History, Archeology and Ethnography of the Caucasus

Как известно, в прошлом в Дагестане было более 15 феодальных владений и более 90 различных по своему политическому положению объединений (союзов) сельских общин. Эти политические структуры, находились в различных естественно-географических зонах, отличались друг от друга по территории, численности населения, влиянию и положению в политической системе средневекового Дагестана. Имевшие большую в масштабах Дагестана территорию, количество входивших в них населенных пунктов и, соответственно, население, были более влиятельными в Дагестане. В этом отношении особо отличалось Тарковское шамхальство. До середины XVII в. основной центр шамхальства находился в горном селении Казикумух отсюда и бывшее его название – Казикумухское шамхальство. Оно занимало все естественно-географические зоны Дагестана. Это была обширная территория, на которой до середины XVII в. проживали лакцы, кумыки, даргинцы и другие народы Дагестана. Шамхальство выступало как самое крупное, сильное и влиятельное феодальное владение средневекового Дагестана [1, с. 249; 2, с. 292; 3, с. 306] и играло первенствующую роль среди всех других политических структур региона. Так было с тех пор, как во главе этого раннефеодального владения арабы, по существующей версии, поставили правителем в Кумухе Шахбала (отсюда – шамхалы). Как говорится в источниках, это было в 30-е годы VIII в., когда «Шахбала [Абу-Муслим] назначил хакимом и кадием над всеми вилайатами Дагестана до пределов Гурджистана … он человек достойный курейшит из рода Аббаса, дяди Пророка» [4, с. 33].
Главенство Тарковского шамхальства сохранялось вплоть до его ликвидации после присоединения Дагестана к России. О первенствующей роли Тарковского шамхальства и его правителя и владельца – шамхала сообщает участник Каспийского похода Петра I 1722 г. И.-Г. Гербер: «Шамхалы изстари великую власть и чрезмеру великую волю и привилегии имели, ибо не токмо все уезды в Дагестане под их властию стояли, но оные еще некоторую часть из таулинцев под свою власть брали и самовольно яко подданными видели, а другие около их живущие народы всегда их высоко почитали и их силы боялись» [5, с. 71]. Шамхал был валием (правителем) Дагестана. «Шемхал, – писал кизлярский комендант А.И. Ахвердов, – есть из самых сильнейших в Дагестане владельцов, предкам которого и весь Кавказ повиновался. Восемьдесят лет тому назад назывался он Дагистан валиси» [6, с. 215].
С шамхалами велись переговоры соседних владений и ближневосточных государств. Для убедительности стоит указать то, что персидские шахи и турецкие султаны постоянно обхаживали шамхалов Тарковских. Как отмечал И.-Г. Гербер, чтобы шамхал «все здешние народы в подданстве послушанием страхом держать и к тому силы иметь мог, допущено ему не токмо все доходы и подати в Дагистане на себя брать, но и каждый год от шаха получал 4000 тумен, он повинен был за которые деньги несколько войска содержать» [5, с. 71, 4, с. 100]. Уместно здесь привести и другие слова И.-Г. Гербера, что шамхалы при дворе шахов «были всегда в великом почтении» [5, с. 71].
Статус шамхальства учитывался и российскими властями при проведении своей политики в Дагестане. Россия стремилась, прежде всего, привлечь на свою сторону шамхальство и через него и остальные владения Дагестана. Для более детального знакомства с Дагестаном и с шамхальством сюда направлялись различные экспедиции и посольства, которые собирали сведения о них, а затем издавали в виде отдельных книг или статей. Среди тех, кто посетил Дагестан, было и много иностранцев, участников посольств, путешественников. В их числе был немецкий медик, доктор медицины Якоб Рейнеггс, побывавший в Дагестане в 80-е годы XVIII в.
Якоб Рейнеггс (Христиан-Рудольф Эрлих, 1744–1793), немец по происхождению, родился в Эйслебене, в Саксонии. Учился в Лейпцигском университете, в 1773 г. в университете Тирнау защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора медицины. В 1776 г. вместе с венгерским магнатом графом Коганом отправился в путешествие по России.
Осенью 1779 г. Я. Рейнеггс приехал в Тифлис, где служил при царе Ираклии II. Здесь он развернул кипучую деятельность: практиковал как врач, руководил монетным двором, устроил типографию и пороховой завод, занимался изучением природных ресурсов Грузии. В 1782 г. Я. Рейнеггс был привлечен на русскую службу ген. Г. А. Потемкиным-Таврическим и отправлен в качестве «комиссионера» при картли-кахетинском и имеретинском царях. В 1783 г. Рейнеггс был командирован на Кавказ, некоторое время служил в Астрахани, затем служил в Петербурге ученым секретарем медицинской коллегии в Екатерининской врачебной школе. Я. Рейнеггс 5 раз посещал Кавказ, в том числе и Дагестан (в конце 1770-х и начале 1780-х годов).
На основе всего увиденного Я. Рейнеггс в 1786 г. написал труд «Allgemeine historisch-topographische Beschreibung des Kaukasus» («Всеобщее историко-топографическое описание Кавказа»), изданный посмертно на немецком языке в 1796 г. (Grotha und Spt.). В Государственной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге хранится его рукопись, которая была преподнесена с посвящением Екатерине II. Разделы труда Я. Рейнеггса, имеющие отношение к истории Дагестана, в 1992 г. были опубликованы проф. В.Г. Гаджиевым в составленном им сборнике «Дагестан в известиях русских и западно-европейских авторов XIII–XVIII вв.», которым мы пользуемся в настоящей статье.
В первой части сочинения Я. Рейнеггса имеется много исторических, географических и этнографических сведений о Дагестане, его народах, владениях, обществах и селах. Среди них имеются сведения и о Тарковском шамхальстве.
Тарковскому шамхальству Я. Рейнеггс посвятил два (47 и 48) параграфа своей работы. Его описание он начал с правления шамхала Адиль-Гирея и говорит о последующих шамхалах. Отметив, что Адиль-Гирей за верность Персии «украшен был великолепным титулом «вали Дагестана», навел порядок, был в великом почтении у всех кавказских князей, плохо кончил за «гнусное … вероломство», изменив России в 1725 г., когда, собрав 30-тысячное войско, совершил поход на русскую крепость Святого Креста, построенную по приказу Петра I на территории шамхальства, в том месте, где Койсу делится на два рукава – Сулак и Аграхань». Там же отмечено противостояние Персии и Турции и их ставки на наследников Адиль-Гирея, показана междоусобная борьба за власть Хасбулата – сына Адиль-Гирея и Эльдара – одного из представителей шамхальского рода; победа в конечном итоге Адиль-Гирея, поддержанного Надир-шахом, приход к власти Магомед-шамхала в 1784 г. Отмечено также, что Магомед-шамхал «доставал… знаменитому своему княжеству покой и безопасность, а сам [был] удостоен равной с братом своим Мугдис-Алием (шамхал, бывший до Магомеда 24 года – Авт.) чести и назван так же, как и тот, оракулом Дагестана» [8, с. 269–270].
Что интересно, Я. Рейнеггс говорит о влиянии Магомед-шамхала на других владетелей и народы Кавказа, его большом авторитете среди них. Он, в частности, пишет: «При всяком предприятии обыкновенно требуют его (Магомед-шамхала. – Авт.) мнения, и большая часть кавказских народов его советам повинуется» [8, с. 270].
Параграф 48 работы Я. Рейнеггса посвящен описанию самого Тарковского шамхальства. Как и другие авторы, описание этого дагестанского феодального владения Я. Рейнеггс начинает с его географического положения и границ: «Владение шамгала начинается от правого берега реки Койсу и продолжается до реки Инче (Инчхе. – Авт.), коей именем в прежние времена вся страна сия называлась», т.е. шамхальством [8, с. 270]. Это была территория шамхальства со столицей в сел. Кумух, которая установилась в XVI в. в его плоскостной части, после смерти Чопан-шамхала и отделения от шамхальства Засулакской Кумыкии, т.е. территории от левого берега Койсу до Терека и образования здесь Эндиреевского княжества во главе с сыном Чопан-шамхала – Султан-Мутом.
В связи с отмеченными границами территории шамхальства на реке Инчхе, Я. Рейнеггс писал: «Сие же имел название некоторой великой изрядно укрепленной город Инче-Каласа, коего развалины видны еще и теперь по приморским берегам» [8, с. 270]. И еще, отмеченное им, но не верно, что в этом же месте «Петр Великий заложил город Солок, или Сулаки, но жители оного, по причине претерпеваемых ими от моря безпокойств, принуждены были переселиться в Кизляр» [8, с. 270].
Петр I не закладывал в Дагестане города. Очевидно, речь в описании Я. Рейнеггса идет о крепости Святого Креста, который действительно был построен по приказу Петра I. Когда Петр I, оставив гарнизон в Дербенте и в ретраншементах в Рубасе, Буйнаке и Тарках, вернулся в Аграхань, здесь он обследовал берега Сулака и Аграхани и нашел, что «сие место зело довольно конским кормом, водою и лесом», и в том месте, где Койсу делится на два рукава – Сулак и Аграхань, была заложена крепость Святого Креста [1, с. 348]. Крепость Святого Креста просуществовала до 1735 г. В этом году, согласно Гянджинскому договору, заключенному с Персией, Россия перевела свои войска на левый берег Терека, а крепость Святого Креста была срыта, и все в «оной бывшие и обитавшие» были переведены во вновь укрепленную крепость Кизляр. Такова краткая история этой крепости, в истории которой Я. Рейнеггс не разобрался.
Отмечая достоинства территории шамхальства, лежащей между реками Инчхе и Койсу, Я. Рейнеггс писал, что здесь имеются поля, которые, «так же, как и гористая часть сей провинции, весьма привольны и хорошо обработаны, плодородие зеленеющих гор питает немалое количество людей и скота» [8, с. 270]. Действительно, Тарковское шамхальство располагалось в равнинной части Дагестана и предгорье, наиболее удобных для развития земледелия. Немногим позже Я. Рейнеггса участник Персидского похода 1796 г. во главе с ген. В.А. Зубовым майор Д.И. Тихонов писал о шамхальстве: «Плоская же половина сверх изрядного скотоводства произрастает довольно разных родов хлеба, хлопчатую бумагу, мариону, сарачинское пшено, садовые и лесные плоды, овощи и шелковичные черви весьма малой частью произрастает… мариона же родится в довольном изобилии» [9, с. 129]. Другой участник Персидского похода С.М. Броневский обстоятельно описал территорию шамхальства к югу от Сулака, где находились обработанные поля, в частности, он описал здешнее поливное земледелие. «Восточный кряж Кавказа, – отмечал он, – отстоит в 50 верстах от морского берега, – потом мало по малу горы стесняются к морю и оставляют между берегом длинную низменную равнину, коей ширина умножается от 15 до 5 верст… От Тарку (центр шамхальства. – Б.А.) до Орусай-Булака (источник воды на границе шамхальства и Кайтагского уцмийства. – Б.А.) между коими 50 верст разстояния, продолжаются такие же низменные долины межу морем и горами. Сии долины плодородны и большею частью обработаны под хлеб». С.М. Броневский также подтверждает сведения о поливном земледелии: «Во время летних жаров жители (шамхальства. – Б.А.) весьма искусно поливают оные (поля. – Авт.) посредством пущенных из горных речек водопроводов, которые, будучи направлены во все стороны и где нужно укреплены плотинами, совершенно достигают предназначенной им цели» [10, с. 294–295]. Он сообщает, что «Шамхальское владение орошали р. Сулак, Таркали, Озень, Манас и довольное число горных протоков из коих известные суть: Черка-Озень, Буйнаки, Орусай-Булак» [10, с. 297]. С.М. Броневский также отмечал, что жители шамхальства «сеют пшеницу, ячмень, просо, кукурузу, сарачинское пшено, нарочито разводят хлопчатую бумагу» [10, с. 200].
Описав территорию шамхальства, Я. Рейнеггс перешел к характеристике населенных пунктов, начиная с севера. Он описывает их расположение, территорию, занятия населения, говорит об их историческом прошлом. «К западу с правого берега реки Койсу, в том месте, где выходит из-за гор, лежат деревни Миедли и Циергут (Миатли и Чирюрт. – Б.А.), из 600 дворов состоящия, из коих – некоторые вдоль по реке Койсу даже до самых морских берегов простираются, которыя кроме земледелия должны еще иметь присмотр за кораблями, при берегах их разбитыми, ибо шамгал пользуется частию следующего ему по праву набережнему» [5, с. 270]. Речь в данном случае идет о селах, которые находились в составе Салатавии, подвластной засулакским князьям. Но далее Я. Рейнеггс действительно останавливается на кумыкских селах. Но прежде он писал, что «Циергут (Чирюрт. – Б.А.) прежде называлась Иран-Калеси, стены старой нагорной крепости и теперь еще там находятся» [8, с. 270]. Пытаясь объяснить происхождение названия «Циергут», Я. Рейнеггс писал, что «думать надобно, что нынешнее имя произошло вскоре по разорении сего места, ибо «циер» на кумыкском языке значит опустошено» и гурт (юрт. – Б.А.) изображает жилище, дом или страну» [8, с. 270–271].
Далее Я. Рейнеггс описывает столицу Тарковского шамхальства Тарки, названную им, как и многими авторами, писавшими до него и после него, городом. Он, в частности писал: «От реки Койсу на несколько часов пути (от указанных выше Миатли и Чирюрта. – Б.А.) к югу отстоит Таргу, многолюдной на низкой и отлогой горе построенной город, прежде сего Семендер называемой, после того дано было ему имя Тергеком из коего уже произошло Таргу или Терреку» [8, с. 271].
Остановился Я. Рейнеггс и на народонаселении, занятиях таркинцев и на реке, протекавшей через Тарки. «В южном городе, – писал он, – щитается 1080 дворов жителей его, сверх земледелия, торговли и других рукоделий упражняются также и в разбоях, сады их наполнены плодоносными деревьями и множеством источников орошаемых, из коих наконец вышедшая река течет подле самого города и по имяни онаго также Таргу называется» [8, с. 271].
В отличие от других авторов, писавших о Тарки, он не останавливается на его положении, домах, природе, хотя все это представляет большой интерес. В 1637 г. советник голштинского посольства Крузе и Бругельмана, ученый-математик, астроном и географ Адам Олеарий писал о Тарки, что «это главный город в Дагестане. Он лежит в высокой местности, на склоне и между гор, среди обрывистых скал. Скалы эти … с виду похожи на то, точно оне спаяны из одних раковин вроде тех, которыя море в этом месте выбрасывает на берег … Над этими скалистыми горами была ровная местность и хорошее пастбище для скота» [11, с. 498]. И далее, продолжая описание Тарки, А. Олеарий отметил, что он «лишен стен и лежит совершенно открыто; в нем до тысячи домов почти на персидский маневр, но построены они несколько хуже. Из скалы вытекают различные обильные водою ключи, которые через горы стекают с горы с приятным шумом» [11, с. 498].
Согласно описаниям более поздних свидетелей в дальнейшем Тарки практически не изменился. С.М. Броневский писал, что «Тарку, город, местопребывание Шамхала, лежит в 5 верстах от моря, между реками Озень и Манас, на скате горы, в довольно пространном и высоком ущелье, которое вышло полукружием, лицом к морю … вид сего города … представляет с морского берега подобие амфитеатра. В самом высшем ярусе находится Шамхальский дворец, который примечателен водопроводами, доставляющими туда с вершины горы воду, которая потом разными желобами разливается по всему городу» [10, с. 303–304].
Подробное описание Тарки оставил нам и другой участник Персидского похода 1796 г. – акад. П.Б. Бутков, писавший, что «Тарки имеет прелестное положение. Составляющие его 1500 домов разбросаны по косогору версты на три. Главную часть сего города занимает почти полный циркуль горы … Домы… главной части города расположены все по косогору, так что один дом почти над другим стоит». И далее, останавливаясь на доме шамхала, П.Г. Бутков пишет, что он «примыкает к восточному берегу горы, расположен лицом к западу. Любопытного ничего не имеет, и все его достоинство состоит в древности» [12, с. 200].
Все сказанное о Тарках в XVII и XVIII вв. было характерно и для XIX в., о чем в 40-е годы XIX в. писал проф. И.Н. Березин. Например, о доме шамхала он сообщает: «Почти в средине города находится дворец … – просто дом Шамхала, – это здание единственное в городе, отличается от саклей и величиной, и тщательной отделкой, но все же азиатская натура положила на нем свое клеймо; у дома Шамхала кровля плоская, как и у всех саклей… Народонаселение Тарху ныне не превышает пяти тысяч; прежде доходило до десяти…» [13, с. 62, 67].
В другом месте И.Н. Березин дал более подробное описание дома шамхала: «Дом шамхала находится в верхней части Тарху и выстроен не совсем по-здешнему: это довольно правильное здание, сложенное из тесаного камня, освещается правильно расположенными окнами с рамами и стеклами, и с фасадом, перед которыми растут тополя, очень похоже на европейское жилье; к одной из боковых комнат примыкает балкон. У главных ворот находится тюрьма – выкопанная в земле яма, в которую на веревке спускают преступников …». Отметил И.Н. Березин и наличие на первом дворе дома шамхала, между главными и вторыми воротами, фонтана: «четвероугольный бассейн сажень семь в окружности, покрытый навесом; подле бассейна, – писал он, – лежит небольшой серый камень; это трон Шамхала, на котором он судит и рядит своих подданных, на котором и коронуются и новые владетели Тарху» [13, с. 74–75].
Остановился Я. Рейнеггс очень кратко и на прошлой истории шамхальства, допустив при этом несколько не совсем верных утверждений. «Прежде сего обыкновенное жилище шамгалов, – писал он, – было в городе Кумуке, потом для ради приятнейших зрению мест, здорового воздуха и положения избрали они Таргу для летняго своего пребывания, а в Кумуке одного из сродственников своих оставляли правителем». По его версии «случилось некогда, что некто Магомет, оставшись градоначальником, оным городом завладел и сверх того немалую часть провинции он с вооруженною рукою и принудил его остаться в Таргу, где и поныне еще шамгал имеет непременное свое жилище» [8, с. 271].
На самом деле, описанные Я. Рейнеггсом события происходили иначе. Тарки действительно стал основной столицей шамхальства в начале XVII в., а в Казикумух шамхалы приезжали только в летнее время, когда на плоскости была жарко. К этому времени в Казикумухе образовалась сильная партия, которая стремилась освободиться из-под власти шамхалов. В 40-х годах XVII в. казикумухцы подняли восстание и изгнали прибывшего на лето шамхала Сурхая. Казикумухцы свергли правителей, назначенных шамхалами. Правителей стали выбирать на собрании феодальной знати, называемом «къатIом». Был введен новый титул правителя Казикумуха – халклавчи (от слов: халк – народ и лавай высший, превосходный) [1, с. 249; 2, с. 293; 3, с. 314]. Тарковские шамхалы перешли в Тарки, потеряв власть и влияние на горную часть шамхальства, где со временем образовалось самостоятельное Казикумухское ханство. Неизвестно кем была озвучена приведенная Я. Рейнеггсом версия.
Продолжая характеристику сел, входивших в шамхальство, Я. Рейнеггс писал: «Сверх принадлежащего князю сему (т.е. шамхалу. – Б.А.) владения и деревень его умножают его же доходы некоторые племена, самопроизвольно ему покоряющиеся, как-то: Агач-аул от Таргу к северо-западной стороне, в коих щисляется 700 дворов». И далее, продолжая перечень деревень «самопроизвольно шамхалу покоряющихся», Я. Рейнеггс остановился на «Гуморкаме» (Кумторкале. – Б.А.), которая находилась к западу от Тарков и, как писал он, была «великое из 2000 дворов состоящие поколение, которое хотя и признает над собою наследнаго своего князя Мирсу-бея, а говорит совсем особливым языком, однако же шамгалу повинуется» [8, с. 271]. Здесь, конечно, Я. Рейнеггс был неправ, говоря, что кумторкалинцы говорили на особом языке. Здесь, как и в других селах, входивших в Тарковское шамхальство, жили кумыки, и язык их был один – кумыкский, относящийся к тюркской языковой группе.
Среди остальных сел, входивших в состав Тарковского шамхальства, Я. Рейнеггс перечисляет «Амир-гау-кент» (Амирханкент. – Б.А.), «которое щитает в себе 300 дворов и лежащее на высокой горе (Тарки-тау. – Б.А.) Эллаборикент (Альбурикент. – Б.А.), которое также не менее имело в себе дворов». Затем дается еще одно селение, название которого этимологизировать трудно, поэтому неизвестно, что это за населенный пункт. О нем Я. Рейнеггс писал: «поколение же Каннат-мим (составитель сборника пишет, что это слово неразборчиво. – Авт.), простирающееся в немалом разстоянии во внутренности гор, содержит в себе 700 семей» [8, с. 271]. Но видно, что это было большое селение.
После весьма интересной характеристики селения «Атибоюн» (Атлы-Боюн. – Б.А.), о котором Я. Рейнеггс писал, что оно находится в горах, название его означает «лошадиная шея» и что Атлы-Боюн «имеет язык особливой и славится красотою и большим ростом своих мущин». Далее им приводится характеристика Карабудахкента – одного из самых крупных сел шамхальства Тарковского: «великое и многолюдное поколение…, которое богаче всех прочих почитается, потому что в нем находится великое множетсво овечьих стад и трудолюбивых женщин, многочисленные сады их, вкусные плоды, а именно: фигвы, яблоки, груши и орехи умножают доходы сего поколения, которое щитает в себе 3000 дворов» [8, с. 271]. Выходит, что уже во время Я. Рейнеггса в Карабудахкенте было в три раза больше дворов, чем центре шамхальства «городе Таргу». Трудно согласиться с правдоподобностью приведенных Я. Рейнеггсом цифр, так как по другим сведениям Тарки всегда был больше, чем все другие села шамхальства. В исторической записке, составленной Временной Комиссией для определения личных и поземельных прав населения Темир-Хан-Шуринского округа, в Тарки было 937 дымов, а в Карабудахкенте – 814. Оба селения превосходило сел. Губден, где было 1142 дыма [14, с. 76]. А если обратиться к сведениям более раннего периода и к авторам, писавшим о Тарки немногим позже Я. Рейнеггса, то они показывают, что в нем было более 1000 дворов. А. Олеарий писал, что в Тарки «до тысячи домов» [11, с. 498].
По свидетельству А.И. Лопухина, бывшего в Дагестане во время возвращения Российского посольства из Персии в начале XVIII в., в Тарках было 1500 дворов [15, с. 57], в начале 70-х годов XVIII в. академик И.А. Гильденштедт писал, что «Тарку – небольшое Кумыкское владение, коего повелитель по имени Шемхал, имеет пребывание свое в самом Тарку», в котором «до 1200 дворов и семейств» [16, с. 104]. По сведениям участников Персидского похода 1796 г. Д.И. Тихонова и П.Г. Буткова, писавших немного позже Я. Рейнеггса, в Тарках было 1500 домов [9, с. 129; 12, с. 200]; другой участник указанного похода С.М. Броневский писал о проживании в Тарки до 10 тыс. жителей [10, с. 304]; по сведениям неизвестного автора 20-х годов XIX в. в Тарки проживало 10 тыс. жителей [17, с. 279], а в 40-е годы XIX в. Н.И. Березин писал, что «народонаселение Тарху ныне не превышает пяти тысяч; прежде доходило до десяти … домов считается здесь до 1200» [13, с. 62, 67].
Описывая Карабудахкент, Я. Рейнеггс опять писал неверно, что жители его говорят « особливым … языком». Здесь же он отметил, что, несмотря «на их число (т.е. многочисленность. – Б.А.), они не в состоянии бывают противиться бедным своим соседям лезгинам, которые всегда некоторую частию из их доходов поживляются» [5, с. 271–272]. Из этого выходит, что соседи их, а это даргинцы, нападали на карабудахкентцев и грабили их. Впрочем, это любимый сюжет многих авторов, писавших о Дагестане, что жители его (кайтаги и другие горцы) занимались разбоем и грабежами и этот «промысел» был одним из основных занятий, с чем, конечно, никак нельзя согласиться.
Продолжая описание сел Тарковского шамхальства, Я. Рейнеггс сообщает, что, кроме перечисленных выше, «к югу от Таргу по горному хребту от востока к западу находятся селения разных поколений, также достойных примечания, которые называются Капшиган (Капчугай. – Б.А.), Кен-навсур (?. – Б.А.), Бараул (Параул. – Б.А.), Меселим-аул, а граничат с Гази-Кумуком поколения малой Шуррех и большой Шуррех, простираются даже до лезгинских гор (под лезгинами здесь надо понимать горцев, в частности даргинцев и аварцев, живущих уже в предгорном и горном Дагестане. – Авт.) и почитаются всеми страшными, ибо число семей их до 6000 простирается» [8, с. 272]. Здесь автор опять был не прав, так как села Тарковского шамхальства не доходили до Казикумухского ханства, до которого еще было Мехтулинское ханство, Бамматулинское бейликство, Акуша-Дарго. Но, как видно из следующего раздела работы Я. Рейнеггса, под «Гази-Кумуком» он приводит Бамматулинское бейликство с его владетелем Дишсис-магометом и селами Казанице, Музас-аул (Муслим-аул. – Б.А.), Галибей-аул (Халимбек-аул. – Б.А.), Карай-аул (Каранай-аул. – Б.А.) и др. [8, с. 272–273]. Учитывая это, можно согласиться, что села шамхальства «малой Шуррах и большой Шуррах» (Шура. – Б.А.) граничили с селами, территория которых доходила «до лезгинских гор». Это уже села Бамматулинского владения, с которым имели общие границы села шамхальства. Здесь же Я. Рейнеггс, не давая никаких сведений о перечисленных селах шамхальства, говорит о «многолюдных поколениях» «Ареака и Элбери», которые, как пишет он, говорят «одинаким» с «предыдущими поколениями» (жителями), «им только свойственным языком и населяют часть вышних гор» [8, с. 272].
Если под Элбери понимать кумыкское село Эрпели, которое Д.И. Тихонов при описании Тарковского шамхальства перечисляет среди сел в его составе [9, с. 129], а в статье «Шамхалы Тарковские» вообще не дается в составе ни одного феодального владения [14, с. 70–72], то трудно сказать точно, что имеется ввиду под «поколением Ареак». Можно предположить, что это либо селение Аркас, разрушенное еще в 1396 г. войсками Тимура, либо, что представляется более верным, это аварское койсубулинское село Аракани, находящееся в горном Дагестане.
Я. Рейнеггс указывает, что жители этих двух сел говорили на одинаковом языке с перечисленными прежде кумыкскими селами, «но только им свойственным языком». Однако, жители Эрпели были кумыками, а Араканы – аварцами.
Интересно дальнейшее повествование Я. Рейнеггса о жителях этих двух сел. Он подчеркивал «бедность их в нравов», и поэтому были «они чрезмерно дики, только весьма храбры и при всяком случае служат шамхалу самым лучшим вспомогательном войском» [8, с. 272].
Если предположить, что Ареак – это Араканы, то действительно Араканы выставляли шамхалу (как и другие койсубулинские села) свои воинские силы. В «Соглашении между жителями селения Араканы и Тарковским шамхалом», заключенном в 1170/1757 г. говорится, что «алимы, старшины и старики джамаата Араканы» послали к Мехти-шамхалу 10 человек из их раисов с подарками на 10 ослах с просьбой отдать им горы Уркати и Акай-тау, принадлежащие шамхалу. Шамхал согласился удовлетворить их просьбу с условием, что араканцы будут его войском (подчеркнуто автором), его сыновьями, его людьми, будут усердно служить ему так, как было раньше при предках, деля с ним радость и горе [19, с. 28].
Но араканцы не сдержали свое обещание, нарушили договор с Мехти-шамхалом и даже враждовали с ним [19, с. 28]. Поэтому указанные и другие горы были отняты у койсубулинцев, а затем шамхал стал отдавать их лишь при условии взимания податей с каждого села Койсубулу. Араканцы, в частности, были обязаны отдавать шамхалу с каждого дома 2 ратля (ратль равен 6 фунтам) вина, 1 ратль виноградного уксуса, 40 овец, 20 ягнят за пользование горой Магзимеэр [19, с. 29].
Из приведенного материала можно сделать определенную аналогию во взаимоотношениях койсубулинцев с шамхалом и взаимоотношениях последнего с верхнедаргинцами Акуша-Дарго. Акуша-Дарго также выставляли для шамхала свои вооруженные силы. Разница лишь в том, что Акуша-Дарго не брали на себя никаких обязательств и соглашений с шамхалом не заключали. Они выставляли свое войско шамхалу при необходимости и по просьбе последнего. Еще в 1796 г. майор Д.И. Тихонов писал: «ежели случится, что нужно будет ему (шамхалу. – Б.А.) вооруженное войско, то просит их по доброй воле, а когда и с заплатою Акуша-Дарго» [9, с. 131].
Койсубулинцы, в том числе и араканцы, за пользование горами не только выставляли шамхалу свои войска, но и платили подати. Акуша-Дарго арендовали у шамхала зимние пастбища, но в отличие от койсубулинцев без каких-либо обязательств. У Акуша-Дарго не было такой политической зависимости от Тарковского шамхала, как у койсубулинцев. В переводе переписки Мухаммада Кудутлинского и шамхала Адиль-Герея Т.М. Айтберов называет араканцев не просто «войском», а «сыновьями» шамхала, его войском, райатами и помощниками» [20, с. 138]. Анализируя указанный документ, Т.М. Айтберов пишет, что «в первой четверти XVIII в. Койсубулинский союз с центром в Унцукуле находился под властью шамхальства» [20, с. 138].
Перечисляя вооруженные силы феодальных владетелей Дагестана в конце XVIII в., П.Г. Бутков писал, что шамхал Тарковский мог выставить войско в 26 тыс. человек, состоящих «от принадлежащих ему владений и более акушинского народа» (подчеркнуто нами. - Авт.) [16, с. 210]. Выходит, что большую часть войска шамхал нанимал в Акуша-Дарго. Что касается «Ареака и Элбери», то они не могли выставлять такое количество вооруженных, которые могли бы быть, говоря словами Я. Рейнеггса, «самим лучшим вспомогательным войском» [8, с. 272].
Я. Рейнеггс, перечисляя села («деревни»), входившие в состав шамхальства, написал не обо всех. Им перечислено всего 14 селений вместе с центром шамхальства «городом Таргу». Между тем в описываемое Я. Рейнеггсом время в шамхальство входило 25 селений, среди которых были и не прокомментированные нами выше «малой Шуррех и большой Шуррех». Это два селения, которые даны в перечне сел шамхальства в работе Д. И. Тихонова под названием Шура [9, с. 129].
Таковы сведения, собранные Я. Рейнеггсом о Тарковском шамхальстве. Как видно из анализа, сделанного нами, сведения путешественника касаются многих вопросов социально-экономического и политического положения Тарковского шамхальства в конце XVIII в. Я. Рейнеггс, дважды побывавший в Дагестане, сообщает сведения, которые находят подтверждение в трудах других авторов. Тем не менее, не всегда он был прав в своих рассуждениях и утверждениях по отдельным вопросам истории шамхальства.
Кроме того, учитывая склонность Я. Рейнеггса к авантюрным поступкам, нельзя не отметить, что встречаются в его сообщениях и искаженные факты о владениях Дагестана, численности хозяйств и населении описываемых народов. Поэтому следует критически относиться к его описанию Тарковского шамхальства и сопоставлять с другими источниками.

Bagomed G. Aliev

Author for correspondence.
Email: Aliev.bagomed@list.ru
ORCID iD: 0000-0001-8009-9087
SPIN-code: 2333-1580
http://www.ihaednc.ru/static?id=87

Russian Federation, 367030, Russia, Makhachkala, M. Yaragskogo st. 75

Bio Statement: Doctor of History, professor, Principal Researcher of the Department of ancient and medieval History of Daghestan

Researcher focus: The history of Dagestan XVIII-XIX centuries, the development of feudalism, land and legal relations, the history of Dagestani villages and unions of rural communities, historical geography.

Views

Abstract - 495

PDF (Russian) - 414