History, Archeology and Ethnography of the Caucasus

Настоящая статья посвящена проблеме преемственности двух археологических образований Северо-Восточного Кавказа: манасской группы памятников раннего периода среднего бронзового века и каякентско-хорочоевской культуры позднего этапа среднего и раннего этапа позднего бронзового века, в частности, манасской группы памятников на финальном этапе своего развития и проблеме генезиса каякентско-хорочоевской культуры. Следует указать, что вопросы преемственности между гинчинской и каякенско-хорочоевской культурами рассматривались в статье Р.Г. Магомедова «Гинчинская и каякентско-хорочоевская культуры: проблема преемственности» изданной в 1990 г. [1, с. 205−213], а также в статье Г.Д. Атаева «О преемственности присулакской и каякентско-хорочоевской культур эпохи бронзы Северо-Восточного Кавказа» опубликованной в 2010 г. [2, с. 165−175],

Рассматривая проблему преемственности и связи манасской группы памятников и каякентско-хорочоевской культуры, в первую очередь следует указать, что ареал этих культур частично совпадает. На территории распространения манасской группы памятников открыто много памятников последующей каякентско-хорочоевской культурой (далее КХК) (рис. 1). Здесь выделяются два локальных варианта КХК: таркинско-талгинский и манасско-мискинбулакский (рис. 2). Южнее присулакской культуры, в центральной части Приморского Дагестана, получили распространение памятники, объединяемые в манасскую группу (рис. 1). Для манасской группы памятников (далее МГП) характерны в основном подкурганные катакомбы, грунтовые ямы и каменные гробницы [3, с. 184; 4, с. 22−25]. Эпонимный памятник– курганный могильник в урочище Каркома-холау ст. Манас, в долине р. Манас-озень. К ним относится и могильник с подкурганными катакомбами исследованный в XIX в. в сел. Дешлагар (совр. Сергокала) [5, с. 582–584].

Исследование катакомб в Дербенте, Дешлагаре, Манасе, находки сосудов со шнуровым орнаментом в гробнице кургана Ярти-Тюбе позволило Р.М. Мунчаеву и К.Ф. Смирнову выдвинуть гипотезу о проникновении части племен катакомбной культуры из южнорусских степей в Приморский Дагестан, которые вскоре были ассимилированы местными племенами [3, с. 187−189, 192−193]. Открытие подкурганных захоронений в катакомбах в Чечне позволило еще более широко поставить вопрос о взаимосвязях населения Северо-Восточного Кавказа и племен катакомбной культуры и о проникновении последних на данную территорию [6, с. 92−96]. Эта гипотеза получила поддержку у многих специалистов (В.И. Марковин, М.Н. Погребова, В.Г. Котович, В.М. Котович, М.Г. Гаджиев).

Выявление захоронений в одних из древнейших из известных на территории СНГ катакомбах, обнаруженных в холме у сел. Великент, содержавших типичный местный инвентарь, открыло большие перспективы в изучении вопросов, связанных как с отношениями местного населения с носителями катакомбной культуры, так и с ролью Северо-Восточного Кавказа в сложении катакомбной культурно-исторической общности в степных областях Юго-Восточной
Европы. Ранняя группа великентских катакомб датируется, по мнению М.Г. Гаджиева, не позже середины III тыс. до н.э., III тыс. до н.э. [7, с. 129−140, 149, 150].

Исследование в Дагестане одних из древнейших на Кавказе катакомбных захоронений позволило М.Г. Гаджиеву предположить возможность взаимодействия местного оседло-земледельческого населения и подвижных скотоводов Юго-Восточной Европы и проникновения в степи Предкавказья катакомбного обряда вместе с ее носителями с территории Северо-Восточного Кавказа в эпоху ранней бронзы. После изучения материалов Великентских катакомбных могильников в настоящее время уже никто не рассматривает исследованные Р.М. Мунчаевым и К.Ф. Смирновым в Манасе и в других местах Приморского Дагестана подкурганные катакомбы среднего бронзового века как результат продвижения групп населения катакомбной культуры [3, с. 167−203].

Ряд исследователей (В.Г. Котович, В.М. Котович, М.Г Гаджиев) отнесли Манасский курганный могильник вместе с другими синхронными памятниками к так называемому среднему этапу эпохи бронзы Дагестана −манасско-гинчинскому (1700–1400 гг. до н.э.), наряду с ранним – карабудахкентско-гонобским (конец III−II тыс. до н.э.) и поздним – каякентско-хорочоевским этапами (XIV−XIII вв. до н.э.) [8, с. 11−28].А в 1974 г. в статье «Дагестан и Юго-Восточная Чечня в эпоху средней бронзы» М.Г. Гаджиев выделил три группы памятников: присулакскую – в Северном Дагестане, в бассейне среднего Сулака; манасскую – в Приморском Дагестане; гинчинскую культуру – в горных районах Дагестана и Чечни и датировал их первой половиной II тыс. до н.э. [9, с. 16−17].

Поселения манасской группы памятников изучены слабо. Поселение у сел. Карабудахкент находилось в лощине между гор рядом с рекой. На данном поселении выявлены остатки глинобитных зданий и различные скопления камней. Здесь обнаружено большое количество кремневых отщепов, несколько кремневых наконечников стрел, кварцитовый пест-колотушка, обломок еще одного кварцитового орудия и фрагменты керамики [10, с. 173–175]. Керамика поселения по фактуре и цвету глины, по технике обработки поверхности и некоторым деталям орнамента занимает промежуточное положение между керамикой конца эпохи ранней бронзы и КХК и относится к начальному периоду среднего бронзового века. Поверхность многих фрагментов обмазана глиной. Близость с керамикой КХК намечается по формам сосудов и по орнаменту (налепной валик с вдавлениями). Также керамика Карабудахкентского поселения проявляет близость и с керамикой Манасского курганного могильника. Часть фрагментов имеет поверхность коричневого цвета с примесью шамота [10, с. 173–174].

Манасские курганы небольшие по размеру, имеют кромлехи [3, с. 184−203]. Курган № 1– круглой формы; диаметр – 16 м, высота – 1,28 м, с кромлехом диаметром ок. 3 м, с толщиной 0,50 м, состоящим из небольших камней. Основное погребение ограблено (Рис. 3А, I). Могила вырыта на глубине 4,15 м от вершины кургана и смещена от центра к северо-западу. Могила овальной формы, длина – 2,1 м, ширина – 1,4 м. На высоте 0, 75 м от дна могилы на уступах устроено перекрытие могилы из массивных плит ракушечника толщиной 0,2–0,26 м, в центре нарушенное грабителями. В грабительском ходе найдены фрагменты сосудов. Под перекрытием находилось нечто вроде камеры с земляным сводом (высотой 1,45 м), не заполненной землей (рис. 3А, II, III). Камера была частью грабительского лаза, увеличенного из-за провала земли в пустую могилу. На дне ямы, выстланном галечником, на глубине 2,1 м лежали кости полного скелета женщины (рис. 3А, I, III). Череп хорошей сохранности был искусственно деформирован в области теменных костей.

В кургане № 3 выявлены две катакомбы, связанные между собой проходом (рис. 3А, IV,V,VI). В них захоронено 14 человек, еще 3 погребения выявлены в насыпи.

Катакомба № 1 имела вход, закрытый большой каменной плитой, по обеим сторонам к которой прилегали два длинных камня. Вход имел вид вертикально идущего вниз колодца – дромоса. Глубина «колодца»− 2,8 м, высота и ширина входа в катакомбу – 1 м. Катакомба представляла собой обширную, вырытую в плотном материковом грунте, погребальную камеру округлой формы (2,3×2,4м) (Рис. 3А, IV,VI). Свод камеры арочный. Максимальная высота арки 1,5 м. Дно камеры располагалось на 1 м глубже дна входного колодца. Под потолком в северо-восточной части камеры находился проход, который вел в катакомбу № 2. Стены и потолок ее были обложенными сырцовыми кирпичами и камнем. Ход закладывался камнями и обломками сырцовых кирпичей, имел ширину 0,55 м и высоту 0,35 м. На земляном полу камеры катакомбы № 1 обнаружены 5 скелетов в вытянутом положении на спине, головами ко входу – на ЮЗ. Скелеты лежали на подстилке из морской травы (водорослей) (Рис. 3А, IV, VI), от которой сохранился коричневато-фиолетовый тлен.

Катакомба № 2 имела свою входную яму. Дно входной ямы соответствовало глубине пола входной ямы катакомбы № 1 (Рис. 3А, V, VI). На глубине 1,9 м входная яма суживалась до ширины 0,65 м, образуя ступень высотой 1,2 м и узкий коридор длиной 2,4 м, соединяющий обе катакомбы. Данный коридор имел арочный потолок из камней и кусков обожженной глины. Высота свода – 0,65 м, ширина – 0,75 м. Пол катакомбы располагался ниже пола коридора на 1,05 м. Вход в катакомбу закладывался мелкими плитками сланца и двумя большими плитами, стоявшими наклонно, вплотную друг к другу (Рис. 3А,V, VI).

Погребальная камера была овальной формы (3,3×2,95 м). Потолок куполообразный. Высота камеры 2,2 м, в ней выявлено семейное захоронение мужчины, 2 женщин и 6 детей. Здесь, а также в других курганах, где открыты погребения в грунтовых ямах и каменных гробницах скелеты были обсыпаны охрой, имели плохую сохранность, но, судя по отдельным костям insitu, были погребены в вытянутом и скорченном положении [3, с. 184−203]. Костяки покоились на деревянных плахах и подстилках из морской травы (водорослей) и камышей (Рис. 3А, V, VI). Данные погребальные сооружения, очевидно, являлись семейно-родовыми усыпальницами.

Случайно обнаруженная у Манаса и расчищенная Г.С. Федоровым катакомба представляла обширную камеру почти круглой в плане формы диаметром 2,52 м. Вход овальной формы – шириной 62 см и высотой 83 см. Погребальная камера имела сводчатую форму. Дно ее находилось на глубине 1,70 м от нижнего края входного отверстия. Высота камеры 2,27 м. От входного отверстия в камеру были проложены три ступени. Дно камеры вымощено каменными плитами толщиной 0,8−0,11 см. На плитах кое-где уцелели фрагменты деревянной подстилки и подстилки из морской травы – камки [4, с. 22−25].

Отметим, что особенности инвентаря из Манасского могильника состоят в том, что только здесь обнаружены своеобразно орнаментированные миски с желобком под бортиком (рис. 4; 6 А). Они не встречаются в других районах Дагестана [3, с.193−194;4, с. 22−25]. Для манасской группы памятников характерна своеобразная керамика: сосуды, орнаментированные желобчатым, штампованным и ямочным узорами (рис. 4; 6 А). Специфичны и некоторые предметы из бронзы и дерева в памятниках манасской группы. Так, обнаруженные в Манасских курганах бронзовые очковидные привески не встречены в других местах Дагестана, если не считать находки подобных вещей из могильника Галгалатли в Горном Дагестане (рис. 4; 6 А). Наряду с характерными для памятников Дагестана керамическими сосудами (горшки с заглаженной и с обмазанной жидкой глиной поверхностью), другой инвентарь, в том числе и металлический, нередко распространен и на других памятниках Дагестана. Поэтому считать его характерным только для данной группы нельзя [3, с. 193−203; 4, с. 22−25].

Особенность погребального обряда Манасских курганов проявляется и в том, что здесь представлены захоронения в подкурганных катакомбах, которые отличаются от расположенных южнее катакомб Великентского могильника I, где были выявлены бескурганные катакомбы, вырытые в толще естественных холмов. Авторы раскопок могильника возле станции Манас Р.М. Мунчаев и К.Ф. Смирнов, характеризуя погребальный обряд, отмечают местную традицию, усложненную несомненным «проникновением сюда степных этнических элементов». Чисто степными элементами культуры они считали «сооружения в виде катакомб и древесно-камышовую подстилку дна могил» [3, с. 186−191]. Они также указали и на местные признаки культуры, к которым отнесли: погребения с вытянутыми костяками, некоторую часть скелетов с чертами расчленения, обычай сооружения вокруг курганов кромлехов.

Бытовые памятники на территории МГП, как указывалось выше, изучены плохо. К сожалению, приходится констатировать то же самое и для памятников КХК. Поселения КХК, найденные на рассматриваемой территории, обычно располагались в лощинах между гор (Карабудахкентское поселение), на высоких холмах (Каякент II), но всегда возле источников воды и рек. Поселения в предгорной части Северного Дагестана (Нижняя Сигитма, Бачазул-шоб) открыты на высоких речных террасах, на платовых поднятиях (Новолакское) и по склонам гор [11, с. 90]. К ним можно добавить поселения Верхнегунибское и Ирганайские I и III [8, с. 182−183; 12, с. 22−23]. Лучше всего исследовано Верхнегунибское поселение, расположенное на высокогорном плато. Материалы его верхнего слоя (слоя I) относятся по времени к КХК. Ирганайские поселения I и III расположены в горной долине. Если сравнить с топографией поселений раннего бронзового века и раннего этапа среднего бронзового века данной территории, то можно заметить много общих черт. Хотя нетрудно и увидеть различия, которые выражаются в том, что для поселений КХК не играет большой роли при выборе места оборонительный фактор. В.И. Марковин отмечал, что «изменяются места расположения −с труднодоступных гор и скальных поднятий они спускаются в менее укрытые от посторонних глаз долинки, плато, склоны гор» [11, с. 90–91].

Характеризуя жилища КХК, можно утверждать, что особых изменений в их конструкции и планировке не имеется по сравнению с предшествующим периодом. В пользу этого говорят данные раскопок Верхнегунибского (слой I) и Нижнесигитминского поселений. На Верхнегунибском поселении выявлены многокамерные каменные жилища прямоугольной формы, ступенчато возвышающиеся друг над другом, с очагом внутри помещений [11, с. 159]. А на Нижнесигитминском поселении были открыты многокамерные жилые постройки прямоугольной формы и с плоской крышей на каменном основании, верхняя часть их была глинобитной. Внутри помещений имелись очаги двух видов: круглые и четырехугольные [8, с. 90]. Эти и другие данные, по-видимому, позволяют говорить о преемственной связи в архитектуре поселений и жилищ КХК и предшествующего времени.

Существенные различия наблюдаются в погребальных сооружениях и обряде МГП и КХК. Для МГП характерны коллективные захоронения в катакомбах, а также в основном одиночные погребения в грунтовых ямах и каменных гробницах. Погребения совершались в вытянутом и скорченном положении в ЮЗ направлении. Инвентарь довольно многочисленный и разнообразный. В то же время погребальные сооружения и обряд КХК имеют свои специфические особенности, которые отличают их от предшествующих культур. Характерной чертой КХК является: захоронения в каменных ящиках с одиночными, в редких случаях парными погребениями, с костяками, уложенными скорченно или сидя, с выдержанной ориентацией (рис. 3Б).

Набор инвентаря в каменных ящиках, как правило, относительно бедный и довольно однообразный (рис. 5; 6Б) [13, с. 3−20; 14, с. 51−96; 11, с. 30–33; 15, с. 54]. Однако следует указать на то, что за последние сорок лет выявлены относительно богатые комплексы, в которых найден разнообразный инвентарь (большой набор керамического материала, изделия из металла: предметы вооружения, орудия труда, разнообразные украшения, в том числе из золота и серебра).

Все это, свидетельствует о существенных различиях МГП и КХК в погребальных сооружениях и обряде (погребальной практике, идеологии), а также в характере инвентаря.

Для КХК характерны керамические комплексы, в которых представлены сосуды с грубо обмазанной жидкой глиной поверхностью и сосуды с заглаженной поверхностью, характеризующие данную культуру (рис. 5; 6Б). Сосуды подразделяются на следующие типы:

1) крупные широкогорлые сосуды с раструбовидным венчиком, округлым туловом и непропорционально узким дном;

2) горшки округлых контуров с вздутым туловом, широким горлом со слегка отогнутыми венчиками и довольно широким дном, которые подразделяются на два подтипа: а) высокие и б) приземистые;

3) сосуды удлиненных пропорций, с небольшим дном, широким в виде раструба устьем (равным ширине тулова или шире его);

4) сосуды биконической формы, острореберные, с широким дном и почти такой же величины устьем. Венчик почти не отогнут. Снабжены они по одной ручке;

5) широкоустные, без выделенного венчика, округлые или слегка угловатые баночные сосуды на узком дне. Встречаются высокие и приземистые горшки округлых контуров. По оформлению устья их можно разбить на два подтипа: а) с прямым бортиком; б) со слегка обращенным внутрь бортиком;

6) миски или чаши в основном конической формы. Они довольно приземисты, с узким дном, устье широко развернуто. Наружная поверхность, иногда закраины и донца богато орнаментированы различными комбинациями резного елочного узора;

7) небольшие круглодонные сосуды [11, с. 42−58; 16, с. 341−345; 17, с. 248; 15, с. 56−58] (рис. 5; 6Б).

Украшения из металла и другой инвентарь КХК представлены следующими предметами: пластинчатые височные подвески с лопастями из бронзы; височные подвески из круглого в сечении бронзового стержня; накосные украшения из бронзы (накосные трубочки, полушарные и конусовидные колпачки); разнообразные браслеты из бронзы; секировидные подвески из бронзы и золота с петелькой для подвешивания; разнообразные сурьмяные подвески; каплевидные и другие подвески из бронзы; нашивные бляхи из бронзы; листовидные черешковые клинки (распространены в памятниках начального периода КХК, для заключительного периода характерны бесчерешковые клинки с тремя отверстиями для рукояти) [13, с. 3−20; 14, с. 51−96; 11, с. 42−71; 16, с. 341−350; 15, с. 59−69] (рис. 5; 6Б).

Ряд форм керамики и инвентаря выявлены, хотя и в значительно меньшем количестве, как в памятниках предшествующего времени, так и последующего периода. Но в таком устойчивом сочетании они встречаются и составляют отличительную особенность, характерную именно для памятников КХК.

Одновременно с отличиями, памятники МГП и КХК обнаруживают довольно большое сходство. Это проявляется в четкой планировке погребений (ящики и другие захоронения располагаются правильными рядами), в ориентировке могил, в наличие кромлехов и стел, угольков в могилах, в вытянутом и скорченном положении погребенных.

Значительный интерес представляет для нашей темы открытие как в Дагестане и Чечне, так и ареале распространения МГП, погребальных сооружений смешанного, переходного типа (гробница-ящик) и каменных ящиков с круглодонными сосудами и двуручными сосудами с раструбовидным горлом, выпуклым туловом и узким дном, которые дают возможность проследить постепенную трансформацию МГП в КХК (рис. 3 Б). Это сооружения смешанного типа и каменные ящики из курганного могильника Манаскент I1,захоронения в каменных ящиках в других памятниках: погребение № 1 Урцекского 2-го могильника2, погребения № 2 и № 3 могильника Айдильго3, могильника Каякент [18, с.100−102]. Во всех указанных памятниках найдена круглодонная посуда с гладкой поверхностью, имеющая близкие аналогии в гинчинско-гатынкалинской культуре (далее ГГК) и в меньшей мере −в присулакской культуре. В этих памятниках открыты одиночные или парные захоронения в каменных ящиках и гробнице-ящике в направлении СВ-ЮЗ или С-Ю, костяки которых лежали скорченно головой на Ю, ЮЗ (рис. 3Б). Указанные комплексы смешанного типа близки к сооружениям смешанного типа (склеп-ящик, гробница-ящик, яма-ящик), известных в ГГК (Гатынкале, Бельты II, Ирганай) и в присулакской культуре (Чиркей, Миатли, Манаскент I, Гертма I, II, III, Саласу). С другой стороны, находки круглодонных сосудов в каменных ящиках, характерных для памятников ГГК, а не для КХК, характеризуют эти комплексы как промежуточные, переходные от памятников начального этапа среднего бронзового века к КХК

Отмеченные комплексы не единичны. К ним примыкают по времени следующие памятники: каменный ящик у курорта Талги, где обнаружен фрагмент керамики со шнуровым орнаментом в виде елочки [17, с. 67], Таркинский подкурганный каменный ящик [19, с. 228−229], Кафыркумухская каменная гробница с бронзовым клинком архаичного облика, для которой имеется радиокарбонная дата 1740 ±60 г. до н.э. [15, с.70]. Из каменного ящика у сел. Каякент происходит также сосуд с шаровидным туловом, с короткой цилиндрической горловиной, орнаментированный шнуровым узором с заглаженной поверхностью и раскрашенный подтеками черной краски [18, с. 101, рис. 1]. Этот сосуд имеет близкие аналогии среди керамики Ирганайского поселения и могильника4 [20, с. 315, рис. 76,8]. Другой сосуд из Каякента с округлым туловом и раструбовидным венчиком, с обмазанной поверхностью [18, с.101, рис. 2]. Верхняя половина тулова покрыта подтеками краски. Как и первый, он украшен по плечикам налепным валиком. Этот сосуд по форме находит аналогии в Ирганае5 [20, с. 315, рис. 76, 7,10], Гатынкале [21, рис. 10,1, 13,2, 21,5], Бельты II [22, с. 9, рис. 4, 1-3], Миатли [23, с. 116−120, рис. 24, 2], Чиркее [11, с. 22, рис. 5,1, 6,2; 24, с.145−157, рис. 7,5], ГертмеI, II, III [25, с. 66, рис. 2а, 2б; с. 68, 2а, 2б]. Укажем и на находку очковидной подвески, аналогичной найденной в Манасском могильнике [26, с. 101−102].

Описанные комплексы проявляют сходство с памятниками предшествующего времени, а также с КХК. Подводя итоги изучения Манасских курганов, Р.М. Мунчаев и К.Ф. Смирнов пришли к заключению, что культура, представленная рассмотренными памятниками, «имеет яркие черты преемственности по отношению к местной культуре как предшествующего, так и последующего времени» [3, с. 193]. Черты преемственности между МГП и КХК выявлены как на примере керамики, так и на примере остального инвентаря.

Более детально общие черты сходства между различными культурами и группами памятников начального периода среднего бронзового века Дагестана и Восточной Чечни и КХК удалось выявить В.И. Марковину и В.Г. Котовичу [11, с. 42−59;15, с. 55−56, рис. 7]. После издания монографии В.И. Марковина, посвященной КХК, прошло 52 года, и за это время обнаружены новые памятники эпохи бронзы Северо-Восточного Кавказа. В центральной части равнинно-предгорного Дагестана выявлены как памятники начального периода среднего бронзового века: могильники Зеленоморск, Манаскент, Таулар-гол [27, с. 110−111], Олелитюбе у сел. Карабудахкент [28, с. 66−68], так и переходного типа: Кафыркумух [15, с. 70], Манаскент I6, Урцеки 27, а также памятники КХК − могильники Мискинбулак [29, с. 77−94], Тахиркала [30, с. 46−61], Нижний Дженгутай [31, с. 49−61], Новый Дейбук [32, с. 35−36], Канабур-ауз [33, с. 81−94], Ачису III и др. [26, с. 51-55; 29, с. 96−98]. Новые материалы во многом подтвердили выводы В.И. Марковина и В.Г. Котовича о преемственности культуры начального периода среднего бронзового века и КХК, а также уточнили и подкорректировали некоторые их взгляды. С другой стороны, они позволили более детально и глубже исследовать проблему преемственности и инноваций в развитии рассматриваемых нами культур.

Учитывая раскопки новых памятников на Кавказе и полученные новые радиоуглеродные даты, представляется возможным удревнить как нижний, так и верхний пределы культур среднего бронзового века Северо-Восточного Кавказа, в частности МГП и КХК. Раннюю фазу культур среднего бронзового века следует датировать XXV−XVIII вв. до н.э., а позднюю XVIII–XVII вв. до н.э. Что касается хронологии КХК, то ее периодизация представляется следующей: I – ранний этап – 1700–1600 гг. до н.э., время появления отличительных признаков; II – средний этап – 1600–1400 гг. до н.э., время расцвета характерных черт культуры;III – поздний этап – 1400–1200 гг. до н.э., время заката культуры.
К сожалению, мы располагаем только несколькими радиоуглеродными датами, полученными для великентских памятников раннего и среднего бронзового века, а для памятников КХК только двумя датами. Поэтому не ­представляется возможным провести углубленную работу по хронологии, как это сделали в статье «Поздний бронзовый век в горах Северного Кавказа и на окружающих территориях» С. Райнхольд, А.Б. Белинский, Б.Х. Атабиев [34]. Основная причина –все еще слабая изученность региона и отсутствие большой серии радиоуглеродных дат. Такую работу предстоит провести в будущем. Определение хронологических рамок и места памятников КХК позволит составить более точное представление о культурно-историческом развитии населения Дагестана в эпоху СБ и ПБ и осветить взаимосвязь культур ранних этапов эпохи СБ и КХК, которая сыграла большую роль на раннем этапе этногенеза населения Северо-Восточного Кавказа.

Рассмотрим вначале керамические комплексы. Так, сосуды I и II типа КХК по В.И. Марковину и I типа по В.Г. Котовичу – крупные сосуды с очень широким туловом, часто непропорционально узким дном и сильно отогнутым наружу венчиком (рис. 5, 6Б) – восходят генетически к памятникам начального периода среднего бронзового века (могильники Манас, Великент I) [3, с. 178−183, рис. 7, 5; 35, с. 7−9, рис. 1, 18, 20; 36, с. 43−44, рис. 13, 9; 37, 10; 38,p. 43−104, fig. 59, 8-9] и даже ранней бронзы (поселения Каякентские - Геметюбе I, II, Великент I, могильники Карабудахкент II, Великент I – катакомба №8; Каякент VI) на территории Приморского Дагестана [14, с. 26, рис. 4, 5-9; 10, с. 152, рис. 5, 1, 2; 7, с. 130−134, рис. 22, 20, 27; 20, с. 67; 36, с. 13−19, рис. 4, 6; 11, 9-10]. Известны они и на территории Предгорного (Сигитма, Чиркей, Миатли, Гертма I, II, III, Саласу, Гентал)8 [7, с. 148, рис. 36, 16; 39, с. 69–74, рис. 5, 11; 8, 1; 23, с. 87−95, табл.1, 11; 11, 4; 7, 1; 25, с. 66, рис. 1а, 1б, 2а, 2б; с. 67, рис. 1а, 1б, 2а, 2б,3а, 3б; с. 68, рис. 2а, 2б; 40, с. 17–20, табл. II, 8–10] и Горного Дагестана (поселение Галгалатли, Верхний Гуниб, могильники Гинчи, Ирганай, Галгалатли II и др.) [41, с. 73−131, рис. 16−21, табл. IV−VII; 42, с. 51−52, табл. 10, 11-12; 8, с. 199−200, рис. 52,9; 53, 12; 38, 8; 62,17;43, с. 128–130, рис. 15, 16; 36, с. 13–14, рис. 45, 5, 6; 44, с. 98, рис. 3, 12, 13; 11,с. 42−53, рис. 17-20; 15, с. 55−56, рис. 7, 1-5; 14-19; 32-43] и Чечни (Новый Аршти у сел. Бамут, Гатынкале, Саади-Котар, Бельты II, Малый Харсеной и др.) [45, с. 57−59, рис. 17, 1, 3; 21, рис. 2, 12; 12, 1; 27, 2; 28, 2; 33, 5; 46, с. 66−74, рис. 1, 1; 2, 3, 5; 3, 1, 6, 7, 12; 22, с. 9, рис. 4, 1-3; 47, с. 28−47, рис. 3, 6; 4, 14; 5, 7; 7, 7; 8, 1,2].

Большое сходство проявляется и в орнаментации сосудов. Как отмечал В.И. Марковин, «декор в виде налепных валиков, резного узора, выпуклых рожек, трезубцев, «буквы М» и пр. известен на посуде более раннего времени... Таким образом, керамические находки лишний раз подчеркивают связь каякентско-хорочоевских памятников с предшествующими этапами эпохи бронзы» [16, с. 289−333, табл. 87, 22, 23, 26, 28, 35; табл. 95; табл. 99; табл. 103; 48,с. 345, табл. 107; табл. 108; 36, с. 13−57].

Остальные типы сосудов КХК – типы 3-7 по В.И. Марковину и 2-3 по В.Г. Котовичу (рис. 5, 6Б) − также проявляют генетическую преемственность с керамикой памятников эпохи средней и ранней бронзы, как на территории Приморского Дагестана, так и в предгорных и горных районах. Керамика 3-5 типов по В.И. Марковину и 2-го типа по В.Г. Котовичу подразделяется на два подтипа:
1) сосуды округлых контуров с туловом небольшого диаметра, довольно широким дном и слегка отвернутым венчиком (не превышает ширину тулова);
2) сосуды удлиненных пропорций, с небольшим дном, широким, в виде раструба, устьем (оно равно ширине тулова или превышает его)встречается в памятниках Северо-Восточного Кавказа предшествующего времени (поселение Верхний Гуниб, могильники Манас, Гоно, Миатли, Ирганай, Гатынкале, Гинчи и др.) [3, с. 175−183, рис. 4, 7; 7, 6; 10, 2; 49, с. 35, рис. 20, 3; 23, с. 113, табл. III, 1, 5, 6; 50, с. 116, рис. 9,1; 21, с. 54, рис. 30, 13; 8, с. 146−175, рис. 59, 3, 6; 43, с. 59, рис. 4, 5, 7; 26, 5; 42; 48, 7].

Керамика 6 типа по В.И. Марковину и 3 по В.Г. Котовичу (рис. 5, 6Б) – высокие и приземистые сосуды баночной формы округлых контуров с устьем, слегка обращенным внутрь сосуда. По оформлению устья они делятся на подтипы с прямым и слегка скошенным внутрь бортиком. Данный тип керамики также встречается в памятниках Дагестана и Чечни предшествующего времени (поселение Великент I, могильники Гоно, Гинчи, Ирганай, Гатынкале и др.) [7, с. 148, рис. 36, 16; 49, с. 35, рис. 20, 2, 4, 5; 8, с. 146−175; 43, с. 123−125, рис. 6, 12, 14; 27, 6; 50, с. 116, рис. 7,1; 51, с. 5; 21, с. 72−73. рис. 13, 1;14, 1; 30, 13].

Сосуды 7 типа по В.И. Марковину (рис. 5, 6 Б) – миски и чаши, широко известные в памятниках Северо-Восточного Кавказа еще с эпохи энеолита (поселения Гинчи, Чинна и др.) [7, с. 64−78, рис.13, 2-5, 15; 15, 6, 10, 12, 18], ранней бронзы (поселения Геметюбе I, II, Великент I, Джемикент, Мамайкутан, Мекеги, Гагалатли I, Чиркей, Сигитма, Верхний Гуниб − нижний слой, могильники Карабудахкент II, Гоно, Великент I и др.) [14, с. 41−42, рис. 10, 1; 11, 5, 6; 10, с. 150, рис. 3, 1; 7, с. 130−148, рис. 21, 5; 22, 9, 21, 24; 23, 4, 5; 24, 3; 26, 1-4; 28, 15-18; 30, 5-7; 32, 2-4; 35, 1, 4, 13; 36, 4;36, с. 15−56, рис. 10, 3, 5; 13, 1-3; 18, 1-9; 49, с. 35, рис. 19, 8, 9; 8, с. 146−175, рис. 53, 1, 4, 8, 11, 13, 15; 52, с. 187−188, рис. 29, 7] и средней бронзы (поселения Верхний Гуниб− средний слой, Ирганай, Гагалатли II и др.) [8, с. 146−175, рис. 58, 2, 5, 7, 10; 59, 1, 2; 61, 6; 20, с. 305−306, рис. 64; 65; 44, с. 98, рис. 1, 3], могильники Манас, Миатли, Чиркей, Гертма III, Гентал, Ирганай, Гатынкале, Гинчи, Гагалатли и др.) [3, с. 175−183, рис. 4, 1, 4, 5, 6; 6, 1, 2; 7, 1, 2, 3, 4; 10, 1, 4; 23, с. 87−95, рис. 16, 5; табл. III, 7; 24, с. 154−155, рис. 7, 3; 25, с. 68, рис. 1а, 1б; с. 69, рис. 1а, 1б;40, с. 17−19, табл. II, 11-12; 50, с. 116, рис. 3, 3; 48, с. 345; 43, с. 59, рис. 5, 1, 3-6; 6, 9-11; 8, 3, 4; 10, 11-12; 12, 15; 13, 5; 15, 13 и далее; 49, с. 98, рис. 3, 1-4; 5, 2]9. По мнению Р.М. Мунчаева, сосуды типа мисок эпохи ранней бронзы «можно считать местной формой керамики дагестанского, или восточнокавказского варианта куро-араксской культуры» [52, с. 188].

Черты преемственности наблюдаются и в изделиях из металла, камня, кости. К примеру, украшения из бронзы – браслеты, височные кольца, пластинчатые височные украшения, конусовидные и полушарные колпачки встречаются в памятниках начального периода среднего бронзового века Северо-Восточного Кавказа. На эти вопросы обратили внимание и специально рассмотрели в своих работах В.И. Марковин и В.Г. Котович [11, с. 61−76; 48, с. 345−350; 15, с. 59−64].

В комплексах смешанного, переходного типа и КХК не обнаружены каменные навершия булав, выпрямители древков стрел, известны лишь единичные находки клинков ножей или кинжалов. Из металлических украшений уже не встречаются булавки, подвески в виде медальона, некоторые пронизки. Одновременно с этим в некоторых памятниках появляются изделия из бронзы: широколопастные височные подвески, накосные украшения − трубочки и колпачки полушарной формы, секировидные подвески и другие бронзовые украшения, а также привески из сурьмы. Хотя в некоторых памятниках они встречались и раньше, но в рассматриваемых памятниках количество их существенно возрастает. К новым находкам следует отнести и появление подвесок из сурьмы, а также бронзовых изделий, где увеличивается использование олова в качестве примесей.

Качественные изменения происходят и в керамике. Еще в единичных экземплярах встречаются находки сосудов со шнуровым орнаментом. Некоторые формы сосудов еще сохраняют преемственную связь с сосудами из памятников предшествующего периода. Но, с другой стороны, заметно уменьшается количество таких форм, как кружки, чашки и миски. Значительно чаще применяется прием обмазки жидкой глиной сосудов. Новым является использование расписного орнамента в виде красок черного, бурого или коричневого цветов.

В целом, мы можем констатировать плавный процесс трансформации МГП в КХК. Об этом свидетельствует распространение новых погребальных сооружений смешанного типа гробница-ящик. Эволюция прослеживается и в погребальном обряде, проявлением чего является исчезновение обряда коллективных захоронений и замена его на индивидуальный обряд погребения в каменных ящиках. Распространение каменных ящиков с круглодонными сосудами и с двуручными сосудами с раструбовидным горлом и выпуклым туловом, а также погребальных сооружений смешанного типа знаменует промежуточный переходный период между памятниками ранних этапов среднего бронзового века Северо-Восточного Кавказа и КХК. Интересно, что указанные комплексы открыты в равнинных и предгорных частях Дагестана, а также в прилегающих к предгорьям районах Горного Дагестана (Ирганай).

Закат куро-араксской культурно-исторической общности на рубеже эпох ранней и средней бронзы привел к распаду прежнего культурного единства региона и сложению новых образований начального периода среднего бронзового века [7, с. 236−238]. В центральной части Приморского Дагестана формируется манасская группа памятников с подкурганными захоронениями в катакомбах, грунтовых ямах и каменных гробницах. Данные памятники имеют черты
преемственности по отношению к местной культуре предшествующего времени. Масштабность перемен свидетельствует об инфильтрации в Приморский Дагестан степного и северокавказского населения. Они привнесли сюда неизвестные здесь традиции − курганный обряд захоронений, применение охры в погребальном обряде, некоторые формы керамики степного и северокавказского происхождения, шнуровые мотивы в орнаментации керамики и металлических изделий, выпрямители древков стрел, костяные фигурные пряжки, каменные топоры и т.д. Последствием этого было изменение облика местной культуры.

В конце III тыс. до н.э. племена присулакской культуры (далее ПК) распространяются на юг в центральную часть Приморского Дагестана на территорию манасской группы памятников. Об этом говорят следующие памятники: подкурганная гробница в Ярти-тюбе, курганы у поселка Зеленоморск, Манаскент, Олелитюбе у сел. Карабудахкент, Урцеки 2. Определенное время племена из присулакского района мирно сосуществовали с обитавшими южнее по соседству племенами великентской культуры. Но в дальнейшем племена ПК проникают на территорию великентской культуры. Здесь появляются конструкции смешанного типа гробница-ящик, а также каменные ящики с одиночными захоронениями, с круглодонными сосудами и двуручными сосудами с горлом в виде раструба и с выпуклым туловом (Мамайкутан, Каякент и др.)10 [18, с. 100−102], т.е. с инвентарем характерным для начального периода среднего бронзового века. С другой стороны, в этих погребениях, наряду с названными двуручными сосудами, чаще встречается керамика с обмазанной поверхностью и ряд категорий металлического инвентаря, ставшие наиболее распространенными и характерными для последующей КХК. Проникновение носителей ПК на территорию великентской культуры и утамышской группы памятников привело к их затуханию.

Резюмируя сказанное, укажем, что МГП вместе с другими культурами и группами памятников стала фундаментальной подосновой, на базе которой сформировалась КХК. Трансформация культуры начального этапа среднего бронзового века протекала плавно. Какое-то время ранние памятники КХК, возможно, сосуществовали с поздними памятниками начального периода среднего бронзового века Дагестана, которые позднее постепенно трансформируются и уступают место памятникам КХК в историческом процессе региона.