Осенью 1784 г. на Кавказ прибыло из Константинополя многочисленное посольство во главе с Ибрагим-Эфенди. Оно доставило фирманы и письма, а также богатые подарки от султана Абдул-Хамида, который призывал мусульман к войне против России, к защите Ирана и Дагестана и отражению похода русских войск в Закавказье, намеченного по просьбе Ираклия II. В результате пребывания турецкого посольства Ибрагим-Эфенди в Закавказье усилились волнения, а также был заключен военный союз в Ахалцихе с частью азербайджанских и дагестанских правителей [11, с. 206-207]. Привезенные им подарки и денежные вознаграждения сделали свое дело, некоторые дагестанские владетели собирались отправить отряды войск в Ахалцих для вторжения в Грузию. Об этом свидетельствует письмо грузинского царя Ираклия II генерал-губернатору П.С. Потемкину. «Присланы были к нам, - сообщается в данном письме, - от Сурхая курьеры с письмами, что шамхал, уцмий, акушинский кадий, табасаранский кадий, Фатали-хан, ширванские ханы два брата и нухинский хан, все согласились и весною намерены с войсками своими выступить в поход, расположиться ниже Ганжи, или выше сего города, и оттуда делать нападение на Грузию» [9, л. 79]. Однако объединенного выступления дагестанских владетелей против Грузии не произошло. Союз вскоре распался под политическим давлением России. Между тем кадий Табасарана Рустам, желая вновь подтвердить свою преданность России, в марте 1786 г. отправил письмо кавказскому генерал-губернатору П.С. Потемкину с просьбой прислать ему письмо с призывом к верной службе России, подобное письмам, посланным другим владетелям Дагестана. «… Уповая на всевышняго господа бога, - сообщается в письме, - владетель табасаранский кадий Рустам, засвидетельствую мое почтение в. высокопр., избранному из министров и солтанов, яко то, покровитель бедных и щедрый ко всем немощным, г-н солтан Павел Сергеевич Потемкин… При сем вам имею честь объявить, что мы здесь 4 брата имеем у себя военных людей до 40 тыс. чел. Однако ж никогда на вред к вам не ездили, и ничего от нас не происходило. Но высокопр., написав, письма отправили к Фатали-хану шамхалу, Амир-Гамзе уцмию, а ко мне посылать не соизволили. Или нас не удостаивает российской имп-це ко услугам? соизволили. Ибо наши главные предки российским монархам служивали, есть ли и ныне угодны вам будут наши услуги, то извольте прислать ко мне письмо, как наперед сего и прочим присылали. А что ж касается меня, то я повинуюсь Е.В., Всероссийской императрице, служить ей готов верою и правдою… » [12, с. 191-192]. Примерно через месяц кадий Табасарана получил ответное письмо от кавказского генерал-губернатора П.С. Потемкина с выражением благодарности за его верность России. «Я, уполномоченный от престола Е.И.В. ответствую на письмо знаменитого кадия Рустама, владетеля табасаранского… За сим благодарю вас за извещение меня о себе самом, о братии ваших и числе войск ваших. Не имел я доныне случая жаловаться на вас и приятным почитаю письмо ваше, состоящее в желании иметь со мною переписку. Как скоро пожелали вы моего письма, оное к вам отправляю и желаю навсегда продолжить мою дружескую переписку, изъявляя и удовольствие мое о благонамерениях ваших к службе Е.И. В., и удостоверяю в том, что служба ваша не останется без воздаяния. По сим доказательствам уповаю, что твердость силы видима, благоразумие покажет вам путь, по которому следовать, а я, приемля вашу приязнь, всегда готов платить вам дружбою, и в знак оной посылаю к вам дружбою, и в знак оной посылаю к вам подарок… » [12, с. 192-193]. Владетели Табасарана, вопреки проискам Турции и Персии, в последующее время еще более стремились к переходу в подданство России. Так, в сентябре 1786 г. в своем письме кавказскому генерал-губернатору П.С. Потемкину Рустам-кадий выражал свою готовность верно служить России и просил о награждении его жалованьем. «Имею честь донести сим знаменитой особе в. высокопр., что дружеское письмо ваше я со удовольствием моим получил и содержание оном выразил. Что же касается меня, то я подпишусь продолжать мою с вами дружбу и буду служить вам со всяким усердием. И естли угодно будет вам таковое мое расположение, то прошу в. высокопр. донести ко двору Е.И.В., что деды и прадеды мои со времени блаженного и вечной славы достойного ими Петра Великого были награждены жалованьем, то прошу и меня тем не оставить … » [12, с. 205]. В своем письме П.С. Потемкин предложил Рустам-кадию Табасаранскому прислать посланника для переговоров, чтобы получить жалованье за верную службу России. «На письмо ваше дружеское извещаю, что желание ваше о получении жалованья представил я к е. светл. повелительном г-ну ген. - фельдм., уполномоченному начальнику для донесения Е.И.В. Находя нужным изъяснить вам, что щедрота Е.И.В. знаменита во всех пределах света, и служащие верно Е.И.В. престолу всегда получают свое награждение, желал бы я, чтоб вы прислали ко мне своего чиновника, дабы через него узнать обстоятельнее и желание ваше, и мои мнения сообщить вам» [12, с. 205-206]. В 1786 г. с принятием в подданство России шамхала Тарковского, об этом начали просить и другие феодальные владетели Дагестана: ханства Дербентское, Аварское, Казикумухское, уцмий Кайтагский, майсум и кадий Табасаранские и др. [8, л. 124]. Однако, готовясь к войне с Россией, в январе 1787 г. Турция отправляет к аварскому хану, шамхалу, уцмию, кадию своего эмиссара - Капуджи-Баши с подарками и деньгами с целью привлечения их на свою сторону [4, с. 202]. Эмиссарская деятельность Турции и ожидание войны затянули процесс приема владетелей дагестанских под протекторат России. В 1787 г. в связи тем, что началась русско-турецкая война, осложнились и международные отношения на Кавказе в целом. Однако большинство феодалов Дагестана, узнав о начале войны, поспешили заверить Россию о своей преданности. «Письма, в которых искали моей дружбы, - сообщал П.С. Потемкин, - были получены от всех владельцев Дагестана». С началом войны для определения верности всех владельцев в расположении к России и выяснения, нет ли подсылок от Порты, в Дагестан был направлен из Кизляра Навруз Али Иманкулов. После возвращения он подтвердил, что дагестанские владетели остаются верны России. Это произошло, по словам П.С.Потемкина, по той причине, что «все жители (Дагестана. - Авт.) желают безмерно быть под покровительством России. Почему ханы и боятся преклониться на приглашение Порты» [13, с. 177]. В 1787 г. в Россию было направлено новое посольство во главе с Гаджи Ибрагим-беком. Фатали-хан обращался с этим вопросом к Екатерине II и в 1788 г., но опять безрезультатно. Смерть Фатали-хана в марте 1789 г. прервала окончательно все переговоры по этому вопросу. Правящие круги Дербентского ханства, понимая непрочность объединенных земель при Фатали-хане, более месяца скрывали его смерть от населения [3, с. 278]. Но этот прием наследника Фатали-хана - его сына Ахмед-хана - не был, разумеется, выходом из создавшегося положения. В 90-х гг. XVIII в. ряд ханств перестал признавать главенство Кубы, в том числе и феодальные владетели Южного Дагестана. Все это не было случайным и подтверждало непрочность военно-политического объединения земель вокруг Кубинского ханства под руководством Фатали-хана.

N A Magomedov

Institute of History, Archaeology and Ethnography, Dagestan Scientific Center, RAS,

Email: magomedov43@bk.ru

Views

Abstract - 455