History, Archeology and Ethnography of the Caucasus

Исследователями не одно десятилетие констатируется тезис, что современная семья, рассматриваемая как социокультурный феномен, претерпевает заметные изменения, вследствие того, что наблюдается разрушение традиционной семьи на фоне ухудшения демографического положения в государстве. Так, В.Н. Лексин при анализе государственной семейной политики и проблемах современной русской семьи акцентирует внимание на инвариантной ценности традиционной семьи для каждого российского гражданина и государства в целом и делает вывод о том, что «обществу все сложнее придерживаться этих ценностей ввиду необсуждаемой значимости индивидуализированной жизни, свободной от обязательств по отношению к другим» [13, с. 29]. По мнению отечественных фамилистов, кризис современной семьи во многом обусловлен значительными изменениями социальной жизни в целом. Исследования констатируют, что переворот в структуре социальных связей индивида во многом определен процессами, усложняющими социально-групповую систему общества, потому что, группы, сформированные на социально-экономической дифференциации общества, утрачивают свою роль пространства, в рамках которых замыкаются отношения между людьми, складываются их поведение, мотивация, а также ценностно-символическая структура. Такие преобразования обусловлены, во-первых, резко возросшими темпами социальных преобразований, которые способствуют утрате устойчивости, определенности и однозначности. Во-вторых, выйдя из своей былой культурной изоляции, большие социальные группы и их первичные ячейки все меньше способны передавать личности свою специфическую групповую культуру. Иными словами, современные сдвиги в отношениях между индивидом и социумом идут в направлении большей эластичности, многосторонности, меньшей жесткости социальных связей человека и создают, следовательно, больший простор проявлению его индивидуальности. В этих сдвигах выражается новый этап роста автономии индивида, исторического процесса индивидуализации человека. При этом надо отчетливо видеть, что индивидуализация сплошь и рядом проявляется чисто негативно - как растущее одиночество, социальная дезориентация человека, расширяющая возможность манипуляции его сознанием и поведением. Но она может вести и к реальному возвышению его индивидуальности, способности вносить творческий, уникальный вклад в жизнь общества [10, с. 119 - 120]. В настоящее время российская семья трансформируется, о чем свидетельствует снижение количества ориентированных на создание официально зарегистрированной семьи, повышение возраста вступления в брак, рост количества поздних браков, которые тоже, к сожалению, носят неустойчивый характер, и все это напрямую отражается на репродуктивном поведении и репродуктивных установках человека. Такая ситуация, как правило, способствует демографическому кризису, что ярко проявилось в российском обществе в постсоветский период. Видимо, по этой причине отечественные демографы и фамилисты акцентируют внимание на исследовании и анализе параметров, направлений и причин неуклонного уменьшения численности населения, «предлагают изысканные гипотезы и теоретические обоснования этого процесса, но крайне редко называют его главную причину - скептическое отношение общества ко всем без исключения смысловым основаниям обычной семьи, поддерживаемое агрессивной и легковоспринимаемой идеологией сознательного, добровольного и общественно приветствуемого отказа от традиционных семейных ценностей» [12, с. 29]. Анализируя современные тенденции в институте семьи, характер репродуктивного поведения и установок россиян, отечественными исследователями сделан вывод о том, что население России стремительно убывает, и уже сложился набор стереотипных объяснений причин этого процесса: бедность, стрессовая неуверенность в завтрашнем дне, алкоголизм и т.п., хотя «все гораздо сложнее, потому что эти, в общем-то привычные для России явления в наше время соединились с фундаментальным пересмотром представлений о смысле и ценностях семейной жизни, деторождения и самих детей… сила воздействия этой перемены в сознании людей на все параметры современной российской жизни совершенно не учитывается» [13, с. 57]. Таким образом, можно сказать, что современной российской семье оказываются очень близкими, характерные западному обществу формы брака и брачного поведения, чаще всего проявляющиеся в гражданском браке, вернее, в простом сожительстве. Известный отечественный исследователь С.В. Захаров подчеркивает, что в современной России официально зарегистрированный брак теряет свою привлекательность, ибо наблюдается ориентированность на альтернативную форму брака - гражданский брак, хотя «из исторического опыта России известно, что прочность союзов, основанных на добровольном согласии, при прочих равных условиях ниже, чем официальных браков… Именно поэтому из профессионального стана демографов, социологов и политиков часто следует посыл уничижительно-дискриминационного свойства по отношению к незарегистрированным союзам. Призывы к «укреплению и возрождению семейных ценностей» сегодня в России все более трансформируются в призыв не допустить дальнейшего распространения "незаконных сожительств"» [11]. И далее он в ответе на вопрос «Так ли уж ущербны с демографической точки зрения новые формы супружества и семейной жизни?» пишет: «Опыт ряда развитых стран свидетельствует, что переход к многообразию типов супружеских отношений, когда привычный брак соседствует с консенсуальным союзом, соответствует росту рождаемости. Сегодня в Европе более высокая общая рождаемость наблюдается в тех странах, где высока и доля "внебрачных" рождений» [11]. Иными словами, можно предположить, что наблюдается разрушение основ традиционной семьи, и данный тезис частично подтверждается результатами этнографических и социологических исследований данной проблематики [1, 6, 7, 8, 16, 17, 18, 19, 20, 21]. Таким образом, исследование репродуктивных установок россиян показывает, что сокращение рождаемости связано с проблемой ценностных ориентаций современного человека. На фоне роста значимости образования, материального успеха, карьеры и «карьерной семьи», личной свободы и т.д. постепенно ослабевают ценности детей и семейного образа жизни. В этом плане эффективная реализация мер семейно-демографической политики становится все сложнее, потому что влиять на ценностные ориентации людей становится все труднее. В то же время нельзя не отметить некоторые позитивные моменты. Главные из них - это сохранение у двух третей опрошенных респондентов вне зависимости от пола, возраста, уровня образования и материального положения ориентации на официальный брак, а также желание значительной доли россиян иметь двух-трех детей. Ориентация на брак и 2-3-детную семью у большинства опрошенных россиян должна стать основой формирования современной семейно-демографической политики и гарантией ее эффективной реализации. Сопоставление желаемого, ожидаемого и имеющегося числа детей с учетом возрастной дифференциации, материального положения, уровня образования и семейного положения дает нам основание говорить о том, что для стабилизации демографической ситуации в стране нужна многогранная семейно-демографическая политика. Предложенная В.В. Путиным Программа материального стимулирования рождаемости, безусловно, носит конструктивный и перспективный характер, но «проблему низкой рождаемости невозможно решить без изменения отношения всего общества к семье и ее ценностям …. И мы должны восстановить наши старинные ценности бережного отношения к семье, родному очагу» [4]. В связи с вышесказанным в данной статье излагаются существующие в массовом сознании дагестанских народов репродуктивные установки, а также мотивы «иметь/не иметь детей». Эмпирическая база исследования. Прикладную часть исследования составляют результаты проведенного автором в 2016 г. в Ботлихском, Дербентском, Казбековском, Каякентском, Кизилюртовском, Карабудахкентском, Кизлярском, Лакском, Левашинском, Новолакском, Хасавюртовском районах, гг. Дербенте, Каспийске, Кизляре, Кизилюрте, Махачкале, Хасавюрте социологического опроса по изучению традиционной дагестанской семьи, а также выявлению факторов ее разрушения и тенденций развития. N - 1323. Основным методом сбора информации являлось анкетирование. Вопросы, включенные в анкету социологического опроса, носили полузакрытый характер, что предоставило респондентам широкий выбор для обозначения своего отношения к семейно-брачной сфере. Опрос проведен методом случайного отбора; выборка построена с учетом пропорционального представительства дагестанских народов в структуре населения республики, в нее вошли все социальные прослойки с учетом образовательного уровня и половозрастной специфики, отношения к религии, что определяет ее репрезентативность. Результаты исследования. Прежде чем перейти к анализу полученного социологического материала, следует отметить, что спецификой репродуктивного поведения в настоящее время является доминирование ориентированности на малодетность при наличии невысокой потребности в детях и условия жизни, приводящие к его изменению. Существование таких репродуктивных установок в массовом сознании россиян способствовало формированию суженного типа воспроизводства населения. Иными словами, программа демографического развития российского общества как ответ на сложившуюся неблагоприятную ситуацию в социальной сфере установила важнейшую роль репродуктивной активности, понимаемой как тип репродуктивного поведения населения, обеспечивающий в перспективе рост его численности. Условия жизни, способствующие либо препятствующие реализации потребности в детях, выступая структурным элементом репродуктивного поведения [15, с. 359.], формируют один из двух его типов - репродуктивную активность или репродуктивную пассивность. Основными факторами развития репродуктивной активности населения в целом является деятельность всех субъектов, причастных к данному процессу: во-первых, государства, общества и бизнес-сообщества при формировании соответствующего «социального заказа», определении целей и норм репродуктивного поведения, адекватной оценке результатов репродукционного процесса; во-вторых, активность самого населения, семьи при непосредственном осуществлении репродуктивной функции [3, с. 37]. Совершенно справедливо И.Ф. Дементьева отмечает, что проходившие в России радикальные реформы 90-х гг. XX столетия отвлекли внимание государственных структур от повседневных проблем в деятельности ряда социальных институтов, в числе которых оказалась и российская семья. Снижение внимания к ней привело к развитию чрезвычайно неблагоприятных социальных последствий, среди которых рост подростковой наркомании, раннее материнство и внебрачные дети, криминализация и преступность несовершеннолетних, насилие над детьми в семье, социальное сиротство. Статистика дает неутешительную информацию о прогрессирующем росте вовлеченности детей в эти асоциальные процессы. Так, численность несовершеннолетних наркоманов в России, находящихся на учете в медицинских учреждениях, составила в 2006 г. 9622 чел., а токсикоманов - 21263, вне брака в 2006 г. родились 29,2% детей, причем наибольшее число внебрачных рождений у матерей до 20 лет, 148600 несовершеннолетних в возрасте 14-17 лет в 2006 г. совершили преступления [цит. по: 9, с. 102]. Характеристикой, позволяющей судить о репродуктивном поведении в период, предшествующий рождению первого ребенка и между рождениями детей, являются линии репродуктивного поведения. Они представляют собой последовательность репродуктивных действий и событий, обусловленных величиной и силой потребности в детях и характеризующихся предупреждением/прерыванием беременности или отказом от них на различных этапах репродуктивного периода [2, с. 133]. Мы разделяем точку зрения Б.М. Алимовой, что «в городах далеко зашел процесс перехода от многодетной к одно-, двухдетной семье. Лишь в 2010 г. в городах наметился процесс значительного роста рождаемости. Видимо, это связано с введением материнского капитала по случаю рождения второго и последующего детей» [1, с. 51]. Какие тенденции существуют в установках дагестанских народов при планировании детей? Влияет ли возраст человека на желаемое и ожидаемое число детей? Эти и ряд других аспектов демографической проблематики обусловили постановку вопроса «Когда в семье должен появиться первый ребенок?». Полученные результаты нашего социологического исследования показывают, что каждый второй, опрошенный по всему массиву, не имеет четкого понимания при планировании детей и придерживается позиции «в любое время, которое покажется нужным для конкретной семьи» (40,6%); каждый четвертый, опрошенный по всему массиву, ориентирован на рождение ребенка в первый же год брака, причем здесь заметно выделяются мужчины (37,5%) и женщины (32,3%), состоящие в браке, в отличие от подгруппы холостяков (23,6%) и незамужних женщин (14,1%). При планировании семьи «социальная и материальная устойчивость» в большей степени важна для респондентов, не состоящих в браке, это: 25,6% холостяков, 27,8% незамужних женщин, 29,7% вдов и 30,0% вдовцов, в отличие от женатых (17,8%) и замужних (11,3%). Если в социалистический период деятельность, направленная на достижение личной экономической выгоды, рассматривалась как корыстная, недостойная советского человека и часто относилась к разряду спекулятивной, то в постсоветский период кардинально меняется отношение к предпринимательской деятельности, частной торговле и т.д. Более того, такая форма занятости становится превалирующей, потому что «умение индивида извлекать экономическую выгоду из определенных обстоятельств становится главным условием успешности и именуется предпринимательством. Поскольку основным хранителем и транслятором социальных и нравственных ценностей является семья, такое резкое изменение ценностных ориентаций общества непосредственным образом отразилось на формировании семейной идеологии. Российская семья сегодня испытывает сильное давление со стороны новых общественных норм, диктующих совершенно иную, отличную от старой логику поведения» [9, с. 105]. Далее на необходимость «проверки супругами своих отношений и уверенности в их прочности» указывает каждый восьмой опрошенный по всему массиву, и варианты ответов варьируются в пределах от 10,5% женатых мужчин до 18,9% в подгруппе вдов. Не менее важным в нашем исследовании является установление отношения опрошенных дагестанцев к отсутствию детей в семье, и им был задан вопрос «Как Вы относитесь к бездетным семьям?». По всему массиву опрошенных 45,7% придерживаются позиции «мне их жалко, может, они не могут иметь детей по состоянию здоровья», на втором месте - «отрицательно, в семье должен быть ребенок» (20,7%), на третьем - «положительно, это право каждой семьи» (19,7%). Доля разделяющих первое суждение среди женатых мужчин составляет 31,6%, холостяков - 36,0%, вдов - 43,2%, замужних женщин - 45,7% и незамужних женщин -58,6%. Необходимость иметь ребенка в семье подчеркивает каждый третий, опрошенный среди женатых, каждый пятый, опрошенный среди холостяков и замужних, каждый пятый опрошенный среди вдов, каждый седьмой, опрошенный среди незамужних женщин. Далее суждений «положительно, если людям хорошо без детей», «отрицательно, предназначение женщины - стать матерью», «отрицательно, в стране демографическая проблема» придерживается статистически небольшая доля опрошенных - 5,4%, 4,8 % и 1,9%, соответственно. В современном демографическом поведении наблюдаются существенные изменения в установках на внебрачное материнство. Причем изменения взглядов в определенной степени можно связать с либерализацией взглядов на семейно-брачную сферу, распространенностью свободных, ни к чему не обязывающих отношений, особенно в молодежной среде. Распространение раннего вступления в половые отношения, проблема алкоголизма и наркомании, свобода нравов и т.д. негативно сказываются на понимании семейных ценностей, более того, способствуют их стиранию. Разумеется, в мусульманских регионах рождение ребенка не считается внебрачным, если заключен религиозный брак при отсутствии регистрации в ЗАГСе. По мнению Б.М. Алимовой, формы брака и семьи не оставались неизменными, потому что менялись так же, как менялись общественно-исторические формации: «В постсоветский период как в самом обществе, так и в области брачно-семейных отношений произошли большие изменения. Избранные в современном дагестанском обществе пути модернизации ведут к потере этнокультурных традиций. Сегодня дагестанское общество волнует состояние морали и нравственности. Это касается не только конкретной семьи, но и всего современного общества. Установившиеся в нем нормы поведения и ценностные ориентации оказывают негативное влияние на образ жизни определенной части молодежи» [1, с. 48]. Среди причин кризиса института семьи и снижения рождаемости в России Л.Л. Рыбаковский отмечает постепенно набирающую силу и происходящее в существенной мере под влиянием СМИ изменение репродуктивных установок - внедрения в сознание российской молодежи западных образцов семейного, репродуктивного и сексуального поведения. В 90-е гг. возросла доля нерегистрируемых, так называемых гражданских браков (в 1994 г. их было 6,6%, а в 2002 г. - уже 9,0%), увеличилось число внебрачных рождений, сократился возраст начала половой жизни. Так, в 1990 г. доля внебрачных рождений составляла 14,6%, в 1995 г. - 21,1%, а в 2002 г. достигла 29,5%. Вместе с тем, нынешняя российская молодёжь более серьезно относится к созданию «семейных гнезд» и рождению детей. Сперва - решение материальных задач: приобретение жилья, его благоустройство, покупка автомашины, получение образования и профессии, и стало быть, хорошо оплачиваемой работы, а потом расширение семейства [14]. Распространение относительно толерантного отношения к многоженству и к институту «вторая жена» в современном дагестанском обществе обусловило постановку следующего вопроса - «Как Вы относитесь к внебрачной рождаемости (когда женщина принимает решение стать матерью, не состоя в официальном браке)?». По всему массиву опрошенных 54,6% придерживаются отрицательной позиции, потому что «ребенок должен расти в полной семье», 25,2% опрошенных решение женщины родить вне брака считают безнравственным и 22,8% осуждают данный поступок с мотивацией, что «внебрачный ребенок будет закомплексованным и чувствовать себя дискомфортно среди сверстников». При этом 15,9% опрошенных внебрачное рождение оценивают положительно, считая его «свободным выбором каждой женщины», и 17,8% респондентов исходят из постулата, что «каждая женщина имеет право на то, чтобы стать матерью». Не менее важным в исследовании является установление оптимального возраста вступления в брак, ибо автор придерживается позиции, что увеличение среднего возраста начала деторождения в современном российском обществе напрямую определяется повышением возраста (табл. 1). Таблица 1 Распределение ответов на вопрос «Какой возраст, на Ваш взгляд, является для женщины наиболее оптимальным (подходящим) для создания семьи?» (варианты ответов даны по группам в % от общего числа опрошенных) Варианты ответов 18 лет 19 лет 20 лет 21 год 22 года 23 года 24 года 25 лет 26 лет 27 лет 28 лет 29 лет 30 лет После 30 лет Возраст для женщины 23,4 19,2 38,2 30,0 34,8 25,4 15,7 18,1 4,8 3,9 2,4 1,4 2,4 2,4 Возраст для мужчины 4,6 4,0 6,2 8,0 13,6 21,5 27,1 46,5 24,5 20,9 12,9 7,5 10,3 5,5 Приведенные результаты исследования показывают, что, по мнению опрошенных дагестанцев, оптимальный возраст мужчин для вступления в брак респонденты определяют рамками 24-26 лет, причем наибольший показатель относится к 25 годам. Такой подход, видимо, объясняется тем, что мужчина является главой семьи и на него ложится основная функция по ее обеспечению. В противоположность мужчинам возрастной разрез для женщин намного ниже и варьируется в пределах от 19,2% в возрасте 19 лет до 38,2% в разрезе 20 лет. Иными словами, в отношении женщины возраст заключения брака идет по нарастающей - от 18 до 25 лет, с несущественным перепадом в некоторых разрезах, в то время как для мужчин оптимальным обозначаются рамки от 22 до 27 лет, затем наблюдается спад. Вышесказанное закономерно ставит вопрос о наличии у Российского государства возможностей выхода из демографического кризиса, следовательно, и о формировании эффективного механизма, способного разрешить сложную демографическую ситуацию. Разумеется, у России есть огромный запас прочности и возможности для преодоления демографического тупика и стимулирования рождаемости. Власти необходимо разработать концепцию эффективной семейно-демографической политики, направленной на обеспечение стабильности, совершенствования качества жизни и социального здоровья россиян, улучшение репродуктивного поведения и установок в их массовом сознании и поведении, ибо, к сожалению, принятых мер недостаточно для достижения поставленных целей. Кроме того, формирование в современном российском обществе иных идеологических установок к институту семьи, которые недостаточно глубоко проанализированы в отечественной фамилистике, обусловливает отсутствие должного внимания и прогнозирования их последствий. Декларация семейной политики еще не свидетельствует о том, что актуальные проблемы демографического, социально-экономического характера могут получить быстрое разрешение, ибо только понимание и осознание ценности института традиционной семьи позволит решить проблему демографического роста. Таким образом, проведенное исследование показывает наличие в массовом сознании дагестанских народов разных репродуктивных установок. Рассмотрение вопроса отражения социальных факторов на процесс планирования желаемого и имеющегося числа детей позволяет утверждать, что снижение рождаемости большей частью является социокультурной проблемой при ослаблении ценностей и установок фамилизма. В установках дагестанцев в основном доминирует ориентация «иметь детей» в первые же годы после заключения брачного союза, хотя определенную долю опрошенных можно отнести к типу «карьерной семьи», для которых важнее материальный, образовательный статус и карьера, чем семья и семейные ценности. Видимо, формированию таких установок способствует утрата некоторых семейных традиций и обычаев, особенно в городской местности, по сравнению с сельской. Также следует иметь в виду, что отсутствие социальных связей ограничивает кругозор женщин, круг ее интересов сужается до рамки семьи, что может иметь негативные последствия в целом для самого брачного союза. Женщина, занятая исключительно домашними делами, в какой-то момент времени осознает наличие у домочадцев исключительно потребительского отношения к себе на фоне снижения ее авторитета. Видимо, не стоит переоценивать потенциал матери-домохозяйки осуществлять социальный контроль за ребенком как критерий хорошего, качественного воспитания, впрочем, как и комфортные жилищные условия, которые обеспечивает неработающая жена и мать, не всегда способствуют укреплению семейно-брачных отношений и репродуктивных установок.

E M Zagirova

Author for correspondence.
Email: elvira.2005@inbox.ru
Махачкала

Views

Abstract - 419

PDF (Russian) - 226