History, Archeology and Ethnography of the Caucasus

Значимость работы по выявлению и изучению арабоязычных исторических источников была осознана еще в первые годы установления советской власти в Дагестане. Перед коллективом вновь созданного в 1924 г. Института национальных культур (позднее – Институт истории, языка и литературы Дагестанского филиала Академии наук СССР, а ныне – Институт истории, археологии и этнографии Дагестанского федерального научного центра Российской академии наук), была поставлена задача организации поисковой работы. С первых лет основания института проводились изыскательные работы по выявлению и сбору арабоязычных рукописей, старопечатных книг, материалов по эпистолографике. В 1963 г. был создан отдел восточных рукописей, и эта работа приняла более планомерный характер [1, с. 424]. Она продолжается и в наши дни. В Дагестане на регулярной основе проводятся археографические и эпиграфические экспедиции, в ходе работы которых обнаруживаются и вводятся в научный оборот новые неизвестные ранее арабографические материалы.

При работе с местными источниками исследователь неизбежно сталкивается с проблемой расшифровывки нисб, топонимов, приведенных в тексте. Проблематика идентификации нисб в той или иной степени оказывалась затронутой в работах советских, российских востоковедов, занимавшихся изучением северокавказских арабографических источников. Среди них необходимо особенно отметить имена таких ученых как М.-С. Саидов, М. Гайдарбеков, А.Р. Шихсаидов, Г.М.-Р. Оразаев, Р.Ш. Шарафутдинова Х.А. Омаров, Т.М. Айтберов. В большинстве своем это выражалось в виде пояснений и комментариев к отдельным нисбам и топонимам из текстов, вводимых в научный оборот новых арабографических источников. Специальных исследований, посвященных собственно нисбам гораздо меньше. К таковым относится не дошедший до нас, но известный по воспоминаниям И.Ю. Крачковского, указатель географических и племенных названий, встречающихся в исторической хронике Мухаммада Тахира ал-Карахи, составленный в предвоенные годы советским кавказоведом А.Н. Генко [2, с. 183]. Проблематике идентификации арабоязычных дагестанских топонимов посвящены несколько специальных работ ныне покойного дагестанского ученого Г.М. Мирзамагомедова. Добротный разбор наиболее распространенных нисб аварского происхождения проведен в статье российского востоковеда М.О. Бобровникова [3, с. 113–133].

Несмотря на наличие ряда работ по указанной тематике, она все еще остается недостаточно изученной и разработанной. В этой связи весьма актуальным в отечественном востоковедении, на наш взгляд, является вопрос создания корпуса нисб, встречающихся в арабографических документах Северо-Восточного Кавказа.

Именно нисбы и особенности их образования в условиях Дагестана являются объектом нашего исследования. Данная работа задумана как один из пробных опытов создания словаря нисб (преимущественно дагестанских и чеченских). При этом автор отдает себе отчет в том, что представленная статья далеко не исчерпывающая и в будущем еще предстоит большая работа по составлению сводного словаря северокавказских нисб. В целом работа носит прикладной характер, она задумана прежде всего, как справочное пособие, призванное помочь специалистам-источниковедам, арабистам, занимающимся изучением местных арабографических источников.

Наиболее информативными источниками для поставленной задачи являются письма, актовые, памятные записи на арабском и местных языках. Немалый пласт интересующих нас данных содержится также в журналах делопроизводств как царского периода, так и начального периода установления советской власти. Не менее информативными в этом отношении являются местные исторические хроники на арабском, тюркских и других восточных языках, некоторые из которых опубликованы. Определенная информация по этой тематике содержится в материалах по арабской эпиграфике в Дагестане и Чечне.

В большинстве своем изученные источники относятся к периоду между началом XVIII – первой четвертью XX вв., хотя изредка встречаются материалы, датированные 60–70-ми гг. XX в.

Указанные выше материалы хранятся в Фонде восточных рукописей и Научном архиве Института истории, археологии и этнографии Дагестанского федерального исследовательского центра РАН в г. Махачкала, к ним относятся как эпистолографические источники, так и различные исторические хроники. Еще более значительный массив этих источников, в особенности эпистолографики, содержится в различных фондах Центрального государственного архива Республики Дагестан. Значительное количество писем хранится и в музейных, частных, примечетских коллекциях.

Орфографические особенности арабографической

топонимики

Проблема правописания нисб и топонимов тесно связана с арабографическим письмом в Дагестане вообще, которое здесь называлось аджамом. В этой связи по предварительным и весьма общим наблюдениям можно выделить несколько этапов в использовании арабского алфавита на Северо-Восточном Кавказе, в первую очередь это касается Дагестана.

Первый этап (не позднее первой половины XVI в.) характеризуется использованием в письме только лишь букв арабского алфавита. Его условно можно назвать архаичным. К его отличительным чертам относится достаточно редкое употребление так называемых «слабых букв» арабского алфавита для передачи гласных звуков, к которым относятся буквы ا «алиф», و «вав» и ي «йа».

На следующем этапе, с середины XVII – начала XIX в. широкое применение получило использование новых графем, образованных на основе уже имеющихся, но с дополнительными диакритическими точками над или под ними.

Не подлежит сомнению влияние иных восточных традиций на преобразование арабского алфавита под нужды местных языков. Очевидно, что первичным источником заимствования дополнительных графем в местных языках служил северокавказский тюрки, в основе своей восходящий к ордынской арабографической письменной традиции [4, с. 85]. Кроме того, прослеживается влияние иных тюркских (азербайджанского и староосманского) и персидсого языков, знакомство, с которыми вероятно подтолкнуло дагестанских писцов к частичной реформе арабского письма. Таким образом в орфографии местных языков получают распространение графемы для звуков «г» – گ, «п» – پ, «ч» – چ, «ц» – ژ, а также другие графемы, для передачи консонантной системы дагестанских языков, такие как ڸ , ڮ.

Приблизительно с того же времени на письме стали активнее применяться буквы, обозначающие долгие гласные. Арабский язык отличается от дагестанских языков тем, что его вокальная система четко различает характер звука по краткости и долготе, чего нет в местных языках. В таких обстоятельствах при письме на аджаме звук, обозначающий долгую гласную, может появляться совершенно произвольно. Однако при этом можно наблюдать тенденцию выделять долготой главный ударный слог.

Ну и, наконец, выделяется непродолжительный по длительности третий этап, приходящийся на 20–30-е гг. XX в. В этот период для нужд культурного и языкового строительства в Дагестане по заданию молодого Советского государства для письменных языков был разработан и использовался так называемый реформированный аджам. С введением нового алфавита ситуация с письмом сильно изменилась, теперь вокализм более последовательно отображался на письме. Все эти преобразования, разумеется, самым непосредственным образом коснулись и написания нисб и топонимов.

Образование нисб, в условиях бытования арабского языка в Дагестане, имело свои особенности, прежде всего связанные со спецификой местных языков. Наиболее существенным из них, на наш взгляд, является отсутствие единых установленных норм написания топонимов. Дело заключается в том, что авторы источников, используя арабские буквы, пытались в нисбе, используя границы, задаваемые арабицей, максимально точно передать оригинальное звучание названия населенного пункта. При этом они неизбежно сталкивались со сложностями, обусловленными рядом объективных факторов. Очевидным фактом является то, что звуковой состав арабского языка не совпадает с местными языками. В подобных условиях приходилось приспосабливать систему арабского алфавита для нужд письма местных языков. В большинстве своем в них консонантная система богаче, богаче и вокализм. В сложившихся обстоятельствах писцам на первых порах неизбежно приходилось использовать одну арабскую графему для передачи нескольких разных звуков. Параллельно с этим фиксируются случаи, когда для передачи одного и того же звука используются различные буквы. При этом их употребление никак не регламентировалось, каждый писал на свое усмотрение. В результате слова, написанные арабским шрифтом, в большей степени узнавались, нежели читались.

Принимая во внимание все вышеприведенные обстоятельства, точная идентификация нисб порой бывает затруднительна даже для дагестанских ученых-источниковедов, знакомых с местной географической номенклатурой, не говоря об исследователях извне. Разумеется, человеку, владеющему арабским языком для решения этой задачи, могут помочь карты и географические указатели населенных пунктов. Однако, как показывает практика, простого знакомства с современной географической номенклатурой часто оказывается недостаточно. И этому есть свое объяснение: в исторических источниках в написании ойконимов отражены реалии звучания их в тот период времени, когда эти источники написаны. В местных языках идут естественные, непрерывные, необратимые процессы изменения. И в силу этих преображений нынешнее произношение названия топонима может несколько отличаться от прежнего. В современных географических указателях и картах воспроизведены реалии нашего времени и написание названий населенных пунктов приближено к нормам русской речи. Отсюда появляется «расстояние» между звучанием на местном языке и переложением его на русский язык. В довершение всего приведенные в документах той поры топонимы могут вовсе отсутствовать на современных картах. Они могли быть разрушены, покинуты, переименованы и т.д.

Несомненно, что в каждом отдельном случае на написание нисб оказывал влияние звуковой строй родного языка писца. В виду пространности темы исследования и невозможности, в рамках данной статьи, привести исследуемые сведения по всем письменным (арабографическим) языкам Дагестана, эти особенности будут показаны на примерах кумыкского и аварского языков. Выбор этих двух языков обусловлен следующим обстоятельством. Автор ставил целью, в пределах требований, предъявляемых к объемам статьи, по возможности максимально широко показать своеобразие образования нисб в дагестанских письменных источниках. С этой целью были выбраны указанные выше языки, представляющие две различные языковые группы: кумыкский – тюркские, а аварский – нахско-дагестанские языки. Нам представляется, что исследование в таком формате будет более репрезентативным и содержательным. Кроме того, в расчет принимались и количественные показатели. Дело в том, что наибольшее число исследованных нами источников составлено носителями этих языков.

Каждая из этих групп имеет свои отличительные черты. К примеру сказать, к особенностям тюркской группы относится наличие богатой системы вокализмов, а у нахско-дагестанской – богатая консонантная система. Кроме того, разбор особенностей образования нисб от кумыкских топонимов даст возможность в будущем проследить общие закономерности, сходства и различия в образовании имен относительных в других тюркских языках Кавказа и Средней Азии, использовавших арабский язык в делопроизводстве.

Кумыкский язык

Специальных исследований, посвященных истории возникновения и развития арабографической системы письма (аджам) у кумыков нет. Известно, что территория проживания кумыкского этноса входила в состав Золотой Орды, в которой, наряду с другими системами письма, не раньше конца XIV в. использовалась арабица. Таким образом, у нас есть веские основания полагать, что после распада Улуса Джучи кумыки как тюркский народ, очевидно, унаследовали в том числе и письменность. Уже концу XV – началу XVI в. мы имеем множественные образцы официального делопроизводства, написанные старокумыкской письменностью (северокавказский тюрки́), сформировавшейся на базе официальных традиций Золотой Орды. Вместе с тем, в ходе дальнейшего развития немалое влияние на кумыкский письменный язык оказывали также азербайджанская и османская традиции.

В современном кумыкском алфавите, состоящем из ٣٩ букв отсутствуют эквиваленты ٨ из ٢٨ букв арабского алфавита, это – ث , ح , ذ , ص , ض , ط , ظ , ع
[٥, с. ٢٢]. Тем не менее все они используются на письме, прежде всего в составе заимствованных из арабского языка слов.

Заднеязычный смычный взрывной звук «къ» на письме может иногда передаваться через заднеязычный фрикативный «гъ». Например, القربداغي [’ал-╗арабудā╒и] иالغربداغي [’ал-╒арабудā╒и], القداريّ [’ал-├адāри] и الغداريّ [’ал-│адāри] (из с. Кадар).

Фрикативный звук «с» в кумыкском языке на арабице может передаваться как через س, так и через зазубный эмфатический ص. Примечательно, что в кумыкском языке не имеется подобия эмфатическому ص, также как в нем нет аналогов остальным подобным звукам ض, ط, ظ. Тем не менее в письме они используются, как было отмечено выше в составе заимствованных из арабского языка слов. В то же время наблюдается некоторая тенденция использовать на письме эфматические буквы в исконно кумыкских словах с корневыми гласными заднего ряда – а, у, о, ы, например, اليخصيّ [’ал-Йа╜╘и] (из сел. Аксай). Подобное явление можно наблюдать и в азербайджанском языке – الالصويّ [’ал-Или╘уўи] (из сел. Илису). Хотя достаточно распространена и параллельная форма الالسويّ [’ал-Илисуўи].

В случае отсутствия аналога какого-нибудь арабского звука он может замещаться ближайшим к нему по месту образования звуком, что соответственно получало отражение и на письме. Так по этой причине, например, нисба кумыкского села Хамза-юрт встречается в двух вариациях الحمزيورتيّ [’ал-║амзай╛рти] и الهمزيورتيّ [’ал-Хамзай╛рти].

Что же касается системы вокализмов в кумыкском языке, то в нем имеются восемь гласных звуков – а, е, и, о, оь, у, уь, ы [6, с. 196], тогда как в арабском языке гласных всего три – َа, ِи, ُ у. Если для передачи отсутствующих в арабском языке согласных использовались дополнительные графемы, то в отношении гласных аналогичного решения проблемы не наблюдается. Как правило, на письме гласные не передаются. Однако при надобности передача всех этих восьми гласных осуществляется посредством трех имеющихся знаков кратких гласных, либо сочетанием этих гласных с соответствующим им согласных звуков (ا, و, ي). Через знак «даммы» на письме в кумыкском языке могут передаваться как губные, заднего ряда «у», «о», так и переднерядные лабиализованные гласные «оь», «уь», например, нисба от названия сел. Доргели (кум. Дёргели) пишется الدُرْكِلِيّ [’ад-Дуркили]. Относительное прилагательное от названия сел. Утамыш (кум. Оьтемиш) имеет форму الاُوتَامشي [’ал-’┼тāмиши], а нисба от сел. Костек (кум. Кёстек) – الكُستاكيّ [’ал-Кустāки]. Посредством знака «кясры» ِпередаются негубной гласный переднего ряда «и», негубной переднего ряда «е», а также нелабиализованный заднего ряда «ы», например, нисба сел. Казанище (кум. Къазаныш) الغزانِشي [’ал-│азāниши], сел. Темираул (кум. Темиравул) التِمريّ [’ат-Тимири]. И наконец знаком «фатха» َпередаётся гласный переднего ряда «а», а также переднерядный звук «е», например, нисба от ойконима Буглен (кум. Буглен) البكلانيّ [’ал-Буклāни].

Аварский язык

Наиболее ранние арабографические записи на аварском языке датируются серединой XV в. Как и в других языках, на раннем этапе в письме использовались одни лишь арабские буквы. Однако для аварского языка, имеющего тридцать три консонанта и пять гласных фонем, этот алфавит не полностью отвечал потребностям. Процесс подстраивания арабского алфавита под нужды аварского языка затянулся на несколько столетий.

На рубеже XVIII в. хунзахским ученым Дибир-кади был разработан алфавит для аварского языка. Позднее для обозначения латеральных звуков «лъ», «л1» была введена в оборот буква ڸ , где у Дибир-кади наблюдается разнописание [7, с. 140]. Несмотря на имеющиеся недостатки, этот алфавит с некоторыми изменениями использовался вплоть до революции.

В целом письмо на аварском аджаме имело следующие характерные особенности. Дорсально-зубной спирант «с» имел несколько буквенных соответствий. Он мог передаваться как буквой س , так и буквой ص , например, الانسكليّ [’ал-Унсукули] и الانصكليّ [’ал-’Ун╘укули] (из сел. Унцукуль). Этой фонеме нередко соответствовала на письме также буква ث, например, الثغوريّ [’а╙-┬у╒╛ри] (из сел. Согратль), الثوخيّ [’а╙-┬иўу╜и] (из сел. Сивух), الثمديّ [’а╙-┬умуди] (из сел. Сомода). Этой же буквой ث могла передаваться аффриката «ц», например, الثمريّ [’а╙-┬имири] (из сел. Цемер). Наряду с этим та же самая графема изредка использовалась и для передачи звука «ш», например, الهموثيّ [’ал-Хаму╙и] (из сел. Амуши).

Для записи аффрикат «ч», «чI» помимо графемы چ нередко применялось написание через ج. Например, الجركاويّ [’ал-Джиркāўи] и الچركاويّ [’ал-Чиркāўи’] (из сел. Чиркей), الجنكوتيّ [’ал-Джунк╛ти] и الچنكوتيّ [’ал-Чунг╛ти] (из сел. Дженгутай), الجوخيّ [’ал-Дж╛╜и] и الچوخيّ [’ал-Ч╛╜и] (из сел. Чох).

Переднеязычные аффрикаты «ц» и «цI» передавались первоначально графемой ز – الزطنخيّ [’аз-За╚ани╜и] (из сел. Цатаних), الزبوطيّ [’аз-Зуб╛╚и] (из сел. Зубутли). Позднее для этой цели стала использоваться заимствованная из персидского алфавита литера ژ – الژلقيّ [’ал-Цили╗и] (из сел. Цилитль), الژطنخيّ [’ал-Ца╚ани╜и] (из сел. Цатаних), الژبوطيّ [’ал-Цуб╛╚и] (из сел. Зубутли). Вместе с тем нередки случаи использования для записи этих фонем буквы س (سّ) – السلڸيّ [’ас-Силили] (из сел. Цилитль), السطنخيّ [’ас-Са╚ани╜и] (из сел. Цатаних), الهاسّالوخيّ [’ал-Хāссāл╛╜и] (из сел. Гацалух).

Буквой ك передавался целый ряд аварских звуков, как смычных, так и аффрикатов – «г», «к», «кI», «кк», «кIкI».

Неординарные подходы зафиксированы для передачи на арабице латеральных звуков. Если на ранних этапах для их передачи применялась по большей части одна лишь буква ل, то позже наблюдается разнообразие средств. К примеру, для отображения аварского латерального абруптива «кь» могли использоваться следующие графемы ط، ق، ڸ. В результате этой вариативности, например, нисба от названия села Голотль имеет три формы: الهلوڸّيّ [’ал-Хул╛лли], الهلوطيّ [’ал-Хул╛╚и], الهلوقيّ [’ал-Хул╛╗и]. Этот же звук «кь» мог передаваться посредством удвоенного лям ل, например, العرلّخيّ [’ал-‘Арлл╛╜и] (из сел. Артлух). После Октябрьской революции для отображения этой же фонемы использовалась графема ڨ, образованная от буквы ق, например الڨروشيّ [’ал-Кур╛ши] (из сел. Тлярош).

Подобная ситуация наблюдается и с геминированным и негеминированным латеральным спирантом «лъ». Если более раннему периоду характерно применение букв ك и ل, например, الصغركيّ [’а╘-┤у╒раки] (из сел. Согратль), المللقيّ [’ал-Милил╗и] (из сел. Мехельта), то позднее он мог передаваться также одной из следующих букв –ڸ,ق , например, المڸلطيّ [’ал-Милил╚и], الاڸيّ [’ал-’Или] (из сел. Итля).

Несколько вариантов написания имел дорсальный спирант «хь», получивший на письме следующие буквенные вариации: ك (كّ), ڮ и ه. Например, الكنيّ [’ал-Кини] и الڮنيّ [’ал-Кини] (из сел. Хинуб), الهندخيّ [’ал-Хинда╜и] и الكندخيّ [’ал-Кинда╜и] (из сел. Хиндах).

Увулярная аффриката «хъ» обычно передавалась буквой خ, например, الطوخيّ [’а╚-┴╛╜и], الخرتكونيّ [’ал-═артик╛ни] (из сел. Хвартикуни). Затем в начале XX в. для трансляции этого звука стала применяться графема څ , например الطوڅيّ [’а╚-┴╛╜и] (из сел. Тлох), الميسطه روڅيّ [’ал-М╖с╚ир╛хи] (из сел. Местерух).

Гласные звуки на письме как правило не отображались. В случае необходимости для передачи звука «о» использовалась «дамма», а для фонем «е» и «э» – «кясра».

Таким образом упомянутое выше отсутствие единых правил правописания как в кумыкском, так и аварском языках приводит в результате к образованию нескольких вариантов написания ойконимов и, следовательно, к тому, что образуется сразу несколько вариантов нисб. К примеру, от названия сел. Голотль Шамильского района РД возможно образование шесть вариаций: الهلوطيّ [’ал-Хул╛╚и], الهُلُقيّ [’ал-Хулу╗и], الهلوڸّيّ [’ал-Хул╛ли], الهلوقيّ [’ал-Хул╛╗и], ,الهولوقيّ [’ал-Х╛л╛╗и], الغلوڤيّ [’ал-│ул╛ки]. Сел. Согратль имеет четыре варианта имен относительных الثغوريّ [’а╙-┬у╒╛ри], الصغوريّ [’а╘-┤у╒╛ри], الصغراليّ [’а╘-┤у╒рāли], الصغركيّ [’а╘-┤у╒раки]. В отношении села Эндирей в источниках зафиксировано три варианта нисб: الاندريّ [’ал-’Индири], الانداريّ [’ал-’Индāри], الاندراويّ [’ал-Индирāўи]. Три варианта имеет село Аксай اليخسيّ [’ал-Йа╜си], اليخصيّ [’ал-Йа╜╘и] и اليخساويّ [’ал-Йа╜сāўи]. По две вариации нисб имеют село Ассаб, Шамильского района РД العسليّ [’ал-ʻАсали] и العسويّ [’ал-ʻАсаўи]; а также село Очло, Хунзахского района РД العچلويّ [’ал-ʻУчлуўи] и العچليّ [’ал-ʻУчли] и т.д. Такие же вариации наблюдаются и в отношении многих других населенных пунктов Дагестана.

Структурные особенности образования нисб

Названия населенных пунктов могут быть как простыми, состоящими из одного слова, так и составными – из двух, трех частей. От подобного рода ойконимом возможны три способа образования имени относительного. Во-первых, они могут целиком транслитерироваться, например, الكنجه اوليّ [’ал-Кинджиаўули] (из сел. Генжеаул), النسكنتيّ [’ан-Наскинти] (из сел. Наскент), الداشلوكنتيّ [’ад-Дāшл╛кинти] (из сел. Дашлукент), الخلمك اوليّ [’ал-═алиммик аўули] (из сел. Халимбекаул). При втором способе образования вычленяется основа и отбрасываются все излишние, избыточные с точки зрения смысла элементы топонимов. К таковым относятся такие элементы как кент, -аул, -юрт, -росо, -махи, -стан, например, الدبويّ [’ад-Дубаўи] (из сел. Дуба-юрт), الحليم بيكيّ [’ал-║ал╖м б╖ки] (из сел. Халимбекаул), الژاژيّ [’ал-Цāци] (из сел. Цоци-Юрт), الغربداغيّ [’ал-│арабудā╒и] (из сел. Карабудахкент). И, наконец, третий способ допускает использование в качестве основы одной или двух составных частей ойконимов, при этом остальные части названия подразумеваются. Так, например, от составного названия кумыкского села Кумторкала (‘хум+тёр+кала’) бытовали два варианта нисб الْخُوميّ ‘ал-═╛ми’, или же الترقاليّ ‘ат-Тур╗āли’.

Одинаковые нисбы образуются иногда от второстепенных частей названий населенных пунктов, имеющих общие элементы в своем составе. К примеру, нисбы от населенных пунктов Темир-Хан-Шура и Кака-Шура должны были выглядеть соответственно по первому способу – التميرخان شوراهيّ [’ат-Тим╖р╜āнш╛рāхи] и القاقه شوراهيّ [’ал-├ā╗аш╛рāхи], а по второму – التميرخانيّ [’ат-Тим╖р╜āни] и القاقويّ [ал-├ā╗аўи]. Однако обе нисбы в действительности в большинстве случаев одинаковы и имеют следующий вид الشراهيّ [’аш-Шурāхи]. Тут следует оговорить, что третий вариант написания нисбы наименее информативен и использовался, как правило, когда корреспонденция не покидала своей микрорегион. В случае отсутствия в документе иных наводящих подсказок, будет затруднительно, а порой невозможно, определить какой именно населенный пункт подразумевается. В подобных случаях приходится ориентироваться на контекст документа, упоминание иных топонимов и микротопонимов в тексте, сведения об адресате и адресанте, учитывать место их проживания и т.д.

Большинство аварских ойконимов является одной из форм местного падежа с различными аффиксами формоизменения: -да//тIа, -лъ, -кь//-хъ, -б. Имена относительные от них образуются путем присоединения к этим аффиксам соответствующего окончания, например, العُراديّ [’ал-‘Урāди] (из сел. Урада), الهدليّ [’ал-Хидали] (из сел. Гидатль), البقلخيّ [’ал-Ба╗лу╜и] (из сел. Батлух). Исключением из этого правила является образование нисб от топонимов с локативом «б» на конце слова. Этот последний под влиянием норм произношения аварского языка отбрасывается, что очевидно связано с тенденцией опускания его произношения в северных диалектах аварского языка [8, с. 635]. Так, в частности, образуются имена относительные أَلْغُونِيّ [’ал-│╛ни] (из сел. Гуниб), أَلْعُنْتِيّ ]’ал-ʻУнти] (из сел. Унтиб), الطديّ [’а╚-┴иди] (из сел. Тидиб) и т.д.

В источниках иногда встречается ойконимы, имеющие одинаковое написание, но различное произношение. Этот случай можно проиллюстрировать на примере написания названий сел Уриб и Ириб, имеющих идентичное написание без огласовок – عرب. В подобных случаях составители документов стремились избежать двусмыслия. Исследованные нами письменные источники позволяют выделить три способа решения этой проблемы: 1) полная огласовка нисбы, 2) частичная огласовка, 3) использование одной из слабых букв. Под частичной понимается проставление огласовки над одной-двумя ключевыми буквами, позволяющими подтолкнуть читателя к правильному чтению. В соответствии с этими способами встречаются следующие виды написания ойконимов – عُرِبْ, عُرب и عورب, и нисбы к ним العُريّ [’ал-ʻУри] или العوريّ [’ал-ʻ┼ри] и العِريّ [’ал-ʻИри] (из сел. Ириб).

В письменных источниках встречаются случаи, когда арабографический вариант написания топонима может отличаться, порой существенно, от его современного названия. Это связано с тем, что имеются уже устоявшиеся, не всегда исторически и лингвистически точные, написания названий местных населенных пунктов на русском языке. Это утверждение наиболее ярко иллюстрируется именем относительным الاواريّ [’ал-’Аўāри] (из сел. Авар), которое может ввести в замешательство недагестанских исследователей. На современных картах Дагестана нет населенного пункта под названием Авар. К тому же нашими современниками оно больше восприниматься как имя относительное, относящееся к этнической принадлежности. В то время как на самом деле Авар – это древнее название Хунзаха. И, соответственно, ал-Авари переводится как «хунзахский; из сел. Хунзах». Параллельно с этой в источниках фигурирует, и другая нисба, образованная непосредственно от названия Хунзах – الخنزاخيّ [’ал-═унзā╜и] и ее вариант الخنزاقيّ [’ал-═унзā╗и]. В отличие от нисбы [’ал-═унзā╜и], имеющей отношении только к Хунзаху, понятие [’ал-Аўāри] в историческом смысле более широкое. Помимо значения «из Хунзаха», под этой нисбой подразумевался каждый житель сел и населенных пунктов, прежде всего на Хунзахском плато, подвластных Аварскому ханству.

В определенной степени те особенности, о которых говорилось в предыдущем абзаце свойственны нисбе اليخساويّ [’ал-Йа╜сāўи] и ее вариациям (,اليخصاويّ اليخصي), которые образованы от названия кумыкского селения Яхсай (يخساي). Тут следует учитывать, что в русской традиции это село известно под названием Аксай. К этому же разряду относится нисба البونيّ [’ал-Б╛ни], относящаяся к андийскому селению Муни. Подобное же явление имеет место быть и с нисбой البيانيّ [’ал-Байāни], образованное от чеченского села Беной. Примечательно, что историческое названия Беноя на кумыкском, а вслед за ним и на аварском языках звучит именно как «Баян».

В названиях некоторых населенных пунктов тюркского происхождения имеет место такое интересное явление как сращивание, излишнее с точки зрения семантики, тюркского словообразовательного суффикса -лы или -ли с арабским окончанием ـ يٌّ. После слова-основы сначала добавляется тюркский словообразовательный суффикс -лы или -ли, а затем уже к нему присоединяется арабское окончание ـ يّ. По сути, происходит смысловое дублирование. Например, الترغوليّ [’ат-Тар╒╛ли] (из сел. Таргу), الچركايليّ [’ал-Чиркāйли] (из сел. Чиркей), التلاليّ [’ат-Талāли] (из сел. Тала Азербайджанской Республики).

В отдельных случаях при образовании относительных прилагательных на письме может выпадать одна или несколько корневых букв как это наблюдается, например, в нисбе от сел. Инчха, которая имеет вид в الاچكيّ [’ал-’Ички].

Нисбы, приведенные в архаичном (без употребления долгот) написании иногда допускают вероятность неоднозначного прочтения топонимов, что влечет неправильное понимание текста документа. Так, в частности нисбу الارغنيّ есть соблазн прочесть как [’ал-’Ар╒уни] (из сел. Аргун) т.е. как название реки и одноименного населенного пункта, находящегося в Чеченской республике. Тогда как на самом деле речь идет об исторической форме написания нисбы дагестанского населенного пункта Аргвани, имеющем, если быть точнее, звучание [’ал-’Ар╒ўани]. Дело в том, что в данном случае мы имеем дело с лабиализацией велярных согласных, которая на письме не всегда отображалась [3, с. 118]. Такие прецеденты нередки, например, الكنديّ [’ал-Кўанади] (из сел. Кванада), الخرتكونيّ [’ал-═ўартик╛ни] (из сел. Хвартикуни) и др. Кстати, в случае с Аргвани помимо вышеприведенной имеется еще два варианта этой нисбы, где лабиализация отражена на письме – الارغونيّ [’ал-’Ар╒ўани] и الارغوانيّ [’ал-’Ар╒ўāни].

В отдельных случаях при образовании нисб может быть использована не основа слова на местном языке, обозначающее название села, а перевод его значения на арабский язык. Так, например, для села Кахаб-росо наряду с формой خح رس [╜а╝ русу], которое в переводе с аварского языка означает «белое селение», используется его калька на арабском языке – القرية البيضاوية [’ал-╗арйа ’ал-бай╓аўиййа]. В отношении села Гимры, в исторических источниках наряду с формой الكِمْرَاوِيّ [’ал-Кимрāўи] используется и другой вариант – الكمثراويّ [’ал-Кума╙раўи], что с арабского дословно переводится «грушевый». Дело в том, что аварское название этого села – Генуб дословно переводится «у груши». От аварского села Цада (букв. ‘в огне’) помимо формы الژاديّ [’ал-Цāди] употребляется нисба النَّارِيّ [’ан-Нāри], что переводится как «огненный». Нисба الدتونيّ [’ад-Дат╛ни] производная от названия сел. Датуна, расположенного у реки Аварское Койсу, имеет параллель النهريّ [’ан-Нахри] (араб. букв. ‘речной’). К этой же категории относится нисба الغماميّ [’ал-│амāми] (араб. букв. ‘облачный’), относящаяся к населенному пункту Накитль (букв. ‘в облаке’), ­расположенному на вершине горы, который имеет основную нисбу النكقيّ [’ан-Наки╗и]. Данное явление, несмотря на свою необычность, не является чем-то присущим арабскому языку только лишь в Дагестане. Подобные случаи встречаются и в средневековых арабских источниках. Их, по всей видимости, следует отнести к особенностям арабской географической традиции. Пожалуй, одним из наиболее ранних прецедентов подобного калькирования топонимов, расположенных на территории современного Дагестана, является гидроним نهر الغنم [нахр ’ал-╒анам] (дословно ― овечья река), упоминаемый в середине XIII в. у арабского историка и географа Ибн Саида ал-Магриби, что является точной арабской калькой тюркского названия реки Койсу (ср. кум. Къойсув), ныне называемой Сулак [9, с. 205].

В отдельных случаях в источниках встречается употребление одновременно двойных, тройных нисб. Это связано с особенностями территориального устройства региона. Дагестан ко времени начала масштабной российской экспансии в XVIII в. в административном плане состоял из нескольких феодальных владений (Тарковское Шамхальство, Засулакские бийлики, Кайтагское уцмийство, Аварское, Казикумухское ханства и т.д.) и союзов сельских общин (Акуша-Дарго, Андалал, Кутур-Кюре, Гидатль, Этек и т.д.). Практически каждый дагестанский населенный пункт строго соотносился с одним из этих образований.

Применительно, например, к письменной корреспонденции двойная нисба могла употребляться в том случае, когда корреспонденция покидала территорию микрорегиона и в этой связи возникала необходимость более детально уточнить местоположение адресанта. Например, как это имеет место быть с нисбами известного чеченского суфия Кунта-хаджи الحاج كنت المچيغيشيّ الالسخانيّ [’ал-хаджи Кунта ал-Мич╖╒╖ши ал-Илас╜āни] (из сел. Иласхан-Юрт из Мичигиша). Другой известный чеченский алим Изнаур Несерхоев подписывал свои письма ازنور الشيوتيّ الورنديّ [’Изнаўур аш-Шуй╛ти ал-Ўаранди] (из сел. Варанды из Шатоя).

Еще одной причиной написания второй нисбы является тот факт, что похожие или имеющие одинаковые буквы в составе корня ойконимы также могли иметь идентичные нисбы. В качестве примера можно привести имена относительные, образованные от названий сел. Гели Карабудахкентского и сел. Гилиб Чародинского районов РД. Оба селения имеют нисбу الهليّ [’ал-Хили]. Аналогичный случай наблюдается и с отыменными прилагательными, образованными от названий сел Гинта Акушинского и Гента Шамильского районов РД, имеющих одинаковую нисбу الهنطيّ [’ал-Хин╚и]. В подобных обстоятельствах, во избежание неясности и двусмысленности, употреблялось написание второй нисбы, уточняющей о каком именно ойкониме идет речь. Эта вторая нисба образовывалась от названия общества, округа или владения, к которому относится данное село. Например, الهليّ القصرخيّ [’ал-Хили ал-├у╘ру╜и] (из сел. Гилиб, из сел. Тленсерух), الهنطيّ الاقوشيّ [’ал-Хин╚и ал-А╗╛ши] (из сел. Гинта из Акуши) или الهنطيّ الهدليّ [’ал-Хин╚и ал-Хидали] (из сел. Гента из сел. Гидатль).

В документах встречается и тройная нисба. Этой третьей нисбой обозначался макрорегион, к которому относилось то или иное владение или общество. Как правило, подобное тройное определение применялось к людям, в рамках своей деятельности вышедших за границы своего региона. В качестве примера можно привести имена относительные дагестанского ученого, поэта и просветителя Гасана ал-Алкадари الالقداريّ الكوريّ الداغستانيّ حسن [’ал-Ал╗адāри ал-К╛ри ад-Дā╒истāни] (из сел. Алкадар, Кюринского округа из Дагестана). Другой дагестанский ученый, суфий Сайфулла-кади Башларов имел нисбы سيف الله النژوكريّ الغازيغموقيّ [’ан-Ницуўкри ал-│āзи-│ум╛╗и ад-Дā╒истāни] (из сел. Ницовкра из Казикумухского округа из Дагестана).

Тут уместно дать некоторые пояснения к нисбе ‘ад-Дагистани’. В исследуемый период она использовалась не только в отношении жителей собственно Дагестана, а выходила за его современные административные границы. В понятие «Дагестан» входила территория от Ширвана и до Ингушетии. В качестве примера можно привести нисбы известного в Чечне исламского ученого, суфия شهاب الدين البمّديّ الداغستانيّ [’Шихабуддин ал-Баммади ад-Дā╒истāни] (из сел. Баммат-Юрт из Дагестана). Подобным же образом определял себя другой чеченский ученый Шамсуддин сын Аута – شمس الدين ابن الحاج اوت الشاليّ الداغستاني [’аш-Шāли ’ад-Дā╒истāни] (из сел. Шали из Дагестана). При этом оба населенных пункта (Баммат-Юрт и Шали) расположены на территории современной Чеченской Республики. Нисбой [’ад-Дā╒истāни] могли именоваться также жители северных районов соседнего Азербайджана. Эту нисбу носил широко известный всему исламскому миру шафиитский факих, ученый عبد الحميد الشروانيّ الداغستانيّ [’Абдулхам╖д ’аш-Ширўāни ’ад-Дā╒истāни] (из Ширвана из Дагестана).

Аналогично обстояло дело и в других регионах Северного Кавказа. Известный балкарский ученый Айдарук-хаджи Глашев, в конце XIX в. обучавшийся в сел. Аксай, в арабоязычных документах той поры упоминается как اَيدَرُوق الكلاشي البلقاري الچركيسي [’Айдару╗ ’ал-Калāши ’ал-Бал╗āри ’ал-Чарк╖си] (Айдарук из сел.Глашево из Балкарии из Черкесии).

Таким образом, в случае возникновения необходимости более полного и точного определения человека при помощи нисб, соблюдалась следующая схема идентификации по восходящей: село → владение или союз сельских общин → макрорегион.

За свою жизнь человек мог иметь несколько разных нисб. Они могли быть образованы по месту рождения, и по месту проживания, если речь идет об умерших, то иногда употребляют по месту погребения. Так в эпитафии известного накшбандийского шейха Башира ал-Йахсави написано следующее:

صاحب الحجر الشيخ المحقق المرشد المدقق بشير نجل كوكي الاندراوي مولدا واليخساوي مسكنا ومدفنا

«Хозяин этого камня шейх, наставник Башир сын Гоги, ал-Индирāўи (из сел.Эндирей) по рождению, и ал-Йа╜сāўи (из сел. Яхсай (Аксай) по проживанию и месту захоронения».

В отношении одного человека могли использоваться нескольких нисб, которые обозначали места, где он жил, учился, работал в разные периоды жизни. В таких случаях они обычно перечисляются через арабский союз ثم «затем». Например, خان مرضى المژال اوليّ ثم الكستاكيّ ثم الكنجه اوليّ ‘Ханмурза ал-Муцāлаўули (из сел. Муцалаул) затем ал-Кустāки (из сел. Костек) затем ал-Кинджиаўули (из сел. Генжеаул). Один из чеченских алимов, находясь в ссылке в Казахстане, подписывался в письмах как المسقليّ الشيوتيّ اولا ثم السيبيريّ «сначала ал-Мус╗али (из сел. Мускали) аш-Шуй╛ти (из обл. Шатой) затем ас-С╖б╖ри (из Сибири)».

С первой четверти XX вв. в отдельных случаях нисба стала употребляться для обозначения национальности, чего не наблюдается в документах более раннего периода, например, ал-Кумуки (кумык), ал-Авари (аварец), ад-Дарки (даргинец) и т.д. К примеру, это можно наблюдать в работе мусульманского ученого Назира ад-Дургели (из сел.Доргели) [10, с. 48, 51, 95, 145].

Примечательно, что некоторые нисбы со временем перешли в разряд имен собственных, например, Яраги, Ширвани, Гилани, Низами, Гянджеви и др. Как правило это нисбы известных и уважаемых личностей (ученых, поэтов и т.д.).

При расшифровке нисб нами были использованы многочисленные дореволюционные издания (АКАК, Кавказский календарь, Сборник сведений о кавказских горцах, Терский вестник и т.д.). Среди современных опубликованных источников следует особо выделить сборники по административно-территориальному делению Дагестана как досоветского периода [11], так более позднего времени [12]. При идентификации топонимов аварского [8, с. 633-704] и лакского [13, с. 344-397.] происхождения существенную помощь оказали словари соответствующих языков, в которых имеются приложения со списком местных топонимических названий. При работе с чеченскими топонимами мы ориентировались на работу А. Сулейманова [14].

Подводя итоги, необходимо подчеркнуть, что это пока предварительные обобщения по данной теме. Разумеется, некоторые тезисы, изложенные в этой работе в дальнейшем, будут уточняться, дополняться, развиваться, пересматриваться. Одним словом, в этом направлении еще предстоит много работать.

В качестве иллюстративного материала в конце данной статье приводится приложение, в котором приводятся все выявленные и идентифицированные нами нисбы1. При его составлении использовался следующий принцип построения. В виду того, что данная статья задумана в первую очередь как практическое пособие для исследователей-востоковедов, относительные прилагательные даны в арабском алфавитном порядке, что существенно облегчает их нахождение. К каждой нисбе приводится краткие сведения об их современной административно-территориальной принадлежности. Различные варианты написания нисбы одного и того же ойконима также даются не вместе, а в отдельных строках в соответствии с алфавитом. Среди изученных нами документов встречаются как полностью огласованные нисбы, частично огласованные, так и нисбы вовсе без огласовок, последних было большинство. Для сохранения единообразия написания все нисбы приводятся без огласовок. Большинство нисб уверенно идентифицированы, тем не менее при наличии каких-либо сомнений в точности определения нисб после названия населенного пункта выставлен вопросительный знак.

Ismail I. Khanmurzaev

Author for correspondence.
Email: xanmurzaev@yandex.ru

Russian Federation

Junior Researcher

the Oriental Studies Department 

Supplementary files

There are no supplementary files to display.

Views

Abstract - 439

PDF (Russian) - 339