История, археология и этнография Кавказа

Проблема борьбы иностранных государств на Северо-Восточном Кавказе против России актуальна сегодня как никогда и до конца она еще не изучена. Зарубежные исследователи, исходя из задач оправдания политики своих стран, настаивали на версии об извечной агрессивности России, а политику Ирана, Турции, Англии и Франции расценивали ка оборонительную. С их точки зрения, эти государства защищали народы Северо-Восточного Кавказа от агрессивной России и спасали их от физического уничтожения. Общеизвестно, что все участники кавказской политики проводили агрессивную политику по отношению к народам Северо-Восточного Кавказа и преследовали свои личные захватнические интересы. Северо-Восточный Кавказ и особенно прикаспийские области имели важное значение в экономическом и военно-стратегическом плане и поэтому назывались «воротами» между Западом и Востоком. Россия, понимая важность Северо-Восточного Кавказа для обеспечения безопасности южных границ, активно добивалась распространения своего влияния на данный регион. По мере укрепления позиции России, в регионе усиливалась антироссийская борьба иностранных государств. К середине XVIII в. наибольшая угроза южным границам России исходила от шахского Ирана. Анализируя многочисленные письма, приказы и другие официальные документы, исходящие из шахской дипломатии, мы приходим к выводу, что Надир-шах хотел создать на Северо-Восточном Кавказе плацдарм для борьбы против России. Учитывая стратегическое значение Северо-Восточного Кавказа, он хотел закрыть Прикаспийские области от влияния России, соорудив на его территории ряд крепостей и поставив разъезд на Тереке. Российский посланник при шахе И. П. Калушкин доносил, что «он (шах, - Н.М.) польщения на Россию не оставляет и намерен сперва отправить к русскому двору новое посольство с домогательством о возвращении всех денежных расходов, которые якобы получены с городов, бывших 12 лет в российском владении, и о выдаче находящихся в России персидских подданных. Но если ему в этом откажут, то хочет сей обман употребить для начала войны с Россией, ударить на Кизляр, идти прямо не только до Астрахани, но и до Царицына» [1, с. 132]. В связи с распадом государства Надир-шаха, соотношение сил на Востоке сложилось в пользу Турции. Пользуясь ослаблением Ирана, Турция пыталась использовать антииранское освободительное движение для установления на Северо-Восточном Кавказе своего протектората. Европейские державы, боровшиеся за преобладание на Ближнем и Среднем Востоке, усилили свои позиции в Турции и тоже вмешивались в кавказские дела и поддерживали планы султана овладеть Кавказом и превратить Северо-Восточный Кавказ в базу антироссийской борьбы. Турция деятельно готовилась к вторжению на Кавказ и юг России. В пограничных с Кавказом областях сосредоточивались войска, а многочисленные турецкие агенты всеми возможными способами старались подчинить влиянию Порты владетелей Закавказья и Дагестана с тем, чтобы при удобном случае прибрать их к рукам. Зимой 1751 г. султан Махмуд I прислал «немалые подарки» дербентскому хану Магомед Гусейну, тарковскому шамхалу Хасбулату, кайтагскому уцмию Амир Гамзе и кубинскому Гусейн Али-хану, пытаясь выяснить, на каких условиях они желают быть в турецком подданстве. В ответ российские власти усилили политику «ласкания» местных владетелей, что имело важные политические последствия. В течение 1750-1751 гг. обратились за подданством к России и получили заверения в покровительстве с ее стороны шамхал Хасбулат, Магомед Гусейн-хан дербентский, кубинский хан Гусейн Али. Немногим позже с аналогичной просьбой к русскому правительству обратились владетель Аварии Магомед Муса-хан, Магомед-хан казикумухский, старшины Андийского общества и т.д. Русско-турецкое соперничество на Северо-Восточном Кавказе заметно обострилось после воцарения на российском престоле Екатерины II в 1762 г. В военных планах Порты значилось желание захватить не только прикаспийские области Восточного Кавказа, но и земли Засулакской Кумыкии, находившиеся под покровительством России. С этой целью в начале 60-х годов участились визиты османских эмиссаров в Закавказье и Дагестан. В условиях усилившегося соперничества с Османской империей российское правительство не забывало и об Иране. Информацию о положении в этой стране должны были собирать не только российские консулы в разных городах Ирана, но и все лица, направляемые по служебным поручениям или для «разведывания» в горные районы Северного Кавказа. Так, в марте 1763 г. вернувшийся из Чечни ротмистр И. Мещеряков привез в Кизляр тревожные сведения, полученные от чеченского владетеля Алисултана Казбулатова. По сообщению последнего, ездившие для продажи коней в Муганскую степь эндиреевские жители видели там иранского правителя Керим-хана Зенда «с немалым войском». По их словам, Керим-хан вступил в переговоры с правителем Дербента и Кубы Фатали-ханом, дабы тот «его к себе ожидал и город бы Дербент возвратил, и он бы совсем был в ево протекции» [2, с. 126]. Фатали-хан с готовностью отозвался на этот призыв, отправив к Керим-хану курьера с подарками и объявлением, что «город Дербент без всякого уступает, да и сам он ему во всем быть послушным желает» [3, с. 89]. В 1768 г. Турция, использовав благоприятный момент, развязала войну с Россией. К этой войне османов подталкивала Франция, правительство которой прекрасно понимало, что Турция потерпит поражение, но война с ней истощит и российский бюджет. До начала военных действий и особенно в период войны Турция предприняла ряд мер, чтобы привлечь на свою сторону народы Северного Кавказа. Сюда, в том числе и в Дагестан, были засланы многочисленные агенты, которые всячески пытались настроить против России местных феодальных владетелей. Однако эта агитация не имела успеха. Осенью 1769 г. возвращавшийся из Мекки через Стамбул племянник казикумухского Магомед-хана Хаджи-Гирей был с почетом принят султаном Мустафой III и отпущен в Дагестан с крупной суммой денег и многочисленными подарками «для подзыва дагестанцев и кумык в протекцию султана» и чтобы начали они против России враждебные действия [4, с. 30]. Находясь в Карсе, а затем в Ахалцихе, Хаджи-Гирей дважды обращался к Магомед-хану и своим братьям, чтобы они собрали войско и выступили в поход против грузинских царей, поддерживаемых Петербургом. Однако на этот призыв, за исключением самовольно уехавшего чанки Махмуда с некоторыми людьми, другие не отозвались, хотя подготовка к выступлению, по-видимому, велась. Сам Магомед-хан выразил недовольство пребыванием в османской столице своего племянника, а Фатали-хан посоветовал Хаджи-Гирею отказаться от задуманной акции. Народы Северо-Восточного Кавказа не только не поддержали Турцию в войне против России, а наоборот приняли участие в закубанском походе Медема и пришли на помощь грузинам. Их отряд в войсках царя Ираклия насчитывал до 4 тысяч воинов. Под влиянием одержанных русской армией побед пророссийская ориентация среди дагестанских владетелей еще более окрепла. В феврале-марте 1772 гг. к кизлярскому коменданту обратились эндиреевские владетели и аварский нуцал Магомед-хан с заверением о своей преданности России [5, с. 78]. Завершивший победоносную для России войну Кючук-Кайнарджийский мирный договор имел важное значение и для народов Кавказа. Он нанес сильный удар по Турции, подорвал престиж султана и ослабил его влияние на кавказских мусульман. Новый виток активизации антироссийской деятельности Турции на Северо-Восточном Кавказе приходится на 1783 г., когда Грузия, согласно условиям Георгиевского трактата, была принята под протекторат России. Как только весть о подписании трактата стала известна, владетели Северо-Восточного Кавказа стали наперебой обращаться к российскому правительству с просьбой принять их под свое покровительство [6, с. 266]. Султанская Турция, не оставлявшая мысли прибрать к своим рукам Кавказ, резко отрицательно относилась к росту влияния России. Османское правительство начало спешную подготовку к войне. Ахалцихский паша посылал своих агентов вербовать на свою службу горцев Кавказа. Эти агенты запугивали феодальных владетелей, внушая им, что с прибытием русских войск их изгонят. Фатали-хану дербентскому, например, они говорили, что при русских он «будет свинопасом». Одновременно кавказским владетелям отправлялись щедрые подарки с тем, чтобы привлечь их на свою сторону. Рядовым горцам, поступившим на турецкую службу, обещали выплачивать по 50 рублей [7, с. 116]. Как отмечает В.Г. Гаджиев, не менее многочисленной была агентура, выступавшая под видом шейхов, сеидов, мулл и дервишей. Они вели антирусскую пропаганду, призывая правоверных выступить в защиту ислама от посягательств неверных. Сулейман-паше ахалцихскому было предписано неусыпно наблюдать за ходом дел, и чтобы задобрить дагестанский народ, известный своей храбростью и преданностью вере, посланы были султанские подарки для раздачи предводителям этого народа «с целью побудить его к священной войне. Одному только Ума-хану аварскому было передано 500 кисетов турецких пиастров» [1, с. 36]. Однако усилия турецкого правительства не привели к желаемым результатам. «В черном народе, - сообщал царский лазутчик, - молва идет, что в Персию (на Восточный Кавказ -Н.М.) придут русские войска, и ожидают через прибытие оных избавиться от междоусобий, тяжких налогов. Знатного же рода весьма сим слухам не довольны» [1, с. 49-50]. Развернувшееся в 1785 г. в Чечне движение шейха Мансура не получило поддержки дагестанских народов, несмотря на призывы султана Турции «чтоб здешние жители веру свою крепко держали и соблюдали и с русскими не мирились» [8, с. 21]. Одному из влиятельных правителей Дагестана аварскому хану было послано от султана много денег с просьбой, чтобы он помог шейху Мансуру. Лишь только засулакские кумыки на первом этапе приняли в нем участие, но очень скоро отошли. Мало того, почти все крупные феодальные владетели Дагестана вновь по собственному желанию присягнули на верность России [7, с.143]. Тем не менее вопрос о включении Дагестана в состав России не получил в это время окончательного решения ввиду того, что в августе 1787 г. Турция развязала новую войну. Включение Дагестана могло осложнить отношения России с Ираном, что было крайне нежелательно в сложившихся условиях. России также приходилось считаться с тем, что правящие круги Англии и Франции не только подогревали реваншистские устремления Порты, субсидировали султана, но и прилагали все усилия к созданию против России мощного заслона из государств Европы и Ближнего Востока. Так, французский посол активно уговаривал Али-Мурат-хана, пришедшего к власти в Иране, начать войну с Россией. Турецкие же эмиссары привезли в Дагестан для раздачи местным владетелям 80 тысяч червонцев, 30 халатов и другие подарки [9, с. 169]. По плану турецкого главнокомандования пограничные паши, присоединив к себе силы дагестанских и азербайджанских владетелей, должны были вторгнуться в российские пределы. С этой целью на Северо-Восточный Кавказ для агитации был направлен турецкий егермейстер Салих-ага. Всем крупным феодальным владетелям были разосланы письма с призывом подняться на священную войну против иноверцев. Но призывы турок не нашли поддержки в Дагестане. К примеру, Ума-хан аварский переслал полученное им письмо кавказскому командованию и заверил его в своей преданности России [10, с. 38]. Однако небольшая часть феодалов все же поддалась турецкой пропаганде. Владетель Дженгутая Али-Султан вместе со своим братом и отрядом в 200 человек совершили набег на Грузию. К этой акции они хотели привлечь казикумухского и аварского ханов, но те отказались. Турки пытались использовать и междоусобную войну между Фатали-ханом и группировкой дагестанских владетелей в своих целях, но безрезультатно. Тем не менее, засылка эмиссаров в Северо-Восточный Кавказ продолжалась с тем, чтобы возбудить горцев против России. После заключения между Россией и Турцией мирного договора и ухода иранских войск с Кавказа борьба Турции и Ирана против России за влияние на Северо-Восточном Кавказе приостановилась. Однако это было временное затишье. Англия и Франция специально осложняли обстановку в регионе, искусственно создавая новое антироссийское объединение. Под руководством Франции между Ираном и Портой велись переговоры, целью которых было образование ирано-турецкого наступательного блока, направленного против России. В свою очередь, Османская империя полученную от Англии и Франции военную и финансовую помощь использовала для организации антироссийской борьбы, в частности, «полученные Портою от иностранных покровителей деньги щедрой рукой раздавались вместе с халатами, саблями, султанскими фирманами» и прочими подарками кавказским правителям и владетелям [11, с. 131]. В ответ султан требовал антироссийской борьбы от северокавказских народов, в том числе частых нападений на Грузию, отвлекавших большие военные силы России. Накануне русско-турецкой войны 1787-1791 гг. из-за напряженной обстановки на Северо-Восточном Кавказе Россия была вынуждена ввести свои войска. Вместе с тем Россия взяла курс на укрепление и расширение экономических и политических связей с населением, делала все, чтобы «приобрести привязанность» народов Северо-Восточного Кавказа. Специально посланный в Дагестан для обследования «касательно верности тех владельцев в расположении» к России и выяснения, «нет ли подсылок от Порты» [4, с.71], российский офицер, ногаец по происхождению, Навруз-Али Иланкулов, сообщал о встречах с тарковским шамхалом, кайтагским и другими владетелями Восточного Кавказа. Он смог убедиться в верности их России, несмотря на активную антироссийскую деятельность османов, в частности, он писал, что «все жители желают безмерно и быть под российским покровительством, и почему более ханы страшатся преклониться на приглашение Порты» [3, с. 289]. Следовательно, между Россией и Турцией даже в относительно мирные годы шла постоянная агитационная борьба. Со своей стороны Россия старалась сохранить добрые отношения с народами Северо-Восточного Кавказа. Порта, в свою очередь, ценными подарками, деньгами, уговорами, угрозами требовала от владельцев Северо-Восточного Кавказа антироссийских выступлений. Османы использовали малейшие междоусобные конфликты у горцев в своих антироссийских целях. В 1789 г. султан вновь обратился со своим фирманом к мусульманам Кавказа: «По случаю настоящей у меня с Россиею войны предписываю сим всем мухаметского вероисповедания народам стараться денно и нощно вооружаться и ополчаться против россиян, будет же поступать кто вопреки сего, то да будет яко беззаконным и жена от него свободна» [12, с. 73]. В другом своем послании того же года султан Селим III сообщал народам Северо-Восточного Кавказа о своем намерении послать в регион 60-тысячную османскую армию для оказания помощи в борьбе с Россией и обещал крупное денежное вознаграждение активным участникам «священной войны» с «гяурами» [2, с. 298]. В таких ситуациях Россия вынуждена была принимать ответные меры против антироссийских заявлений султана. Кроме того, необходимо было принять меры, чтобы некоторые владельцы не соблазнялись на подарки и деньги. По этой причине Государственный совет России на специальном заседании в октябре 1789 г. обсудил несколько вопросов, касающихся Северного Кавказа: об антироссийской деятельности Порты в регионе, о российско-северокавказских отношениях и позиции России в Дагестане, в том числе и вопросов о желании некоторых дагестанских владетелей принять российское подданство. В результате российское правительство предписало для улучшения взаимоотношений с народами Дагестана «пропускать их на прежнем основании без всяких пошлин» в Кизляр по торговым делам [12, с. 173]. В 1790 г. на антироссийском фронте Порта развернула широкомасштабные наступательные действия с отправкой на Северо-Восточный Кавказ 30-тыс. армии под командованием Батал-паши, который должен был с объединенными силами северокавказских владельцев подчинить Кабарду, захватить Кизляр, оказать давление на Дагестан и Южный Кавказ, укрепиться на побережье Каспийского моря и в целом на Кавказе. Одновременно с отправкой войск на Северо-Восточный Кавказ султан отправил своих посланников с фирманами, подарками, где правитель Порты призывал горцев к объявлению «священной войны» против неверных [2, с. 21]. Посланники султана начали подговаривать владельцев объединенными силами организовать нападение на Кизляр в целях поддержки войск Батал-паши. Однако на реке Тохтамыш российские войска одержали победу над войсками Батал-паши, а сам он попал в плен [9, с. 217]. Мысли настраивать народы Северо-Восточного Кавказа против России османы никогда не оставляли. Они использовали малейшие внутренние междоусобные конфликты, промахи русской дипломатии в своих интересах. Порою антироссийские позиции на Северо-Восточном Кавказе образовывались не только в результате турецкой агитации, но и установлении на местах грубой деспотии со стороны военного командования или отдельных представителей российской власти. Поэтому, как свидетельствуют материалы из архивов внешней политики России, российские власти предлагали во время русско-турецкой войны «ласкать» подарками правителей Северо-Восточного Кавказа, указывали астраханской и кизлярской таможням не препятствовать торгово-экономическим связям местного населения с Россией, чтобы была оказана справедливость и ласковость приезжающим туда для торга подвластным народам, не делая впредь никаких обид и притеснений. В результате такой политики многие антироссийские провокации османского правительства проваливались. Осторожная политика со стороны Российского правительства приносила больше пользы и Российскому правительству, и местным народам [13, с. 129]. Россия и впредь продолжала осторожную политику на Северо-Восточном Кавказе. Правительство постоянно требовало от военного командования «всячески ласкать и привлекать к себе лучших людей народа сего, тех же, кто более предан, жаловать чинами, деньгами и иными отличностьями… следить, чтобы ни от войск наших, ни от казаков не было чинено ни малейшего притеснения и обиды горцам» [14, с. 28]. Мирная политика со стороны России нашла отклик у народов Северо-Восточного Кавказа. Их представители обратились с просьбой принять их в российское подданство. Турецкий султан Селим III пришел в ярость, получив известие о принятии шамхалом Тарковским и дербентским ханом российского подданства. Он резко осудил их в своем послании: «Сами они России преданы и много между ними и неистовых людей, из коих один шамхал, предавшись России, склонил даже и Дербента отдачу России. Я же с моей стороны, сколько можно стараться буду освободить от России Крым, Кабарду и прочие мусульманские области…» [5, с. 79]. «Если дагестанские владетели обратятся за поддержкой к османам, - отмечалось в послании султана, - то Порта окажет им ее даже вплоть до отправки в Дагестан османских вооруженных сил. Тогда и … уже нарушению мира не я буду причиной, а Россия» [11, с. 131]. В другом своем послании ко всем мусульманам, обитающим от Черного моря до Дербента, султан в краткой форме дает план антироссийской борьбы Оттоманской империи на 1794 г. В случае отклонения султанских требований Порта намерена начать войну с Россией весной 1794 г. Далее в послании султана содержатся очень важные сведения, где он перечисляет страны, антироссийски настроенные и тайно или открыто провоцирующие Порту на новую войну против России. В этот список входит кроме шаха Персии, «французы и короли других держав, которые желают воевать против России и ожидают, чтобы султан начал войну», а также, чтобы турецкие войска усиленно готовились к предстоящей войне [12, с. 74]. В своих донесениях посол России в Стамбуле Кочубей неоднократно отмечал, что Англия и Франция, преследуя свои интересы, были заинтересованы в обострении ситуации на Кавказе и поэтому провоцировали Порту на новую войну против России. Однако эти планы провалились из-за внутренних проблем в самой Османской империи. После этих событий, хотя и отношения между Россией и Турцией были вроде налажены, османы ни на один день не прекращали антироссийскую деятельность против России на Северо-Восточном Кавказе, о чем свидетельствует активность турецких эмиссаров в регионе. Порта провоцировала персидского шаха к походу на Кавказ, оказывая ему финансовую, продовольственную и военную поддержку [1, с. 345]. В конце XVIII в. после захвата Россией Крыма османы все свои силы бросили на борьбу за Северо-Восточный Кавказ. Одновременно Россия также начала более активно бороться за свое влияние в этом регионе. Эти шаги России вызвали бурную реакцию не только со стороны Ирана и Турции, но и у западноевропейских держав. После чего в результате анализа событий в дипломатических кругах Порты российский посол в Стамбуле пришел к выводу, что султан поддержит любого во всем в борьбе против России. Весной 1795 г. Ага-Мухаммед-хан перед своим походом в Грузию потребовал покорности от народов Северо-Восточного Кавказа. Они, единодушно решив оказывать сопротивление, обратились за помощью к России. В результате в Дагестан были отправлены войска, а владетелям Дагестана было предложено выступить совместно с российскими войсками и дать отпор неприятелю [11, с. 367]. Весной 1796 г. военное командование на Кавказе ввиду малочисленности отряда ген. Савельева решило дополнительно послать экспедиционный корпус во главе с ген. В.А. Зубовым. Однако после смерти Екатерины II ее преемник Павел I изменил внешнеполитический курс России на Кавказе. С уходом российских войск резко изменилось внешнеполитическое и внутриполитическое положение на Северо-Восточном Кавказе. Для России это стало серьезным провалом в восточной политике. Все успехи российской дипломатии за последние века на Кавказе были аннулированы [15, с. 268]. Уход российских войск с Кавказа создал благоприятные условия для антироссийских сил. Как сообщают современники, шли оживленные переговоры между османами и персами при участии французских дипломатов о совместных выступлениях против России. В этих целях французские эмиссары не только побуждали шаха «к продолжению войны против России», но и предлагали заключить военный союз с Оттоманской империей, обещая одновременно содействие в борьбе против России как самой Франции, так и Швеции, и Дании. Иран должен был таким образом явиться одним из звеньев антирусской коалиции [8, с. 21]. Убийство Аги-Мухаммед-хана внесло коррективы в развитие дальнейших событий. После провала европейских планов Павла I Россия решила вновь вернуться на Кавказ. Географическое положение Северного Кавказа предопределило его геополитическое значение. Представляя собой перешеек между Азово-Черноморским и Каспийским бассейнами в эпоху позднего средневековья, он рассматривался как один из важнейших регионов, обеспечивавший стратегический выход России в Закавказье, Малую Азию и Ближний Восток. Представляя собой узел сложных внутренних и внешнеполитических противоречий, регион традиционного противоборства Российского государства, Османской империи, шахского Ирана, с конца XVIII в. стал еще и объектом серьезного внимания Франции и супердержавы XIX в. - Англии. На рубеже XVIII-XIX вв. международное положение Кавказа осложнилось активизацией восточной политики западноевропейских государств. Усмотрев в политике стремительно ворвавшейся в кавказские дела Российской империи угрозу своим геополитическим интересам, европейские державы активизировали действия по вовлечению восточных стран в конфликт. Так Великобритания настойчиво и упорно пыталась воспрепятствовать утверждению царской России на Кавказе, считая его важным стратегическим плацдармом на подступах к Индии, Ирану и Ближнему Востоку, а также потенциальным источником сырья и рынком сбыта. Эта активизация Европы осложнила и без того напряженную общекавказскую ситуацию и внесла определенные изменения и в кавказскую политику России [14, с. 31]. Великобритания и Франция наперебой обещали шаху и султану поддерживать их притязания на Кавказ, естественно, в обмен на соблюдение соответствующих обязательств в пользу той или иной враждующих между собой сторон (не прекращалась острая борьба между английской и французской дипломатией за преобладающее влияние на Ближнем Востоке). В результате значительных финансовых и дипломатических усилий англичанам удалось в январе 1801 г. заключить с шахом политический и торговый договор. На деле же англо-иранский договор был направлен в первую очередь против России. Начиная в 1804 г. войну против России, шахский двор в Тегеране рассчитывал на обещанную Англией всестороннюю помощь. Но это обязательство не было реализовано Англией, чем и воспользовались французские дипломаты и агенты, сумев добиться в мае 1807 г. заключения франко-иранского политического союза, по которому Иран обязывался объявить войну Англии, двинуть часть войск на Индию, а основные силы, при поддержке Франции, направить в Закавказье. Наполеон в письме иранскому шаху настаивал: «Атакуй энергично своего неприятеля (Россию, -Н.М.), которого я со своей стороны обессилил. Возьми от него снова Грузию и все провинции, которые составляли твою империю, и укрепи против него Каспийские ворота» [8, с.29]. В 1807 г. в Иране действовали сразу две военные миссии: французская и турецкая, присланная султаном Селимом для реорганизации иранской армии. Согласно Финкенштейнскому договору 1807 г. Париж стал активно вмешиваться в российско-иранские переговоры. Однако, в том же 1807 г. Наполеон заключил своего рода союзный договор в Александром I, что не позволило Франции реализовать обязательства, данные ею Ирану о финансировании его войны против России. Этим, конечно же, не преминула воспользоваться британская дипломатия, добившись изгнания французов из Тегерана. В результате, в 1809 г. между Англией и Ираном был подписан договор «О союзе и дружбе». С новым английским послом прибыла ощутимая «поддержка», а именно: 30 военных инструкторов, 20 новых орудий и 30 тыс. винтовок. Английский дипломат рекомендовал шаху приступить к наступлению в Закавказье и объявить России джихад. Вдохновляемые Англией и Францией, Иран и Турция наводнили феодальные владения Северного Кавказа фирманами с антироссийскими призывами, подкрепленными большими суммами денег и ценными подарками. Впервые в истории эти извечные противники - Иран и Турция объединились для изгнания России с Кавказа и раздела его на сферы своего влияния [7, с. 43]. В одном из фирманов, посланных в Дагестан, говорилось: «Неверные русские по злобной своей натуре не только питают вражду к высокой державе (Османской империи, - Н.М.), но и имеют коварную мысль разрушить ее, поэтому всем мусульманам необходимо подняться на священную войну» [12, с. 76]. Несмотря на военные и дипломатические усилия Ирана и Турции, вдохновляемые Францией, Россия в ноябре 1806 г. одержала ряд блестящих побед над войсками шаха и султана. При дворе шаха началась настоящая паника. Именно в это время на помощь Ирану поспешила Англия. И пока представители шаха затягивали переговоры с Россией, англичане усиленно готовили продолжение войны, подпитывая иранскую армию боеприпасами, вооружением и деньгами, строили крепости на границе Карабаха, Нахичевани и Ардебиля. Вдохновляемые финансовыми «вливаниями» Англии, представители Ирана сорвали предложенные Россией переговоры о заключении мира. Персидскому правительству со стороны Англии была выдана субсидия в 600 тыс. туманов, несколько тысяч ружей, артиллерия и т.д. Со специальной миссией из Стамбула в Тегеран прибыл визир с большими суммами денег и подарками для подтверждения союзного трактата и выработки плана совместных действий в Закавказье. По повелению султана к войне тщательно готовились эрзерумский, карский и ахалцихский паши. Турция и Иран наводнили Северный Кавказ многочисленными агентами. К Сурхай-хану Казикумухскому прибыли «турецкий хаджи и чиновник персидский» с письмами и деньгами, Ших-Али-хану от шаха посланец передал деньги и лошадь [16, с. 144]. В Аварию, Кайтаг, Табасаран, Ахты-пару и другие вольные общества были доставлены фирманы шаха, в которых он обещал горцам «награды и подарки больше, чем в минувшие времена», призывая подняться с ними на священную войну [10, с. 417]. Однако все эти призывы не нашли в Дагестане поддержки. Вмешательство турецкой и европейской дипломатии в дела горцев не принесло и не могло принести ничего, кроме зла, так как происходило далеко не в их интересах и не с какой-нибудь нравственной целью. В конкретно-исторической обстановке конца XVIII - начала XIX вв. пророссийская ориентация большей части феодальной элиты Дагестана соответствовала общенациональным интересам народов Северного Кавказа. Россия была наиболее реальной силой, способной оградить народы Кавказа, в частности Дагестана, от угрозы порабощения перманентно соперничавшими за сферы влияния восточными державами. В исторической перспективе владычество шахского Ирана и османской Турции всегда было для народов региона губительным, тормозящим общественно-экономическое и культурное развитие. К осени 1812 г. практически все феодальные владения Дагестана и союзы сельских обществ присягнули на верность России. Гюлистанский договор 1813 г. de jure оформил произошедшее de facto вхождение земель Восточного Кавказа, в том числе и Дагестана, в состав Российской империи. Этот договор лишь подвел итог длительному процессу политического, экономического и культурного сближения, юридически оформив вхождение дагестанских земель в состав многонациональной супердержавы - России. Таким образом, резюмируя наше сообщение, можно констатировать, что со времени Каспийского похода Петра I в отношениях Дагестана с Россией наблюдалась определенная стабильность и возрастающее стремление к укреплению этих отношений. С того времени тенденция к сближению Дагестана с Россией приобретает необратимый характер. Во второй половине XVIII в. Турция и Иран, поддерживаемые ведущими европейскими державами, проводили на Северо-Восточном Кавказе довольно агрессивную антироссийскую политику, пытаясь втянуть в ее орбиту представителей местной политической элиты и народные массы. Но благодаря умелой контрполитике России усилия восточных держав в указанном регионе потерпели неудачу.

Назим Абдурахманович Магомедов

Институт истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН

Email: sharafutdin@list.ru

Просмотры

Аннотация - 382

PDF (Russian) - 182