History, Archeology and Ethnography of the Caucasus

Введение

Представители кобанской археологической культуры (XII–III вв. до н.э.) населяли горные области по обе стороны Большого Кавказского хребта, преимущественно северные склоны, включая предгорья и плато юга Ставропольской возвышенности. Кобанцы вели осёдлый образ жизни, занимаясь скотоводством и земледелием различной формы. Коневодство не было их основным занятием: в составе домашних животных только 4–10% лошадей [1]. Однако роль лошади в хозяйственной и культурной жизни кобанского населения была значительной.

Почитание лошади — одно из наиболее древних и важных социокультурных явлений на Кавказе, его расцвет приходится на период скифского влияния, а отдельные элементы сохраняются у разных народностей до настоящего времени (подробнее в [2; 3; 4]). Отражением этого явления можно считать глиняные статуэтки лошадей (некоторые с магическими знаками), найденные на жертвенниках поселений в восточной части ареала кобанской культуры и по количеству занимающие второе место после изображений крупного рогатого скота. В.И. Козенкова указывает на явное сходство восточных глиняных статуэток с бронзовыми фигурками из могильников центральной части ареала [3, с. 42]. В погребениях кобанцев встречаются захоронения целых туш лошадей и их частей, конского снаряжения как вместе с животным, так и отдельно [1; 5; 6; 7].

Однако, несмотря на довольно многочисленные остатки лошадей, обнаруженные в археологических памятниках кобанской культуры, нет ни предварительных, ни специальных археозоологических исследований. Существует лишь описание состава скота из поселений восточной части ареала культуры, сделанное В.И. Цалкиным [1] и попытка предварительного сравнения лошадей Северного Кавказа раннего железного века по некоторым костям конечностей с включением материала из Гастон Уота [8]. Представленная работа является первым введением в научный оборот подробных данных о лошадях кобанской археологической культуры.

Материал

Могильник Гастон Уота располагался в Дигорском ущелье на высоте 1050 м над ур. м., в окрестностях сел. Лезгор (Ирафский район, Республика Северная Осетия-­Алания). Обнаружен в 1987 г. и исследовался в 1987–1998 гг. Северо-Кавказской экспедицией Государственного исторического музея под руководством А.П. Мошинского. Могильник относится к центральному варианту кобанской культуры, датируется позднекобанским периодом — VII–IV вв. до н.э.; был оставлен жителями поселения Сауар, находящегося в нескольких сотнях метров от него (обнаружено и исследуется с  1988 г. этой же экспедицией). В могильнике было открыто 23 погребальных комплекса, все коллективные, кроме погребения жреца (погребение №21). Остатки лошадей зафиксированы в шести погребениях (№10, 12, 15, 16, 20, 21), погребальном комплексе «Жертвенник» и на двух жертвенных площадках; все комплексы датируют в пределах середины V – первой половины IV вв. до н.э. [6; 9].

Коллекция остатков лошадей хранится в отделе археологических памятников Государственного Исторического музея. Первичное определение и описание части коллекции в 1980-х гг. выполнял В.И. Жегалло (Геологический музей им. В.И. Вернадского); Н.Н. Спасская пересматривала материал и исследовала его с помощью морфометрических методов в 2017 г.

Методика исследований

При описании остеологического материала фиксировали степень сохранности, сторону (левая или правая для парных костей), обращали внимание на особенности индивидуального развития костей, наличие травм, рабочих и возрастных патологий.

Пол животных определяли по наличию и степени развитости клыков. Определение индивидуального возраста особей проводили по степени прорезания и стёртости зубов [10; 11; 12], по степени прирастания эпифизов к костям посткраниального скелета [13], по высоте коронки щёчных зубов [14]. Об использовании лошади в качестве ездового животного судили по наличию и степени стёртости передне-верхней части премоляров верхней (Р2) и нижней (Р2) челюстей [15]. Для определения в погребениях минимального количества особей применяли метод Ш. Бекени [16], основанный на сопоставлении видов костей, их парности, возрастной и половой принадлежности.

Промеры костей производили по объединённой методике [17; 18; 19] штангенциркулем (допустимая погрешность 0,1 мм).

Рост (высота в холке) животных по костным остаткам устанавливали несколькими способами: с использованием коэффициентов для костей пясти и плюсны [20]; по расчётной таблице по длинам трубчатых костей конечностей [21]. Для определения экстерьерных особенностей использовали: пропорции отдельных костей конечностей [22; 23]; диапазон длин костей конечностей [12]; относительные пропорции длин костей конечностей [23]; форму диафиза кости плюсны [24].

Для массива морфометрических промеров по кобанским лошадям применяли стандартную описательную статистику (минимальные и максимальные значения признака, средняя статистическая, стандартное отклонение). Вычисления проводили в программе Statistica for Windows 8.0.

Основные результаты и обсуждения

1. Количество и типы захоронений лошадей.

В могильнике Гастон Уота обнаружены в общей сложности остатки не менее 25  лошадей. Выявлены следующие типы захоронений лошадей: а) в виде полной туши; б)  в виде «чучела» или «шкуры» — снятой шкуры с черепом и костями конечностей, как правило дистальных отделов; в) в виде отдельных частей туши («парциальные захоронения» в терминологии М.А. Очир-Горяевой1). Варианты «а» и «б» были
в  захоронениях совместно с человеком и на отдельных жертвенных площадках; варианты «б» и «в» характерны также для закладов погребений (табл. 1).

Таблица 1. Местоположение остатков лошадей в могильнике
и их индивидуальный возраст

Table 1. Location of horse remains in the burial ground and their individual age

Примечание: * — обозначены захоронения целых туш лошадей, количество туш соответствует количеству «*».

Захоронение полной туши лошади (вариант «а») совместно с человеком, например, в погребении №21, вероятно, является погребением личного верхового коня, который должен сопровождать хозяина в иной мир (конь не был взнуздан, но имел рабочие патологии на зубах). А в других комплексах («Жертвенник», жертвенная площадка №1) лошади могли играть роль подношения (по классификации роли коней у Ю.В.  Болтрик и Е.Е. Фиалко [25]).

Крупные части туш (парциальные захоронения), например, левая половина туши коня №3 в погребальном комплексе «Жертвенник», можно интерпретировать по аналогии со скифской культурой, как остатки тризны или ритуальные подношения, заменяющие целую лошадь [26]2.

Интересно, что в закладе погребения №15 встречаются, кроме костей дистальных отделов конечностей, также и лопатки, а в закладе погребения №20 — только фрагменты черепа и лопаток. Это несколько отличается от распространённого состава «чучела» и может свидетельствовать о захоронении отдельных частей туши. Обнаружение только зубов лошади (череп, по всей видимости, был полностью разрушен до или во время раскопок) в закладе погребения №10 также может подтверждать вероятность захоронения отдельных частей туши, в частности только головы. Известно, что череп и лопатки лошадей имели особое сакральное значение у ряда народов Евразии, однако разбор аналогий не входит в задачу данной работы.

Ритуальные захоронения лошадей по типам «б» и «в» в закладах погребений, следует, видимо, интерпретировать как остатки поминальной тризны. Это находит подтверждение в том, что захоронены молодые животные, мясо которых преимущественно используется в пищу. Помимо этого, остатки мелкого и крупного рогатого скота (в  погребениях №20 и №21, комплексе «Жертвенник») можно непосредственно связать с напутственной пищей и/или с поминальной трапезой.

В других локальных вариантах кобанской археологической культуры также зарегистрированы захоронения целых туш лошадей и их частей, а также отдельно конского снаряжения (табл. 2), но детализации сведений о погребённых лошадях нет. Некоторые уточнения были сделаны по могильнику Сержень-Юрт, где обнаружено 10 захоронений с целым остовом лошади и одно захоронение с костями конечностей; есть упоминания о находках отдельных костей как в самих захоронениях, так и в закладках, но без описания вида костей и определения видовой принадлежности остатков [27]. В других могильниках, например, в Клин-Яр III, не были зафиксированы захоронения целых туш лошадей, а найденные отдельные кости в описаниях именуются костями животных (без детализации) и трактуются как сопроводительная пища и/или остатки поминальной трапезы [28]. Всё это не даёт возможность провести качественное обобщение.

Таблица 2. Типы захоронений лошадей в кобанской культуре
по исследованным погребальным обрядам

Table 2. Horse burial types in the Koban culture according to the studied funeral rites

2. Половозрастной состав лошадей.

Большинство лошадей из могильника Гастон Уота были молодыми животными: 56% — до 3,5 лет, 20% — 3,5–4,5 лет (табл. 1). Взрослые животные (от 5 лет ­и  старше)
использовались в ритуальных целях относительно редко: 3–6 случаев, из которых 2–4 приходится на захоронение целой туши (с учётом особей старше 3 лет, для которых нет возможности определить возраст более точно). Особо выделяется погребение №21, где был захоронен ездовой жеребец 15–16 лет.

Из-за значительного количества молодых особей, полного разрушения черепов и  тазовых костей, половую принадлежность можно было определить только для 3-х животных — они оказались жеребцами (одна особь в погребении №21, две особи — на  жертвенной площадке №1).

3. Рост лошадей.

Рост лошадей из Гастон Уота, определённый двумя способами и только для особей старше 3,5 лет, представлен в таблице 3. Использование разных костей даёт значительный диапазон показателей. На эту особенность указывал ещё В.О. Витт, который считал наиболее достоверным вычисление роста в холке по длине лучевой и большой берцовой костей [21, с. 171]. Помимо этого, было показано, что расчёт роста лошадей, сделанный по костям пясти и плюсны, оказывается более приближенным к реальности [23; 29; 30]. С учётом этих особенностей в целом кобанские лошади (по классификации В.О. Витта) в основном были среднерослыми, а лишь некоторые мелкими и малорослыми; т.е. сходными с представителями некоторых современных аборигенных пород (например, башкирской, монгольской).

Таблица 3. Рост (высота в холке) лошадей из могильника Гастон Уота.

Table 3. Height (at the withers) of horses from the Gaston Wota cemetery

А. Вычисленный по длине костей пясти и плюсны
A. Calculated from the length of the metacarpus and metatarsus bones

Б. Определённый по длине трубчатых костей
B. Determined by the length of the long bones

Примечание: * – определённые по диапазону размеров кости (мин–макс);
** – по  средним показателям размеров костей.

4. Экстерьерные особенности.

О наличии разных типов (пород) лошадей у кобанцев впервые написала В.И. Козенкова, основываясь на глиняных статуэтках, найденных на жертвенниках в поселении Сержень-Юрт [1, с. 15]. Позднее она дала более подробное описание зооморфных статуэток.

«Лошади (86 экз.) Статуэтки представлены двумя типами, отражающими две породы лошадей, известных населению восточного варианта.

I тип (43 экз.). Статуэтки, изображающие стройных пропорционально сложенных животных с тонкой удлинённой шеей и маленькой головой (табл. XLIII, 19, 22).

II тип (43 экз.). Статуэтки, изображающие лошадей с тяжёлым телом, широкой грудью и короткой толстой шеей (табл. XLIII, 18, 20, 21, 23). Обе разновидности лошадей, видимо, отражали реальное существование двух пород, связанных с разным хозяйственным назначением. Первый тип изображает верховую лошадь — длинношеего, лёгкого скакуна; второй – рабочую тягловую лошадь.

Большинство статуэток лошадей имело место в слое X–VII вв. до н.э. Сержень-­юртовского поселения. Две статуэтки, чрезвычайно близкие по стилю Сержень-­юртовским, происходят из зольника Алхастинского поселения» [31, с. 70].

В более поздней работе по Сержень-Юрту [3, рис. 45, 83] воспроизводятся те же рисунки статуэток, и автор подробно разбирает стили исполнения фигурок, выделяя два варианта манеры исполнения — более реалистичную и стилизованную. Последняя не массовая (включает не более 10 статуэток разных животных), в ней, например, есть фигурка лошади с излишне вытянутой шеей и маленькой головой, а у других домашних животных также подчеркнуты какие-то отдельные черты строения. В.И.  Козенкова допускает различия в изображениях лошадей, обусловленные авторскими почерками мастеров [3, с. 41].

В дальнейшем первоначальное предположение В.И. Козенковой о нескольких породах лошадей, основанное на скульптурных изображениях, было поддержано (например, [4, с. 64]) и получило развитие, однако без каких-либо дополнительных доказательств. Так, например, в коллективной монографии В.Б. Виноградова с соавторами указано: «В горах существовал местный тип толстоногой лошади, приспособленной к  рельефу. На равнине табуны коней были близки по типу к табунам кочевых народов Евразии. В Дагестане, по земле которого проходил важнейший путь через Кавказ, бытовали евразийские породы лошадей» [32, с. 42].

Среди бронзовых изображений лошадей [33] лучше прослеживаются некоторые экстерьерные особенности: более изящные с длинной шеей и маленькой головой лошади на изделиях XIII–XII вв. до н.э. и начала I тыс. до н.э. (рис. 2: 1–4) и VI–V вв. до  н.э. (рис. 2: 5); грубой конституции с более массивной головой на изделиях VI–V  вв. до н.э. (рис. 2: 6–8). Однако и в этих примерах, вероятно, следует учесть различные стилистику, традиции и возможность подражания импортным образцам, а также степень проработки изображений на бронзовых изделиях.

1. Подвеска в виде фигуры лошади. XIII–XII вв. до н.э. (рис. 38); 2. Подвеска в виде фигуры лошади. XIII–XII вв. до н.э. (рис. 40); 3. Пряжка в виде фигуры коня. Начало I тыс. до н.э. (рис. 108); 4. Пряжка в виде фигуры коня. Начало I тыс. до н.э. (рис. 109); 5. Умбоновидная бляха с прорезным бубенцом и фигуркой всадника. VI–V вв. до  н.э. (рис 174); 6. Умбоновидная бляха с прорезным бубенцом и фигуркой всадника. VI–V вв. до н.э. (рис. 175); 7. Умбоновидная бляха с прорезным бубенцом и фигуркой всадника. VI–V вв. до н.э. (рис. 177); 8. Умбоновидная бляха с прорезным бубенцом и фигуркой лошади. VI–V вв. до н.э. (рис. 182)

Fig. 2. Images of horses on bronze items (based on [33]). 1. Pendant in the form of a horse figure. 13–12 centuries BC. (Fig. 38); 2. Pendant in the form of a horse figure. 13–12 centuries BC. (Fig. 40); 3. Buckle in the shape of a horse. Early 1st millennium BC (Fig. 108); 4. Buckle in the shape of a horse. Early 1st millennium BC (Fig. 109); 5. Umbo-shaped plaque with a slotted bell and a figure of a horseman. 6th–5th centuries BC. (Fig. 174); 6. Umbo-shaped plaque with a slotted bell and a figure of a horseman. 6th–5th centuries BC. (Fig. 175); 7. Umbo-shaped plaque with a slotted bell and a figure of a horseman. 6th–5th centuries BC. (Fig. 177); 8. Umbo-shaped plaque with a slotted bell and a horse figurine. 6th–5th centuries BC. (Fig. 182)

Теперь обратимся непосредственно к остеологическому материалу. К сожалению, его значительная степень разрушения и разрозненности не позволяет комплексно проанализировать пропорции частей тела. Для оценки экстерьерных показателях лошадей были использованы только отдельные кости конечностей (табл. 4). Большинство кобанских лошадей оказались тонко— и средненогими, близкими к быстроаллюрным или рысистым породам; они имеют широкие передние и узкие задние 3-и фаланги.

Таблица 4. Экстерьерные особенности лошадей из могильника
Гастон Уота

Table 4. Conformation of horses from the Gaston Wota cemetery

А. Экстерьерные особенности лошадей
A. Equine conformation

Примечание: * – определённые по диапазону размеров кости (мин–макс).

Б. Преобладающий тип аллюра
B. Predominant type of gait

Примечание: * с определённым приближением, т.к. У. Дюрст промерял длины костей на живых лошадях.

Наиболее интересен полный скелет жеребца (погребение №21), так как мы имеем возможность сравнить пропорции отдельных частей скелета, что невозможно сделать на разрушенном и разрозненном материале из других погребений. По соотношениям длины пясти к длине плечевой и лучевой костей, а также плюсны к бедренной и  большой берцовой костей, соответственно, он ближе к скаковому типу лошадей [23, с. 38]. По соотношению длин шеи и туловища он похож на представителей современных степных аборигенных пород.

5. Физическое состояние лошадей.

Исследователями высказывалось предположение, что в ритуальных целях могли использовать лошадей, утративших свои рабочие качества, например, с различного рода физическими дефектами или старых (например, [34; 35]). В ранней публикации по могильнику Гастон Уота [6, с. 35] было указано, что в комплексе «Жертвенная площадка №1» обнаружена искривленная метаподиальная кость, что должно было обуславливать физический недостаток животного и быть возможной причиной его умерщвления. Однако при более детальном осмотре материала выявлено, что изначально было неверно интерпретировано прирастание грифельных костей к кости пясти. Такая возникающая в течение жизни животного особенность, называемая сплинт или накостник [36], обычна среди домашних лошадей и не вызывает обязательную хромоту животного (личные сообщения практикующих ветеринаров К. Мануйлова и  М. Сучкова).

Примерно 9–10 лошадей, захороненных в могильнике Гастон Уота, использовались в качестве ездовых. Начало активного использования лошади в работе, судя по обнаружению рабочих патологий на премолярах нижней челюсти (Р2), приходилось на 2,5–3 года. Возможно, что значительные рабочие нагрузки, к тому же в горных условиях, привели к формированию артрозных явлений на метаподиях и фалангах пальцев (обнаруженных у особей жертвенной площадки №1 и комплекса «Жертвенник», жеребца в погребении №21). Но зафиксированные патологии были в начальной стадии развития и не могли привести к существенным физическим недостаткам животных (например, к хромоте).

Заключение

Костные остатки лошадей, обнаруженные в могильнике Гастон Уота (Республика Северная Осетия-Алания) в 1980–1990 гг., впервые подвергнуты детальному исследованию. Были выявлены половозрастные и экстерьерные особенности животных, использованных в погребальном обряде. Предварительные результаты, полученные нами на ограниченном по объёму материале, не подтверждают мнение предыдущих исследователей о наличии у представителей кобанской культуры двух пород лошадей.

К сожалению, богатый археозоологический материал, полученный за предыдущие десятилетия, не был в полной мере изучен и не сохранён для последующих исследований. И это не даёт возможность провести подробный сравнительный анализ и  составить представление о лошадях и их роли для населения Северного Кавказа в  широком историческом контексте. Надеемся, что представленная работа создаст отправную точку для дальнейших исследований лошадей этого региона, в том числе, в различные исторические периоды.

Natalia N. Spasskaya

Author for correspondence.
Email: equusnns@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-3491-923X
SPIN-code: 4917-5573
Scopus Author ID: 25654381000

Russian Federation, 125009, Россия, Москва, ул. Большая Никитская, д.2

PhD in biology, Docent, Secretary for Research

Alexander P. Moshinsky

Email: tarkos@mail.ru
109012, Moscow, Krasnaya sq., 1

PhD in History, Head of the Dept. of Historical Monuments

Supplementary files

There are no supplementary files to display.

Views

Abstract - 84

PDF (Russian) - 46