History, Archeology and Ethnography of the Caucasus

Введение

События, происходившие на Северо-Западном Кавказе в XIX в., кардинально изменили этнополитическую ситуацию региона. Автохтонное население с эндоэтнонимом адыги и экзоэтнонимом черкесы вынуждено было покинуть свою историческую родину и переселиться в пределы Османской империи. По своим масштабам и последствиям адыгская (черкесская) эмиграция не имеет аналогов в  мировой истории. Естественно, что изучение этой проблемы находится в центре внимания не только российских кавказоведов, но и зарубежных.

За последние годы учеными проделана огромная работа по изучению разных аспектов этой весьма сложной проблемы. Авторами введен в научный оборот обширный круг источников не только российских архивов, но и турецких, что позволило отойти от прежних стереотипов и прийти к значимым выводам, существенно пополнившим российское кавказоведение по проблемам Кавказской войны.

Но даже в контексте такого достаточно высоконаучного уровня сложившейся историографической ситуации, проблема причин массовой эмиграции адыгов (черкесов) в пределы Османской империи продолжает носить дискуссионный характер и не теряет своей актуальности. И это естественно, т.к.  логика осмысления масштабных исторических явлений непременно должна выстраиваться в строгой логической последовательности, начиная с причин, характера развития и последствий. Именно такой подход, несмотря на, казалось бы, достаточно высокий уровень проработанности, продолжает сохранять настоятельную необходимость изучения данной проблемы с учетом всех факторов, которые могут дополнить уже имеющиеся выводы и усилить их доказательную базу.

Именно это обусловило попытку изучения вопроса несколько в новом ракурсе в широких хронологических рамках, охватывающих три русско-турецкие войны. Такой подход позволит в динамике отследить изменения политической конъюнктуры в регионе в зависимости от условий мирных договоров, которыми заканчивались войны во взаимосвязи и взаимообусловленности с миграционными процессами и складывающейся этнополитической ситуацией. Полученные выводы могут дополнить уже имеющиеся наработки и послужат существенным пополнением в весьма сложный процесс формирования научной концепции Кавказской войны.

Предлагаемая нами постановка проблемы обоснована тем, что чаще всего, именно войны являются средством осуществления внешней политики и разрешения международных противоречий и споров. Любая война заканчивается мирным договором, в основном удовлетворяющим желания победившей стороны. В своей известной работе «О войне» Карл фон Клаузевиц отмечал, что война – это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить свою волю [1]. Т.е. война – это продолжение политики насильственными средствами. Войну объявляют не народы, а государства, но народы автоматически, напрямую или косвенно, вовлекаются в конфликт и, чаще всего, оказываются жертвами. Это подтверждается и итогом событий, происходивших на Северо-Западном Кавказе в XIX в.

Материалы и методы

В данном контексте особый интерес представляет вопрос о причинах, обусловивших массовую миграцию автохтонного населения региона в пределы Османского государства. Объективное изучение обозначенной проблемы потребовало тщательной проработки уже имеющихся в российском и зарубежном кавказоведении выводов и обобщений.

Начиная с последней четверти XX в. существенно повышается разработанность вопросов теории и  методологии, формируются новые исследовательские подходы, что в значительной степени повлияло на уровень осмысления и интерпретации исторических фактов, повысило научную значимость выводов и их аргументацию. Появляются работы, посвященные изучению разных аспектов Кавказской войны, которые отличает глубоко научный подход в трактовке исторических и этнологических фактов, опирающийся на солидную источниковую базу.

Назовем некоторых из них, которые имеют непосредственное отношение к исследуемой проблеме и  внесли значимый вклад в изучение проблем Кавказской войны. Это российские кавказоведы, а также представители адыгского зарубежья – Г.А. Дзидзария, Сафер Бэрзэдж, Нихад Бэрзэдж, А.Х. Бижев, А.В. Кушхабиев, С.Г. Кудаева и др. [2–9].

Монография Г.А. Дзидзарии и по настоящее время остается одной из самых солидных специальных работ по проблемам кавказского махаджирства. Наряду с историей абхазского народа автор затрагивает достаточно широкий круг вопросов, касающихся непосредственно адыгской истории и их эмиграции. В работе имеется описание этапов переселения и, что очень важно, отслеживается их связь с  наиболее значимыми внутренними и международными событиями [2].

Особую значимость имеют работы историков – представителей адыгского (черкесского) зарубежья. Их ценность заключается в том, что авторами вводится в научный оборот богатейший фактологический материал из турецких архивов.

Важное место занимает работа Нихада Бэрзэджа, которая содержит ценную информацию, подтверждающую планы османского правительства по привлечению адыгов (черкесов) к решению внутренних проблем государства. В произошедшей трагедии он в равной степени обвиняет как российское, так и османское правительства [5].

Сафер Бэрзэдж в своей статье, опираясь на обширный архивный материал, приводит важные факты об участии адыгов (черкесов) в военных действиях в ходе русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Это  еще раз подтверждает намерения османского правительства по извлечению максимальной пользы от переселенцев, используя все их навыки, полученные ими на родине. Более того, эти работы дают четкое представление об изменении планов османского правительства по использованию переселенцев в зависимости от изменения международной ситуации и напрямую связанной с ней политической ­конъюнктуры в регионе [3].

А.Х. Бижев, характеризуя внутри- и внешнеполитическое положение Черкесии в 20–30-х гг. XIX в., приходит к выводу, что «царское правительство по своей сути не представляло других методов обеспечения своих интересов на Северо-Западном Кавказе и Причерноморье, кроме как военными действиями и сопутствующими им грабежами и уничтожением коренного населения» [4, с. 324].

Наиболее полная информация о судьбе адыгов (черкесов) в странах их нового проживания представлена в монографиях А.В. Кушхабиева. Примечательно то, что автор в динамике прослеживает изменения в социально-экономическом и политическом положении адыгов (черкесов) в периоды мандатного правления и независимости в Сирии и Иордании. Значительное место отводится освещению планов османского правительства по их использованию [6; 7; 8].

Автор этих строк также предприняла попытку выделить главные критерии, характерные для любого этноса, т.е. его инвариантные компоненты и адаптировать их к адыгскому этносу. Это позволило прийти к достаточно убедительным выводам, что адыги (черкесы) представляли стабильный, устойчивый этнос, и внутренних причин для исхода народа в пределы другого государства не было. Такой вывод подтверждает необходимость и актуальность исследования всех аспектов внешнеполитических процессов, происходивших в регионе, которые могли оказать влияние на миграционные процессы как на Северо-Западном Кавказе, так и в Османской империи [9].

Специфика изучаемой проблемы потребовала привлечение разнообразных по информативности исторических и историографических источников. Выделим наиболее существенные по значимости информации.

Важное место занимают документальные материалы в виде указов и рескриптов царя. Именно по  документам такого уровня, адресованным высокопоставленным военачальникам, можно судить об  изменениях в политической конъюнктуре региона и тактике ведения войны. Договоры, которые подписывали воюющие стороны после окончания войн, явно свидетельствуют о том, что именно победившая сторона диктовала свои условия [10].

В контексте поставленной проблемы это очень важно, т.к. только опираясь на эти материалы можно проследить их взаимосвязь и взаимообусловленность с трансформацией политической конъюнктуры в  регионе и ее влияние на этнополитическую ситуацию.

Небольшую, но весомую часть, в смысле усиления доказательной базы, занимает картографический материал. Для данного исследования интерес представила карта Черкесии лейтенанта Боудишера и  генерала А.И. Хатова [11, с. 90–91].

Представленная в статье карта составлена В.П. Пядышевым и отражает детальное картографирование военных картографов первой четверти XIX в. Карта была опубликована до подписания Адрианопольского договора и является подтверждением того, что Черкесия имела статус свободной страны.

Информативная насыщенность использованных источников и литературы послужили достаточной основой для исследования поставленной проблемы. Конкретно-научную часть методологической основы составили принципы научности, историзма, объективности. Использовались также исторические методы исследования – ретроспективный, конкретного анализа.

Уровень разработанности вопросов методологии позволили систематизировать материал и прийти к достаточно аргументированным выводам.

Обсуждение и результаты

К началу века этническая структура региона уже сформировалась. По количественному составу преобладающее положение занимало автохтонное население – адыги (черкесы). На географических картах и портуланах известных картографов более раннего периода территория, занимаемая адыгами, обозначалась как Черкесия и простиралась на огромной территории восточного берега Черного моря  – от устья Кубани до Абхазии [12, с. 31–32].

Геополитическое положение Черкесии во многом повлияло на ход дальнейших событий. На данном этапе главной целью царского правительства во внешней политике было утверждение полного господства во всем кавказском регионе. Сохранить уже завоеванные позиции в Закавказье Россия могла, лишь овладев Восточным Кавказом и Черкесией. Кроме того, развивающаяся промышленность в условиях нарастающего внутриполитического и экономического кризиса, связанного с тем, что крепостнический строй уже изживал себя, требовала расширения рынков сбыта и источников сырья, а важные торговые пути, ведущие в Иран и Азиатскую Турцию, проходили именно через Кавказ [2, с. 39–40].

Османская империя также стремилась сохранить свои позиции на Северо-Западном Кавказе, чтобы противодействовать продвижению России в регион. Этим во многом обусловлено то, что главными державами, противоборствующими в регионе, стали Российская и Османская империи. Итог этого противоборства во многом зависел от исхода русско-турецких войн и изменений политической конъюнктуры, напрямую связанной с условиями, на которых подписывались мирные договоры.

Рубежным событием, положившим начало трансформационным процессам в политической ситуации на Северо-Западном Кавказе, стало подписание Адрианопольского договора, завершившего русско-турецкую войну 1828–1829 гг. [10]. Пожалуй, самым большим успехом российской дипломатии этого периода стало включение в договор четвертой статьи, согласно которой к России отходил весь восточный берег Черного моря от устья Кубани до Абхазского побережья (пристани Шекветили или св.  Николая). Казалось, что стремление России получить юридическое основание на овладение этой территорией осуществилось, однако сложность ситуации заключалась в том, что османское правительство уступало российскому территорию, которой само не владело.

Убедительным подтверждением тому, что Черкесия была независимой страной является «Генеральная карта земель между Черным и Каспийским морями лежащих» 1819 г. (Рис. 1) главного российского картографа, генерала А.И. Хатова и лейтенанта Боудишера, опубликованная в 1825 году. Черкесия на  ней отмечена как независимая страна

Сложившуюся ситуацию очень четко охарактеризовал Э. Спенсер: «То, что даже сама Россия признала независимость Черкесии, бесспорно видно на картах лейтенанта Боудишера и генерала А.И. Хатова, опубликованных в Санкт-Петербурге до Адрианопольского договора по приказу правительства, где мы видим, что часть Кавказа, населенная черкесскими племенами, отчетливо отмечена как независимая и не образует какой-либо части Оттоманской империи. Тем не менее, перед лицом всего этого русское правительство упорствует в обосновании своих претензий на Черкесию по Адрианопольскому миру, утверждая, что Черкесия, подобно Крымской Татарии, была в течение веков феодом Турецкой империи» [13, с. 130]. Т.е. со стороны российского правительства это была хорошо продуманная политическая хитрость. Российскому правительству необходимо было показать, что она завоевывает эти территории на законных основаниях.

Но ситуация для России усугублялась еще и тем, что сами адыги не присутствовали при подписании договора и не желали признать условия четвертой статьи договора. Установить свою юрисдикцию на этой территории царское правительство могло только военным путем, и оно не было намерено отступать от своей цели. Это подтверждается рескриптом Николая I, адресованным графу И.Ф. Паскевичу: «Кончив, таким образом, одно славное дело, предстоит вам другое, в моих глазах столь же главное, а в  рассуждении прямых польз важнейшее – усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных» [14, с. 229–230]. Весьма примечательно, что это предписание было обращено именно к  генерал-фельдмаршалу И.Ф. Паскевичу, который был в этот период одним из самых высокопоставленных военачальников. Главный биограф князя, генерал от инфантерии М.М. Щербатов весьма четко охарактеризовал его роль и статус в государственных делах «…вскоре после воцарения Николая I, князь Варшавский, по значению своему в государстве, в среде русских поданных не имел себе равного» [14, с. 33]. Т.е., исполнение предписания было возложено, можно считать, на главное доверенное военное лицо в государстве на тот момент.

Условия четвертой статьи Адрианопольского договора обеспечивали легитимность военным действиям со стороны России по завоеванию Северо-Западного Кавказа. Отныне это трактовалось как законное овладение территориями, отошедшими под юрисдикцию России, что давало право завоевания края сугубо военными методами.

Военные действия 30–40-х гг. XIX в. со стороны российской империи стали причиной первых волн эмиграции адыгов в Османскую империю. Адыги поселились в Азиатской Турции – в Трапезунде, Самсуне, Синопе и т.д. [2, с. 68]. На территории между Лабой и Кубанью было устроено 15 станиц [15, с. 1–6; 16, с. 86].

Обострение межгосударственных противоречий 50-х гг. XIX в. выливается в Крымскую войну. Проблема влияния на Кавказе продолжает находиться в центре внимания государств, противоборствующих в регионе. Российское правительство даже в состоянии войны озабочено проблемой завоевания Северо-Западного Кавказа.

Россия потерпела поражение в Крымской кампании. В Париже 18 марта 1856 г. был подписан мирный договор. Перед российским правительством стояла сложная задача окончания затянувшейся и  дорогостоящей войны на Северо-Западном Кавказе. Все военные силы, воевавшие с Османской империей, были задержаны на Кавказе. Главнокомандующим армией с 1856 г. был назначен генерал от  инфантерии князь А.Н. Барятинский.

Во Владикавказе А.Н. Барятинский лично встречается с генералами царской армии Д.А. Милютиным, Г.И. Филипсоном, Н.И. Евдокимовым и помощником начальника Кубанской области князем Д.И. Мирским. На этой встрече российское военное командование должно было «подробно обсудить положение дел в Закубанском крае по окончательному установлению плана действий и определения потребности средств». К этому времени граф Н.И. Евдокимов уже успел проявить себя на Восточном Кавказе и был известен своей решительностью в достижении цели, и никакие возражения генералов Д.А. Милютина и Г.И. Филипсона не могли изменить предложенный Н.И. Евдокимовым план [17, с.  351–352]. Самым оптимальным решением проблемы отныне считалась полная замена автохтонного населения на казачье [18, с. 76].

Предложенный план кардинально менял тактику ведения войны. Не просто завоевать территорию, а сразу же заселять ее казачьими станицами. Т.е. нужна земля, но без коренного населения. Главным условием, поставленным адыгам, было переселение на равнину или в Османскую империю. И решение это было окончательным и бесповоротным. А на последнем этапе войны не принималась даже их  покорность, только переселение в Турцию.

Подтверждением серьезности и решительности царского правительства и военного руководства в  достижении поставленной цели стал тот огромный, по тем меркам, военный арсенал, который был предоставлен для осуществления поставленной цели.

К 1861 г. вся территория между Белой и Лабой была переустроена для быстрейшей реализации поставленной задачи. Вся российская армия была разделена на пять специализированных отрядов  – Абадзехский, Верхне-Абадзехский, Мало-Лабинский, Верхне-Лабинский и Шапсугский. Каждый из  них был скомпонован из 20 батальонов, 6 эскадронов, 30 сотен, 14 батарей, 18 легких и 12 конных орудий, 20 ракетных станков и 250 транспортных повозок. Обустройством станиц занимался специально организованный отряд1. Такой военной мощи, таким «сильным приемам» адыги, естественно, не могли противостоять.

Жесткие и решительные способы ведения войны на этом этапе и обусловили массовое переселение адыгов (черкесов) в пределы Османского государства, практически их исход. От более чем полуторамиллионного населения к окончанию последнего акта войны на завоеванной территории адыгов оставалось около 100 тысяч человек [16, с. 121]2, а через 10 лет их было уже 60 тысяч [19, с. 568–569] и они не могли оставаться на местах своего прежнего проживания, а должны были переселиться по указанию правительства. К концу XIX в. в Кубанской области было основано 176 станиц [16, с. 121]3. А к началу XX  в. адыгское население составляло всего 5,5% от всего народонаселения региона4.

Описывая события последнего этапа войны, военный географ, генерал-майор М.И. Венюков отмечал, что «совершавшееся по плану Евдокимова, оно выглядело совершено иначе, чем все прежние покорения кавказских племен. Если в ходе прежних завоеваний среди непокорных земель строились крепости, как опорные пункты для военных действий, но вокруг них нередко в ближайшем соседстве оставалось население, готовое к восстанию» [20, с. 197; 16, с. 197], то в ходе завоевания Западного Кавказа Евдокимов предпринял совсем иной способ действий. Было решено полностью заменить население Западного Кавказа русским. Это произошло в течение пяти лет, с 1861 по 1865 гг.

История адыгского народа не может быть полноценной без включения в нее сведений о той его  части, которая волей судьбы оказалась за пределами своей исторической родины. Османское правительство, принимая переселенцев в таком количестве, естественно, намеревалось использовать их для решения своих внутригосударственных проблем. Прежде всего, адыги должны были пополнить мусульманское население христианских регионов империи и принять активное участие в подавлении национально-освободительного движения народов этих стран, а позже и в арабских регионах империи.

Став гражданами османского государства, адыги не могли не исполнить волю своего нового правительства. Они были поселены главным образом на Балканском полуострове среди болгарского населения. Адыги оправдали надежды османского правительства, исполнив роль буфера между мусульманским и христианским населением [21, с. 345, 535]. Однако российское правительство было весьма обеспокоено политикой Порты по отношению к христианским народам Балканских стран. В 1876 г. у  России появился повод официально заявить о своем требовании переселить адыгов с Балкан в азиатские регионы империи. Участие адыгов в подавлении антитурецкого восстания в Филиппопольском санджаке, в ходе которого было убито 15 тысяч человек [22, с. 132], вызвало недовольство российского правительства, которое постоянно поддерживало христианское население Османской империи. Требование России обсуждалось на конференции в Стамбуле в декабре 1876 г. [23, с. 28; 24, с. 549–552.].

Но кардинально повлиять на эту ситуацию российское правительство смогло только с изменением политической ситуации в регионе, обусловленной очередной русско-турецкой войной 1877–1878 гг. Россия вновь одержала победу, что давало ей право диктовать свои условия. При подписании мирного договора в Сан-Стефано (3 марта 1878 г.) и Берлинского трактата (13 июня 1878 г.). Российская сторона настоятельно потребовала включение пункта о выселении черкесов с Балкан и переселении подальше от русско-турецкой границы [25, с. 190]5. На очередной конференции представителей европейских держав, проходившей в ноябре 1878 г. в Филипопполе, было принято решение о запрете их возвращения на Балканы6.

Потерпев поражение в войне, правительство Порты вынуждено было выполнить главное требование России. Для адыгов (черкесов) вновь началось переселение, теперь с Балкан в другие регионы империи, причем подальше от русско-турецких границ. Поселяться они могли только в тех местах, которые укажет турецкое правительство. Это были в основном страны Ближнего Востока и внутренние регионы Азиатской Турции. Такая политика расселения адыгов была обусловлена намерением османского правительства решить свои политические и экономические проблемы. Интересы и желания адыгов совершенно не учитывались.

Выводы

Очевидно, что межгосударственные противоречия, накопившиеся к XIX в., вылились в три русско-турецкие войны. Геополитическое положение Черкесии во многом обусловило его роль эпицентра «большой политики». Судьба автохтонного населения была определена в ходе противостояния империй.

Естественно, условия мирных договоров, которыми заканчивались русско-турецкие войны рассматриваемого периода, существенно влияли на политическую конъюнктуру региона, что во многом определяло политику государств, противоборствовавших в регионе и оказывало существенное влияние на  тактику поведения держав, особенно по отношению к автохтонному населению Северо-Западного Кавказа. В итоге этнополитическое состояние Северо-Западного Кавказа и Османской империи претерпело существенные изменения.

Четвертая статья Адрианопольского договора предоставила российскому правительству юридическое основание на обладание территорией Северо-Западного Кавказа, что позволило высшему военному руководству страны кардинально изменить способы ведения войны. Военные действия со стороны России приобретали отныне легальный статус. Главным средством была признана военная колонизация. Однако, на этом этапе достичь поставленной цели российскому правительству не удалось. Противостояние адыгов растянуло решение этой проблемы вплоть до 1864 г. И только после кардинального изменения тактики ведения войны с 1860 г., связанной со значительной эскалацией военных действий, удалось реализовать план, предложенный генералом Н.И. Евдокимовым.

Османское правительство имело достаточно четко разработанные планы использования военного и хозяйственного опыта адыгов с целью сохранения целостности империи в малоосвоенных регионах. Осуществлению этих намерений во многом способствовали значительные изменения в расстановке сил на международной арене после окончания очередной русско-турецкой войны.

Условия Сан-Стефанского договора (3 марта 1878 г.) и Берлинского трактата (13 июня 1878 г.) ставили Россию в приоритетное положение как победившую сторону, что давало ей возможность в категорической форме диктовать свои условия. В сложившейся ситуации адыги (черкесы), став гражданами другого государства, не могли не исполнить волю своего нового правительства.

Нарастающее национально-освободительное движение народов Балкан, настойчивость российского правительства в требовании переселения адыгов с Балкан в другие регионы империи обусловили новую волну переселения. И вновь они могли поселиться только в тех места, которые укажет османское правительство.

Очевидно, что правительство османской империи, принимая в таком количестве переселенцев, намерено было максимально использовать их для решения своих внутриполитических и экономических проблем. При этом оно менее всего было озабочено проблемой сохранения этнической целостности мигрантов.

Главный трагический итог этих событий заключается в том, что этнолокализация адыгского этноса была кардинально изменена. Большая часть адыгов, оказавшаяся в Османской империи, была искусственно расчленена по различным регионам. Оставшиеся на своей исторической родине также были вынуждены поменять место своего прежнего проживания.

Svetlana G. Kudaeva

Author for correspondence.
Email: svetlana_asku@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-5594-8080
http://s-history.adygnet.ru/struct/kudaeva.htm

Russian Federation

Bio Statement: Doctor of History, professor, Head of the Chair of History and Law

Personal URL: https://mkgtu.ru/boardonline/26/

Researcher focus: Russia, the North-Western Caucasus, the Ottoman Empire, the Caucasian War, the North Caucasian diaspora, ethnopolitics, ethno-social processes.

Supplementary files

There are no supplementary files to display.

Views

Abstract - 55

PDF (Russian) - 46