История, археология и этнография Кавказа

Введение

Одним из важных аспектов современного российско-армянского межгосударственного сотрудничества выступают связи между Русской православной и  Армянской церквами1, истоки которых восходят к эпохам Древней Руси и Московского государства, их окончательное формирование происходит на протяжении XVIII–XX вв., а укрепление и дальнейшее развитие мы наблюдаем в последние десятилетия. Проведенные нами исследования комплекса документов из Национального архива Армении (фонды 47, 52, 56, 57, 94, 107, 130, 269, 409, 823, 966, 1262), Российского государственного исторического архива (фонд 821), архива Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата (фонд «Армянская апостольская церковь») позволяют сделать уверенный вывод о том, что связи Русской православной и Армянской церквей охватывали различные сферы конфессиональной и общественной жизни, имели прямое отношение к политической истории России и включали следующие направления:

в Российской империи:

– деятельность Армянской церкви в рамках конфессиональной структуры, господствующее положение в которой занимала Русская православная церковь;

– процессы переходов из армянской веры в православие, а после 1905 г. – из православия в армянскую веру, регулируемые государственным законодательством и церковно-каноническими правилами;

– определение позиций обеих церквей к фактам совершения церковных таинств и треб православными священнослужителями в отношении лиц армянского вероисповедания;

– взаимодействие представителей русского православного и армянского духовенства в вопросах, связанных со строительством армянских церковных зданий в городах с населением смешанного конфессионального состава (православных и армян) и ряд др.;

– процесс возникновения и деятельности храмов Русской православной церкви в XIX – начале ХХ в. на территории Восточной Армении;

– участие православных и армянских священнослужителей в полемике, направленной на выявление общих черт православного и армянского вероисповеданий и определение возможностей канонического сближения церквей;

в Советском государстве:

в годы Великой Отечественной войны: совместные инициативы по сбору финансовых средств для танковых колонн «Дмитрий Донской» и «Давид Сасунский»;

в послевоенный период:

– формирование и поддержание устойчивых личных контактов между главами и представителями обеих церквей;

– совместное участие церквей в реализации миротворческой деятельности, инициированной Советским государством;

– взаимодействие в образовательной и научной сферах;

– оказание финансовой и экономической помощи Эчмиадзину со стороны Московской патриархии;

в настоящее время:

– сотрудничество обеих церквей в реализации просветительских и культурных инициатив, направленных на поддержание добрососедских межнациональных и межрелигиозных отношений России и Армении;

– осуществление совместного социального служения;

– координация усилий для противостояния деятельности деструктивных сект и псевдорелигиозных организаций в России и Армении;

– диалог обеих церквей в рамках мероприятий, направленных на сохранение мира и стабильности в Закавказье.

На протяжении веков русско-армянские межцерковные связи, не омраченные ни явными конфликтами, ни претензиями, ни кризисами, носили дружественный характер. Справедливо заметить, что в настоящее время эффективному взаимодействию церквей благоприятствуют партнерские отношения России и Армении в рамках ЕАЭС.

Отсюда нам видится очевидной проблема историографического характера, которая заключается, с одной стороны, в разнообразии указанных направлений, а с другой – в их лишь частичном освоении представителями отечественной исторической (в т. ч. церковно-исторической) науки.

Цель статьи – проанализировать особенности отражения русско-армянских церковных связей в научной отечественной исторической литературе, выявить актуальный уровень изученности указанного феномена и определить круг неисследованных в настоящее время вопросов во взаимоотношениях Русской и  Армянской церквей.

Хронологические рамки исследования: 1799 г. (с момента первого издания на русском языке «Исповедания христианской веры Армянской церкви») до настоящего времени.

Методология исследования включает как классический инструментарий (историко-генетический, сравнительно-исторический методы, видовая классификация историографического материала), так и современные «оптики» анализа историографических источников (интерпретация работ историков как объектов социокультурного и научного исторического дискурса, фактор влияния на исследователя актуальной историографической ситуации, изучение роли социальных, в т. ч. религиозных, практик в контексте развития межгосударственных и межнациональных отношений).

Следуя видовой классификации научных историографических источников, предлагаемой современными историками [1], весь историографический материал, отражающий указанную проблематику, относится к двум группам: 1) монографии, статьи и исторические очерки, 2) академические диссертационные исследования.

Период 1799–1917 гг.

Первая русскоязычная публикация, цель которой заключалась в том, чтобы, с одной стороны, объяснить представителям православного духовенства и  массовому читателю своеобразие Армянской церкви и ее обрядов, а с другой – продемонстрировать ее явно близкую богословскую позицию к православию, принадлежала главе Российской армянской епархии2 архиепископу Иосифу Аргутинскому-Долгорукову, вышедшая в 1799 г. под названием «Исповедание христианской веры Армянской церкви» [2].

Присоединение Восточной Армении к Российской империи (1828 г.) послужило важнейшим стимулом к появлению в российской печати сочинений научно-исторического характера по армянской тематике в целом, принадлежавших С.Н. Глинке, Н.А. Нефедьеву, И.И. Шопену, А.М. Худобашеву [3–7] и др. По стилю они тяготели к жанру доступных массовому читателю исторических очерков («обозрений»). Положив начало отечественной арменистике, упомянутые авторы единодушно отмечали доброжелательное отношение русских к  армянскому народу и позитивно оценивали вхождение Восточной Армении в состав России.

В 1840-е гг. появилась серия публицистических работ по истории Армянской церкви. Одна из первых – небольшая по объему книга Н.И. Надеждина, имевшая больше просветительский, чем научный характер [8]. Автор приводил ценные статистические сведения по количеству храмов, духовных учебных заведений, численности священнослужителей и прихожан по каждой епархии Армянской церкви по состоянию на начало 1840-х гг. В аналогичном ключе выдержан труд Я. Арапетова [9]. В 1848 г. более подробное знакомство читателя с  историей, традициями и богослужебными особенностями Армянской церкви, святынями Эчмиадзина и других армянских монастырей осуществил историк и публицист А.Н. Муравьев [10]. Впоследствии в Кишиневе были изданы еще две работы по истории Армянской церкви, – капитальный научный труд А.  Аннинского [11] и публицистическая брошюра Г. Егиазарова [12].

Важнейшим проявлением русско-армянских межцерковных связей этого периода стала поднятая на страницах отечественной печати полемика, развернувшаяся вокруг сравнительного изучения православного и армянского вероучений и поиска сходства между ними.

Так, в 1847 г. арменист А.М. Худобашев опубликовал ряд важнейших вероучительных документов Армянской церкви XII в., главным из которых было «Изложение исповедания веры Армянской церкви», написанное архиепископом Нерсесом Шнорали в 1165 г. [13].

На протяжении середины XIX – начала XX в. вышли в свет научно-публицистические сочинения апологетического характера, принадлежавшие
­А.К. Соколову, православному священнику К. Добронравину, Н.О. Эмину, армянскому священнику С. Максимаджиану [14–17]. После четвертого вселенского собора (451 г.) вопреки ортодоксальной догматике Армянская церковь восприняла монофизитское учение. Однако, опираясь на текст вероучительных документов, указанные авторы опровергали обвинения Армянской церкви в  монофизитстве и находили возможные способы достижения ею канонического единства с православным миром [18]. Особое место в этой полемике занимала диссертация русского церковного историка и богослова И.Е. Троицкого «Изложение исповедания веры Армянской церкви». Выявив принципиальные различия православного и монофизитского методов интерпретации данных Священного Писания, И.Е. Троицкий пришел к выводу, что воссоединение с православием Армянской церкви возможно только при условии полной рецепции ею халкидонского вероопределения [19].

Повышенное внимание к сравнительному анализу православного и армянского богословия объяснялось не только каноническими соображениями. После окончания Крымской войны появились неофициальные проекты сближения Армянской и Русской церквей (один принадлежал известному государственному деятелю и промышленнику Х.Е. Лазареву, а второй – греческому митрополиту Григорию Византиосу), имплицитно связанные с внешнеполитическими амбициями России, заинтересованной в усилении своего влияния среди армян Османской Турции и Персии.

В 1909 г. увидела свет научная статья церковного историка А.С. Лебедева [20]. Используя комплекс документов из фондов Московского главного архива МИД, автор проанализировал вопрос вероисповедного положения армян в России и выявил динамику появления первых армянских храмов в русских землях.

Во второй половине XIX – начале XX в. достоянием русской печати стали первые монографические сочинения по истории армянских общин, находившихся в разных регионах России, – Санкт-Петербурге, Москве и на юге страны: работы Г. Тер-Габриэльянца, М. Ахова, И. Саввинского, А.К. Дживелегова, Л.М.  Меликсет-Бекова, Ф.А. Щербины [21–26].

В 1898 г. сотрудник министерства народного просвещения Г.А. Эзов издал научную работу, посвященную взаимоотношениям Петра I с армянским народом, а через три года ее логическим продолжением стал труд, где автор обратился к анализу истоков взаимоотношений Армянской церкви с Российским правительством [27–28].

Большое значение в вопросе определения имущественно-правового статуса Армянской церкви в Российской империи имела научная статья А. Кусикова [29], в которой были проанализированы этапы становления Армянской церкви в России как юридического лица.

На рубеже XIX–ХХ вв. в русской историографии появились биографические сочинения о жизни и деятельности армянских католикосов. Это – сочинение историка, кавказоведа А.Д. Ерицова, посвященное католикосу Нерсесу V Аштаракеци [30], где автор впервые знакомил русского читателя с материалами ­переписки эчмиадзинского предстоятеля, а также статья П. Юдина о католикосе Иосифе Аргутинском [31].

Особняком в литературе, посвященной истории Армении и Армянской церкви, стоят работы публициста, черносотенца В.Л. Величко. На страницах сочинений, изданных в 1904–1905 гг., автор открыто заявлял о своей армянофобской (и антисемитской) позиции, выстраивая историческую концепцию на обесценивании любых начинаний или достижений армян и поощрении государственных ограничительных мер в отношении армянского населения и Армянской церкви в России [32]. К сожалению, лишенные научного и этического характера, антиармянские взгляды В.Л. Величко, получили пагубные последствия на практике, став идеологическим инструментом активной русификаторской политики в Закавказье на рубеже XIX–XX вв.

Советский период

В советской отечественной исторической науке в силу идеологических позиций церковная тематика оказалась вне поля зрения исследователей. Вместе с  тем в академических монографиях историков Армянской ССР, – Ж.А. Ананяна, В.А. Микаеляна, Л.А. Погосяна, О.Х. Халпахчьяна, А.И. Юхта [33–37]3 – приводились отдельные сведения об истории армянских церковных общин (храмов) на территории России.

Кроме того, в этот период были защищены 5 диссертаций, включавших отдельные сюжеты истории русско-армянских церковных связей.

Первые три диссертации были выполнены в стенах Московской православной духовной академии4.

Цель магистерской диссертации Н.П. Доктусова заключалась в определении разницы в вероучении и обрядах Армянской и Русской церквей. Автор выявил существенные пробелы в изучении церковной истории Армении, противоречивые факты в ряде биографий деятелей Армянской церкви.

В диссертации священника Г. Красноложкина были рассмотрены общие вопросы взаимоотношений Армянской и Русской православной церквей. Помимо исторического контекста, в который помещено изучение Армянской церкви, автор, аналогично Н.П. Доктусову и дореволюционным исследователям, осуществил сравнительный анализ армянского и православного вероучений, сформулировав тезисы, которые принципиально не отличались от имеющихся в более ранней литературе. К сожалению, исторический раздел данной работы построен по принципу чисто событийного изложения.

Диакон К. Мовсесян в своем труде исследовал предпосылки образования, особенности исторического развития и роль армянских епархий, ­находившихся
в Киеве, Золотой Орде, Крыму, Львове, Новом Нахичеване, Бессарабии и Астрахани. В отличие от двух предыдущих работ несомненным достоинством диссертации К. Мовсесяна было использование им неопубликованных источников и литературы как на русском, так и на армянском языках, что свидетельствует о достоверности и объективности материала, адекватности оценок и глубине изучения темы.

Две следующие диссертации выполнены академическими учеными – С.А.  Цатурян (1988 г.) и Г.Х. Аракеляном (1991 г.)5.

Философское исследование С.А. Цатурян выполнено в русле классового партийного подхода. Опираясь на труды русских и армянских дореволюционных исследователей и статьи армянских революционеров-марксистов, автор сделала обоснованный вывод о том, что в имперский период отношение Русской церкви к Армянской определялось политическими установками правительства.

В диссертации Г.Х. Аракеляна сделана попытка всестороннего анализа политических событий в Восточной Армении начала XIX в. и процесса борьбы за патриарший престол, развернувшейся в Эчмиадзине.

В 1989 г. в отечественной исторической науке появилась первая и единственная на тот момент работа монографического характера, целенаправленно посвященная анализу истоков русско-армянских церковных связей с конца IX по XVII в. (включительно) [38]. Ее автор, историк и филолог К.В. Айвазян, используя большой круг неопубликованных и опубликованных рукописных материалов (летописных данных), обосновал роль религиозного фактора в русско-армянских политических, культурных и межнациональных контактах в период Средневековья. Особое место в исследованиях К.В. Айвазяна занимали вопросы почитания москвичами и жителями Великого Новгорода главного армянского святого – Григория Лусаворича (Просветителя) [39] и перевода на армянский язык жития первых русских святых – князей Бориса и Глеба.

Постсоветский период

В современной отечественной исторической науке нашли свое отражение как изучаемые ранее, так и новые сферы взаимодействия Русской и Армянской церквей.

В конце 1990-х гг. в условиях новой исторической парадигмы, свободной от марксистского влияния, В.Г. Вартанян проанализировал роль Армянской церкви в российской политике на протяжении последней трети XVIII в. до заключения Туркманчайского мира (1828 г.)6. Тематика исследуемых вопросов частично перекликалась с содержанием диссертации С.А. Цатурян, однако по сравнению с последней работа В. Г. Вартаняна – более тщательная, взвешенная по оценкам и носит историко-правовой характер.

Вслед за указанной работой появились исследования современных ученых Ю.С. Белова, А.Ф. Гавриленкова, И.В. Амбарцумова7, В.С. Дякина, С.А. Лукьянова, А.Г. Удодова [40–44], посвященные анализу взаимоотношений Армянской церкви с российским правительством XIX – начала XX в., характеристике форм и методов государственного регулирования деятельности Армянской церкви в Российской империи, каноническим и юридическим вопросам вероисповедных переходов и смешанных браков между лицами православного и армянского исповеданий.

Заслуживает отдельного внимания корпус русскоязычных работ, принадлежащих армянскому историку В.Г. Туняну [45–52]. Основываясь на широком круге источников, он акцентирует внимание на механизме функционирования Армянской церкви в Российской империи, справедливо оценивая его как «синтез внутренних интересов самодержавия и Эчмиадзинского престола», начиная от принятия в 1836 г. Положения об управлении Армянской церковью до 1917 г., анализирует деятельность армянских католикосов в контексте их взаимоотношений с российским правительством. Капитальный труд В.Г.  Туняна посвящен деятельности выдающегося католикоса Мкртича I (Хримяна Айрика) (1893–1907 гг.), на время патриаршества которого пришлось обострение армянского вопроса в России [53]. Исчерпывающая фактологичность работ В.Г.  Туняна крайне полезна для последовательной реконструкции событий, но в ряде случаев она лишена должных обобщений и выводов.

Проблема активной вовлеченности Армянской церкви в имперскую политику России проанализирована также в развернутой русскоязычной статье американского историка П. Верта [54], где автор непредвзято анализирует сущность «эчмиадзинского вопроса», заключавшегося в специфике влияния России на деятельность армянского католикоса, который являлся одновременно духовным главой всех армян (проживавших как в России, так и в Османской империи, Персии, Индии), российским подданным и государственным служащим в  конфессиональной системе России.

Продолжением дореволюционной и советской историографической традиции по изучению истории существовавших и/или действующих ныне на территории России армянских общин служат труды следующих современных авторов: архимандрита Августина (Никитина) (армянская община Петербурга), В.З.  Акопяна (община Пятигорска), В.А. Арутюновой-Фиданян (контакты ­армян с Древней Русью), В.Г. Вартаняна, С.С. Казарова (община Ростова-на-Дону
и близлежащих армянских сел), В.А. Хачатуряна8 и Э.В. Кугрышевой (община Астрахани), Б.Т. Ованесова (община Ставрополя), Л.А. Агаджанян (община Самары), К.К. Тирабян (влияние Армянской церкви на жизнь современной армянской диаспоры России) [55–62]. Монография А.Е. Тер-Саркисянц, посвященная истории и культуре армянского народа, включает краткий исторический обзор армянских общин на территории России в целом [63]. Указанные работы ценны тем, что их авторы (за исключением статьи В.А. Арутюновой-Фиданян), делая акцент на экономическом, культурном, социальном и бытовом аспектах жизни армянских общин, затрагивают вопросы их религиозной жизни в контексте современных российских реалий.

Еще одним традиционным явлением изучаемого нами историографического дискурса выступают историко-богословские исследования, авторы которых (Э.Р. Аветисян, священники О.В. Давыденков и С. Лысый) с современных позиций анализируют степень близости армянского и православного вероучений [64–66].

Среди новых аспектов русско-армянских церковных связей, оказавшихся в  сфере исследований современных историков, следует назвать два взаимосвязанных явления:

– миссионерская деятельность Русской православной церкви в Восточной Армении в последней трети XIX в. Опираясь на содержание документов из фондов Национального архива Армении, И.В. Долженко анализирует далеко не единичные факты обращения армян в православие [67]. При этом исследователь делает верный вывод об формальности вероисповедных переходов, т.к. армяне принимали православие преимущественно по причинам экономического характера – из-за желания получить земельные наделы и налоговые льготы;

– процесс возникновения и деятельности храмов Русской православной церкви на территории Восточной Армении и в современной Республике Армения (статьи И.В. Долженко, С.М. Степанянца, Л. Масиель Санчеса, К.Е. Макаровой и М.А. Казакова [68–72]).

Единственным обнаруженным нами русскоязычным исследованием взаимоотношений Армянской и Русской православной церквей в новейший период является курсовое сочинение студента Санкт-Петербургской православной духовной академии В. Оганнисяна. Защищенная в 2005 г., эта работа существует лишь в рукописи9. Достоинством исследования выступает использование автором ряда источников и исследований, изданных на армянском языке. В работе имеются параграфы, посвященные взаимоотношениям Эчмиадзина с Русской православной церковью, где автор осуществил попытку систематизации событий, свидетельствовавших об успешном межцерковном сотрудничестве.

Справочные материалы о деятельности Армянской церкви в России имеются в материалах, опубликованных в «Православной энциклопедии» [73] и ряде коллективных сборников [74–75]. Одна из глав, написанная исследователем К.А. Аветисяном и посвященная положению Армянской церкви в Российском государстве, имеется в фундаментальном учебном пособии «Общая история Церкви» [76], однако русско-армянские церковные взаимоотношения и здесь не получили предметного анализа.

Заключение.

Проанализированный материал позволяет сделать следующие выводы

1. Впервые текст вероучения Армянской церкви в изложении архиепископа Иосифа Аргутинского-Долгорукова стал доступным русскоязычным читателям в 1799 г., а публикации отечественных авторов по истории Армении и Армянской церкви появились 30 лет спустя, после присоединения Восточной Армении к России, и вначале имели жанр исторических очерков. Выстроенные преимущественно по хронологическому принципу, эти работы служили вполне репрезентативным фактологическим материалом для российского массового читателя. К подлинно научным работам следует отнести более поздние исследования И.Е. Троицкого, Г.А. Эзова, А.Д. Ерицова, А. Аннинского, А. Кусикова и А. Лебедева. Появление работ, изданных в XIX – начале XX в., способствовало формированию русской арменистики; этот процесс можно рассматривать как начальный этап в историографии русско-армянских межконфессиональных связей.

Значение публицистических и научных трудов (особенно диссертации И.Е.  Троицкого), представлявших ранний опыт теоретического осмысления истории и богословия Армянской церкви, заключается также в их практической направленности. Во-первых, они оказались востребованы при обсуждении проектов, направленных на достижение канонического единства Армянской церкви с православием, а политически – тесно связанных с усилением интересов России на Ближнем Востоке. Во-вторых, указанные работы задали импульс к изучению отечественными исследователями и православными священнослужителями исторического наследия и богословского опыта не только Армянской, но и других древневосточных (дохалкидонских) церквей [77–80].

2. В советский период русско-армянские отношения рассматривались в контексте вековой дружбы братских народов, проживавших в пределах СССР. Вместе с этим, в 1950–1991 гг. появился ряд исследований, авторы которых обращались к изучению армянских общин в России, включая вопросы возникновения и деятельности армянских храмов, статуса Армянской церкви в Российской империи и особенностей армянского богословия.

3. Историографический анализ дает возможность определить круг наиболее успешно изученных современными отечественными исследователями
аспектов, необходимых для научной реконструкции истории русско-армянских церковных связей:

– динамика и особенности взаимоотношений Армянской церкви с российским правительством (С.А. Цатурян, В.Г. Вартанян, И.В. Амбарцумов, С.А.  Лукьянов, А.Г. Удодов и др.), статус ее предстоятеля, событийная канва коллизий, сопровождавших процесс избрания армянских католикосов в имперский период (Г.Х. Аракелян, П. Верт, В.Г. Тунян и др.), национальный (в  т.ч. армянский) вопрос в XIX – начале ХХ в. (В.С. Дякин). Развитие в историографии данного дискурса не случайно: его тематика стоит в тесной связи с особенностями имперской национальной и конфессиональной политики России, а также внешнеполитическими противоречиями (борьба с Османской Турцией и Персией, где проживало армянское население, находящееся в духовном подчинении Эчмиадзинскому католикосу, который являлся российским подданным). При этом важно заметить, что указанные авторы все-таки ставили акцент на изучении взаимоотношений Армянской церкви с правительством империи, а русско-армянские межцерковные связи как таковые не входили в круг приоритетных направлений исследований;

– деятельность армянских общин и епархий в России и их взаимодействие с  представителями Русской православной церкви;

– вопросы вероучительного наследия Армянской церкви и определения перспектив ее сближения с православием, которые со стороны обеих церквей продолжают оставаться актуальными как с точки зрения развития двустороннего богословского диалога, так и поддержания партнерских политических и экономических отношений России с Арменией.

Кроме того, к очевидным достижениям отечественной историографии следует отнести изучение таких проявлений русско-армянских церковных взаимоотношений, как:

– процесс зарождения русско-армянских межцерковных контактов, охвативший периоды Древней Руси и Московского государства (К.В. Айвазян);

– феномен вероисповедных переходов, миссионерская деятельность Русской православной церкви в Восточной Армении в конце XIX в. (И.В. Долженко, И.В. Амбарцумов);

– возникновение и функционирование храмов Русской православной церкви на территории Восточной Армении (И.В. Долженко, Л. Масиель Санчес, С.М.  Степанянц).

4. Наконец, проведенное нами исследование позволяет четко обозначить комплекс проблемных, малоизвестных и фактически неизученных к настоящему времени аспектов в истории русско-армянских конфессиональных взаимоотношений.

Для имперского периода это:

– вопросы государственного и церковно-канонического регулирования ситуаций, связанных с совершением церковных таинств и треб священнослужителями Русской православной церкви в отношении лиц армянского исповедания;

– соотношение интересов Русской и Армянской церквей в обстоятельствах, возникавших при необходимости строительства новых армянских церковных зданий в городах Российской империи с конфессионально смешанным ­(православным и армянским) населением, – например, в Астрахани, Карсе, Баку, Тифлисе;

– участие представителей Русской православной церкви в предоставлении материальной помощи армянскому населению, пострадавшему в результате геноцида армян в Османской Турции;

– выработка представителями обеих церквей программы действий для противодействия католическим и протестантским миссионерам.

Русско-армянские конфессиональные связи советской эпохи и постсоветских десятилетий в российской исторической науке практически не изучены. Если события 1944–1960-х гг. изложены хотя бы на фактологическом уровне (в  диссертации К. Мовсесяна и курсовом сочинении В. Оганнисяна), то периоды 1917–1943 гг., 1970–1980-х гг., 1990–2000-х гг. на данный момент и вовсе находятся вне исследовательского поля отечественных историков.

Однако, как было уже сказано, в послевоенный период сформировались и  поддерживались устойчивые непосредственные личные контакты между главами и представителями Русской и Армянской церквей, сложились направления, охватывающие межцерковное взаимодействие в образовательной, научной (помощь Московского патриархата в обеспечении учебной духовной литературой Эчмиадзинской библиотеки, практика обмена студентами духовных учебных заведений Русской и Армянской церквей) и миротворческой (организация совместных конференций и форумов) сферах, а в последние три десятилетия к ним добавились:

– межцерковное взаимодействие социального характера (духовная поддержка военнослужащих, больных, отбывающих наказания в местах лишения свободы);

– противодействие деятельности деструктивных сект и экстремизму;

– процесс участия представителей обеих церквей в мероприятиях, направленных на поддержание политической стабильности в Закавказском регионе.

Представляется, что включение в научный оборот указанных вопросов и их помещение в контекст ранее изученных направлений позволит воспринять русско-армянские конфессиональные связи как масштабное историческое явление, обусловленное рядом географических, цивилизационных и культурных факторов и внесшее ощутимый вклад в укрепление отношений между народами России и Армении.

Владимир Сергеевич Блохин

Автор, ответственный за переписку.
Email: vladiblok@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-9906-3727
SPIN-код: 4361-0987
Scopus Author ID: Scopus Author ID: 57221928572
ResearcherId: AAE-6979-2022

Россия, 620034, г. Екатеринбург, ул. Колмогорова, 66; 620026, г. Екатеринбург, ул. Р. Люксембург, 57.

к.п.н., доцент кафедры «Мировая экономика и логистика»

Уральский государственный университет путей сообщения, Екатеринбург, Россия;

заведующий кафедрой церковной истории и филологии

Екатеринбургская духовная семинария, Екатеринбург

Просмотры

Аннотация - 282

PDF (Russian) - 119