История, археология и этнография Кавказа

При изучении социальной жизни общества от исследователя часто требуется обращение к различным практикам и дискурсам, связанным с важнейшими ритуалами этого общества. Для понимания значимых механизмов устройства дагестанского социума сложно переоценить значение именно комплекса свадебной обрядности, тонко названного выдающимся исследователем этнографии Дагестана М.А. Агларовым «одной из самых чувствительных областей жизни народа» [1, c. 5].

Последние несколько лет в рамках разработки темы миграции из сельских районов Дагестана в крупные города и добывающие центры Западной Сибири Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого АО (далее ХМАО и ЯНАО)1 я пишу о различных аспектах жизни дагестанских мигрантов и через это – о функционировании дагестанского «постсельского» социума выходцев из одного селения, сформировавшегося в результате этой миграции2. Используя основные положения концепций транснационализма и транслокальности3 [2, 3, 4], которые позволяют рассматривать мигранта и его социальный мир без отрыва от отправляющего сельского сообщества, я прихожу к выводу, что на смену дагестанскому селу как локальному социальному организму к началу XXI века приходит транслокальное сообщество, состоящее из мигрантов, членов их семей и немигрантов, оставшихся в селении. Транслокальный характер миграции из Дагестана в города ХМАО уже не раз рассматривался мной в предыдущих статьях (подробнее об этом см. [5, 6, 7]). В общих чертах стоит повторить, что невозможность полностью вписаться в принимающее общество, экономические инвестиции и в место миграции, и в отправляющее сообщество, проведение части значимых ритуалов в одном месте, а части в другом, интенсивность и регулярность движения людей, вещей, товаров, денег, информации между двумя локациями – все эти факторы, по моему мнению, и делают дагестанских мигрантов транслокальными. Для данной статьи важным будет и то, что транслокальные мигранты продолжают сохранять свою идентичность и социальные сети, связанные с селением исхода.

Транслокальный режим жизни ставит перед практикующими его людьми целый комплекс задач, одна из которых – как мигранту, его семье и сообществу, в котором он в той или иной мере существует, приспособить под этот ритм исполнение важных ритуалов, ведь именно ритуалы «предоставляют идеальный контекст, где можно вновь подтвердить членство в сообществе, продемонстрировать силу, статус и его повышение» [9, c. 174]. Самые значимые ритуальные комплексы – связанные с рождением и смертью, а также свадебные – и так в значительной мере модифицирующиеся в условиях современного Дагестана, вынуждены подстраиваться под новые реалии, связанные с миграцией и обусловленной ею транслокальностью. В своих предыдущих статьях я немного освящала ситуацию с организацией похорон и о роли похоронных мероприятий для транслокального сообщества, вскользь упоминались и сюжеты, касающиеся свадебных ритуалов. В настоящей работе мне бы хотелось сконцентрировать внимание именно на свадьбе в транслокальном сообществе.

Изучение свадебных ритуалов и различных практик и дискурсов, связанных с браком через призму концепции транснационализма и в связке с трансграничными исследованиями – одна из популярных тем в современной антропологии миграций. Только в последние десятилетия вышло множество статей и несколько сборников, связанных с этой проблематикой, на примерах, как правило, случаев международной миграции из развивающихся стран в экономически развитые страны Европы и Северной Америки, а также внутри Тихоокеанского региона. Изучаются такие аспекты темы как власть и гендер, проблема документированности и миграционной политики, сочетание традиционности и модерности в ритуалах [10, 11], практики семейной миграции как одного из вариантов обхода миграционных ограничений в западных странах [12]. Нередко тема транснационального брака рассматривается преимущественно с позиции принимающего (в большинстве случаев европейского) общества [13, 14], тогда как влияние кросс-граничных браков на отправляющее общество должно быть не меньшим [15]. Для данной статьи значимыми оказались работы, сосредоточившие внимание на характере взаимодействия мигрантов с отправляющими сообществами через свадебные практики, проблематизация сохранения статуса мигранта на малой родине, темы моральной экономики в сообществе и сохранения локальной идентичности в принимающем обществе через призму проведения и участия в таком значимом ритуале как свадьба [15, 16, 17].

Основные исследовательские вопросы, которые будут разработаны в данной статье – какова специфика организации и проведения свадебных мероприятий в современном Дагестане в условиях транслокальной жизни вовлеченных в них людей, в какой степени и как свадьба в этом случае модифицирует практики мобильности и специфику взаимодействия друг с другом членов дагестанского транслокального сообщества.

Безусловно, не стоит говорить о существовании единого комплекса свадебной обрядности, актуального для всего современного дагестанского общества, чрезвычайно полиэтнического и поликультурного. Известно, что даже в рамках одной этнической группы свадебные обычаи традиционно значительно различались, и уже в XX веке эти традиции претерпевали значительную трансформацию в условиях советских политических, социально-экономических и культурных преобразований, масштабного процесса урбанизации и драматических изменений в постсоветский период [18, 19, 20, 21, 22]. В частности, все эти процессы оказывают влияние на некоторую унификацию основных частей свадебного цикла, особенно при проведении свадьбы в городах республики, где в последнее время нередко проводят их и постоянно живущие в селах дагестанские семьи [19, c. 178].

Тема развития свадебного ритуального комплекса в постсоветский период в целом, а также детальное рассмотрение сходства и различий локальных вариантов свадебной обрядности, бытующих в республике, уже имеет богатейшую историографию и скрупулёзно изучена дагестанскими исследователями (см., например, [19, 20, 23, 24]), поэтому эти задачи не ставятся в настоящей статье. В фокусе данной работы находится, прежде всего, вопрос степени влияния транслокального образа жизни, характерного для многих дагестанских сельских сообществ, на такую социальную практику и социальное действие как свадьба, а также на связанные с ней практики мобильности, экономические и социальные стратегии дагестанцев.

На мой взгляд, для решения этих задач правомерно рассматривать основные усредненные элементы свадебного обрядового комплекса. Этот комплекс в целом состоит из следующих компонентов: периода подбора пары, организации и проведения помолвки, подготовительного периода к свадебному торжеству, проведения самого праздника и затем ритуалов, связанных с вхождением молодой супруги в семью мужа и организацией новых родственных связей между семьями. В этой статье последней части внимание будет уделено в минимальной степени, поскольку моего полевого материала на данном этапе исследования для этого недостаточно.

Уезжая на длительный период, мигрант, как правило, должен ориентироваться на отправляющее сообщество, когда встает вопрос о вступлении в брак его самого или его детей. Желательность или в некоторых случаях обязательность соблюдения принципа этнической эндогамии – общекавказская специфика, межэтнические браки хотя и встречаются, но, в большинстве случаев, как минимум не поощряются и все еще нередко осуждаются. В Дагестане, помимо этого, типичной брачной системой к тому же, в отличие от большинства других кавказских регионов, является сельская и даже в некоторых случаях сохранившаяся, хотя и в редуцированной форме, родовая (тухумная) эндогамия [1, 20]. Не так редки в настоящее время и кузенные браки. Эти особенности оказывают существенное влияние на транслокальное сельское сообщество, а, во-многом, и становятся важным фактором, консолидирующим транслокальный джамаат, и определяющим степень его реальности (подробнее см. [6]).

Несмотря на то, что в условиях долговременной миграции межэтнические браки в условиях миграции в города ХМАО и ЯНАО становятся не такими и редкими, идеальным вариантом по-прежнему рассматривается брак выходцев из одного селения. Мои наблюдения подтверждают и полевые данные моих коллег: по мнению Д. Соколова, выросшие в Сибири дети мигрантов все так же стараются жениться на своих сельчанках, однако для них брак не является способом интегрироваться в сельскую среду4.

Поиск брачного партнера в Дагестане – проблема не только и не столько брачующегося, но и всей его малой семьи и шире – родственной группы. В условиях проживания в селе все потенциальные женихи и невесты сельского сообщества, а также переселенцы из этого села в города и другие районы республики, образуют единый реестр так или иначе одобряемых брачных партнеров. Ко всем девушкам на выданье и парням, которым пришла пора жениться, в селении проявляется повышенное внимание, они особенно на виду у сообщества, когда принимают участие в свадебной (реже – похоронно-поминальной) обрядности селения. Недаром в Дагестане любят поговорку «свадьба делает свадьбу», значение которой именно в признании свадебного ритуала важным информационным и организационным источником формирования новых брачных союзов.

Однако в ситуации, когда значительное число семей участвует в миграции, прежде всего, долговременной (а миграция дагестанцев в города ХМАО и ЯНАО, за редким исключением, является таковой), живущие за пределами республики молодые люди рискуют если и не выпасть из этого реестра, то стать невидимыми для потенциальной заинтересованной стороны. И наоборот, оставшаяся в Дагестане молодежь, может быть не видна семьям, долгое время живущим на севере.

Именно в ситуации подбора брачного партнера для организации свадьбы в семье, где есть мигранты, в первую очередь проявляются практики, которые соединяют и объединяют две и более географические локальности в единую транслокальную систему.

В этом случае чрезвычайно важную роль играют различные виды интернет-коммуникации (в первую очередь, Интернет-телефония, социальные сети и мессенджеры – для Дагестана это Skype, WhatsApp, Instagram, Вконтакте и другие) и видеоресурсы – они позволяют включать в единый реестр женихов и невест и тех, кто мигрировал, и живущих в селении. В некоторых сельских сообществах существуют свадебные группы в популярных мессенджерах, куда выкладываются фотографии и видеофайлы свадеб односельчан. Многочисленные фото и видео со свадеб передаются по мессенджерам через родственников не только с целью предаться воспоминаниями о важном семейном торжестве. Очевидно, это и своеобразный каталог женихов и невест, особенно важный для тех, кто находится вдали от селения.

Вот, и он потом сказал: “Найдите девочку такую всю порядочную, я женюсь”. И …родная тетя, наша двоюродная, она предложила: “Чего вы там, тут ищете, – говорит, – на Кавсарат5 посмотрите, ей 17 исполнилось”.
Я говорю: “Она же это, родственница”. Она говорит: “Чего, – говорит, – она вам по крови родственница, что ли?” Такая: “Посмотрите на нее, – говорит, – чего вы на нее не смотрите?..”. Ну так посмотрели видео (снятое – авт.) на свадьбе, я ее тоже не помнила. Она же… я уже много лет здесь (в Новом Уренгое – авт.) была. Ну так в Дагестан, когда приедешь, ну придешь ты к ним в гости, не каждое же время же она будет там сидеть, меня ждать. И посмотрели, хорошенькая девочка. Показали брату, сказал: “Ну, нормально”. И всё.6

Интернет-технологии помогают не только найти брачного партнера, но и контролировать организацию свадебного торжества в Дагестане, при этом находясь за его пределами. В качестве примера приведу историю женитьбы одного из моих информантов из Сургутского района. Эльнур почти всю свою жизнь прожил с родителями в г. Пыть-Ях. Когда он созрел для женитьбы, встал вопрос о поиске невесты. Невесту ему посоветовали родственницы, когда он с семьей гостил в родном селении в Дагестане, но молодые люди лично не встречались, и семья Эльнура уехала на север. После этого с подачи сестры Эльнур начал переписку с рекомендованной родственниками девушкой, через некоторое время он решил на ней жениться, и мать уполномочила родственниц провести сватовство в селе. В результате при помощи телефонной и интернет связи (видеозвонки по скайпу, пересылка фотографий по сотовой связи) все предсвадебные хлопоты – подбор подарков, процесс сговора, выбор зала и другое – взяли на себя родственники в Дагестане, семья жениха только отправляла деньги на необходимые траты. В итоге Эльнур и его семья приехали в Дагестан лишь за неделю до свадьбы, торжество было проведено и уже через неделю молодые супруги уехали обратно в ХМАО. Приданое невесты, купленное в Хасавюрте (посуда, постельные принадлежности, мебель и др.), было отправлено контейнером по железной дороге на север, где обустроились жить молодые.

Подобные истории о проведении всех необходимых приготовлений – подбора приданого, подарков, фактически заключение помолвки и проведение других предсвадебных ритуалов – через интернет-мессенджеры и видеозвонки с переводом денег через интернет-банки встречались в интервью не единожды. Несомненно, подобные практики играют роль консолидирующих как минимум для круга родственников, подолгу находящихся вдали друг от друга, а также позволяющих мигрантам полноценно участвовать в необходимых предсвадебных свадебных ритуалах.

Интересно, что посредством интернет-технологий можно контролировать не только приготовления к свадьбе, но и, к примеру, невесту, если она живет в селении, а жених находится на севере. Так расстроилась свадьба одного из моих информантов – он поставил условие своей невесте не пользоваться одной из популярных социальных сетей в вечернее время. Увидев ее онлайн в запретные часы, он разорвал помолвку, мотивировав это тем, что если его будущая жена не может слушаться его сейчас, то не склонна будет делать это и после свадьбы. Так благодаря интернет коммуникации участники этой драмы оказались видимыми друг для друга, несмотря на значительную физическую удаленность Дагестана и Сургута, где они проживали.

Инф.: В селе у нас, например, … девочки все (еще в школе – авт.) засватаны. Я говорю: “А чего они так засватаны?” Это чтобы она этот, интернет же есть, который портит детей, девочек тем более. Общаются вот, не общается, а тут жених будет сам за ней смотреть, даже с Севера.

Соб.: А как он с Севера за ней будет смотреть?

Инф.: Ой, знаете, я так поняла, ЦРУ не так работает, как эти парни между собой7.

Теперь стоит перейти к проблеме места проведения самого свадебного торжества в условиях транслокальности. Прежде всего, следует отметить, что на современной дагестанской свадьбе, особенно проходящей в городе или районном центре, локальные особенности нередко опускаются в пользу усредненного варианта и проведения торжества в пространстве банкетного зала, вмещающего в себя несколько сотен и даже тысячу человек. При этом и сторона жениха, и сторона невесты организовывают две отдельные свадьбы – каждая в своем отдельном зале. Они могут быть в один день (тогда свадьба невесты проходит раньше, и после того, как жених приезжает и забирает молодую на свою свадьбу, свадьба невесты постепенно заканчивается), так и в разные. В последнем случае свадьба жениха проводится на следующий день.

Долговременное нахождение семьи жениха или семьи невесты в миграции проблематизирует не только поиск брачного партнера, но и само место проведения свадьбы. Из моих полевых данных следует, что если первые мигранты стремились играть свадьбу в родной республике, то в последние годы исключением перестали быть свадьбы и в северных городах.

Выбор свадебной локации – север или Дагестан – зависит от ряда факторов. Во-первых, решение играть свадьбу на севере может быть непосредственно связано с продолжительным участием семьи в миграции, когда женятся уже дети мигрантов, которые, как правило, выросли или даже родились в ХМАО или ЯНАО. Несмотря на сохранение связей с селом исхода, связь с ним у молодых слабее, а их родители обросли знакомыми, коллегами и друзьями – потенциальными гостями на свадьбе. Например, во время полевой работы в ХМАО я попала на такую свадьбу в одном из небольших городов Сургутского района. Жених – лезгин с Маграмкентского района, но его семья уже давно жила на севере, семья невесты – азербайджанцы, также жившие в ХМАО давно. Молодые познакомились в северном городе, родители одобрили брак, хотя здесь и был нарушен принцип сельской и этнической эндогамии. Комментируя этот брак, один из гостей, односельчанин семьи жениха, пояснил, что «... если ты находился бы на родине, можно было и ... как-то найти, … и из своего села там, а мы же как, получается, приехали сюда, как, это уже наша родина... Они (молодые – авт.) уже, считай, что здесь выросли, у них здесь друзья, ... общение здесь получают, они туда (в Дагестан – авт.) только на два месяца приезжают и уезжают в отпуск. И в этом плане, если ребенок захотел там или понравился, мы же не смотрим, он с какого села или с этого. Уже и национальность, в принципе, не так…»8.

Среди гостей было много тех, кто живет в ХМАО – они приехали из разных северных городов, подчас очень далеко расположенных от места проведения этой свадьбы, однако были и гости, приехавшие из Дагестана и Азербайджана. В описанном выше случае разные государства и этнические группы также фактически нивелируют значение свадьбы именно в Дагестане.

Однако же нельзя сказать, что длительность проживания человека в миграции является достаточным условием, определяющим выбор северного города как локации для торжества. В качестве иллюстрации этого тезиса опять обращусь к полевому дневнику. Барият приехала в один из городов ЯНАО в начале 2000-х вслед за сыном. Ее сын сам нашел невесту, сам себе купил квартиру в Кизилюрте, а на севере семья живет в съемном жилье. Хотя сын уже почти 20 лет живет и работает в северной миграции, его свадебное торжество, а также свадьбу невесты играли в Кизилюрте, а в Новом Уренгое Барият просто накрыла праздничный стол дома для местных друзей и родственников, не побывавших на кизилюртовском торжестве,.

Существуют промежуточные варианты, когда задействованы обе локальности. Очевидно, это нередко происходит в том случае, когда жених, к примеру, живет в ХМАО, а невеста – из дагестанского села. Один из моих информантов отмечал, что у его невесты свадьба проводилась в республике, затем невесту увезли на север, где и провели свадьбу жениха и где затем остались жить молодые.

Вернемся к случаю со свадьбой Эльнура. Он сыграл в Хасавюрте не очень многочисленную по дагестанским меркам, но все же полноценную свадьбу в одном из ресторанов Хасавюрта. Отдельная свадьба его невесты была многочисленнее и прошла в хасавюртовском банкетном зале. Молодые вскоре уехали на север, где их через некоторое время ждала … третья свадьба – сторона жениха, уже более 20 лет к тому времени проживавшая в ХМАО, устроила свадьбу большего размаха, чем та, которая была у них в Дагестане.

Здесь видно, что свадьба жениха фактически раздвоилась. Произошло это из-за того, что у стороны жениха в месте миграции уже оказалось значительное число гостей, которых следовало пригласить на свадьбу, при этом некоторые значимые родственники все еще оставались в Дагестане. Перевезти одних на север или других на юг и устроить одну свадьбу, очевидно, не представлялось возможным.

Данный случай также не может считаться из ряда вон выходящим. Еще один пример из транслокальной миграции на север: Фахретдин живет в г. Покачи, ХМАО, больше 20 лет, здесь выросла его единственная дочь. Недавно он выдал ее замуж за односельчанина, живущего в Дербенте. Там же летом проходила свадьба жениха, которая фактически стала общей свадьбой, поскольку на ней в качестве гостей были некоторые представители невесты9. Сама же свадьба невесты была устроена уже в Покачи, причем полгода спустя. На нее собралось около 400 гостей, что не так много для дагестанских торжеств в республике, но значительно для дагестанских свадеб на севере. На этом примере видно, что свадьбы могут не только дублироваться, но и объединяться и даже хронологически меняться местами (здесь свадьба невесты, которая обычно играется накануне свадьбы жениха, фактически случилась позже последней на целых полгода).

Для рассмотрения других факторов, влияющих на локальность свадебного торжества, приведу еще один пример из полевых заметок.

Фахретдин и его жена объяснили выбор локации тем, что их семья нечасто попадает на свадьбы в Дагестане и, в основном, они ходят на свадьбы на севере, поэтому и основные гости, которых они планировали пригласить, находились в ХМАО. Помимо актуальности социальных связей (на свадьбы помимо родственников и односельчан приглашают дагестанцев, с которыми завязались отношения в месте миграции, а также вообще друзей и коллег из «северной» жизни) здесь виден еще один важный принцип организации современной дагестанской свадьбы. Свадебное торжество в Дагестане имеет и определенную экономическую функцию – оно должно принести прибыль семье, его устраивавшей, или как минимум окупиться, поскольку основные и главные подарки гостей семье молодых – деньги. Сумма, которую уместно подарить, определяется близостью гостя к семье, проводящей свадьбу (чем ближе, тем больше, близкие родственники дарят больше всех), достатком гостя (престижно подарить много), а также тем, сколько семья молодых дарила семье гостя на их последней свадьбе. Принцип реципрокности обязывает включенные в свадебный круговорот семьи ходить друг к другу на свадьбы и фактически отдавать символические долги с учетом выше обозначенных правил определения суммы «долга». В этой связи семья, желающая получить большую сумму в качестве подарков, стремится пригласить помимо обязательных близких родственников еще и тех, у кого они сами были на свадьбе. Если же семья пропустила ряд свадеб в Дагестане, то логично предположить, что она не имеет в республике достаточное число «свадебных должников», зато уже обзавелась немалым числом аналогичных «заложников» закона реципрокности в месте миграции.

Безусловно, порой на решение провести свадьбу может оказать влияние и невозможность в должной мере организовать свадьбу в республике (не у всех мигрантов получается удачно использовать ресурс интернет коммуникации и родственных сетей, как это происходило в рассмотренных выше примерах). Тем не менее, нельзя недооценивать закон реципрокности в отношении выбора локальности брачного торжества.

Если кто-то из значимых участников свадебного ритуала (не обязательно жених и невеста, но также близкий родственник) участвует в миграции,
нередко отличительной особенностью таких свадеб является скорость принятия решения о браке и подготовки самого мероприятия.

Приведу следующий пример: выходцу из Кайтагского района Магомеду, уже несколько лет жившему в Сургуте, невесту изначально подобрала мама, оставшаяся в его родном селе. Примечательно, что для этого мама просматривала видеозаписи с последних сельских свадеб, пытаясь найти подходящую для сына девушку – сам он заявил, что долго был в отъезде и поэтому плохо знает потенциальных невест-односельчанок. В результате, когда он во время отпуска приехал на две недели в родное село, мать в ультимативной форме заявила ему, что за этот приезд он должен не только найти невесту, но и успеть жениться. Сын воспринял слова матери всерьез, после двух неудачных попыток сватовства третья завершилась сговором и затем свадьбой. В итоге из Дагестана Магомед уезжал на север уже женатым человеком.

Семья трансмигрантов из другого села Кайтагского района также столкнулась с необходимостью проведения стремительной свадьбы, когда между сговором и самим торжеством проходит всего несколько дней. Все члены семьи (родители и четверо уже повзрослевших детей – три брата и сестра) уже около десяти лет жили в Сургуте. Осенью они приехали в родное селение, провели там больше месяца и планировали отъезд (у главы семьи кончался отпуск). За несколько дней до вылета к дочери хозяина внезапно посватался парень из соседнего села. Девушке на тот момент было около 30 лет, и она уже была в браке, закончившимся быстрым разводом. В итоге семья почти сразу приняла решение о бракосочетании дочери, купила приданое и белое платье – молодым сыграли пусть не самую пышную, но настоящую свадьбу. Дочь осталась с мужем, а остальные члены семьи улетели на север именно в тот день, который и планировали до свадебного переполоха. К сожалению, и этот брак оказался неудачным, причем сказалась на этом и поспешность организации свадьбы: мужчина пользовался довольно дурной славой в своем селении и если бы времени у стороны невесты было больше, то они могли бы качественнее навести справки о женихе и, возможно, отказаться от предложенной партии. На этом примере видно, как сжатые сроки пребывания на малой родине и необходимость уезжать на север в качестве трудового мигранта, влияет на молниеносное развитие событий, связанных с брачными ритуалами.

Последние примеры наглядно демонстрирует еще одну специфику свадьбы в условиях транслокальности – корреляцию проведения свадеб и времени очередных приездов мигрантов из северных городов на малую родину. В интервью почти все информанты отмечали, что важную роль в планировании приезда в родное селение (а для дагестанских мигрантов характерна ситуация, когда почти все отпуска тратятся на поездки в Дагестан) играли важные события семейного и сельского масштабов. Среди таких событий проведение свадеб – своих, а также родственников – безусловно, одна из самых популярных причин поездки. А. Вайз и С. Велаютам описывают такие приезды как ритуальные возвращения, когда мигранты возвращаются в родное селение именно в канун
важнейших ритуалов и мероприятий в семье или общине. Эти возвращения важны для поддержания границ замкнутого сообщества и создания единого социального поля для всех выходцев из села, уехавших и оставшихся [16, с. 118].

Так семья Магомеда приехала в родное село из Сургута в 2017 году именно тогда, когда на 1,5 летних месяца приходилось порядка 10 свадеб, на которых им желательно было присутствовать. Они посетили все, хотя это далось им нелегко. В других интервью часто можно было слышать, работая на севере, что такого-то человека сейчас нет в городе, потому что он уехал на свадьбу в республику. Информанты нередко рассказывали, что принимали решение о внеочередной поездке в Дагестан, главным образом, именно на свадьбу родных или друзей. Например, один мой информант утверждал, что, чтобы успеть на свадьбу родственника и вернуться в течение имевшихся у него от отпуска нескольких дней, он преодолел на автомобиле расстояние в 3500 км из Сургута в дагестанское село чуть дольше, чем за сутки, совсем не останавливаясь на ночлег.

При этом не только мигранты подстраивают свой приезд в республику, чтобы попасть на значимые для них свадебные торжества или едут именно на них. Сами свадьбы в Дагестане могут назначать с учетом того, когда могут приехать в селение гости-мигранты.

«Вот, максимально, когда все собираются, вот на этот момент ставят. Потому что проще так делать. И уже тех других родственников, которые могут выбрать время, вот, например, мы каждый год знаем, что, например, в этом году на какие мы свадьбы попадем. В следующем году мы знаем, на какие свадьбы попадем. И вот так вот, соответственно, мы едем. Это такой… место оптовой встречи. Очень удобно, кстати. Можно ко всем родственникам не ездить, и если там, перед свадьбами если приехал, возможность всех увидеть, перецеловать…И всё, так в списках родственников ты есть, они тебя не исключили, всё нормально»10.

В целом, свадебное торжество как беспрецедентное по своей консолидирующей функции событие осмысляется и мигрантами, и оставшимися в Дагестане сельчанами как время восполнения лакун в общении и в социальном взаимодействии в условиях миграции. Например, по словам одной из информантов, живущих в Новом Уренгое, самой правильной стратегией приезда на малую родину она считает приезд прямо накануне значимой для семьи сельской свадьбы. В этом поход на свадьбу позволяет встретить там одномоментно большую часть родни, «со всеми перецеловаться», а потом уже не тратить значительную часть отпуска на необходимые визиты вежливости – это экономит мигранту не только время, но и деньги (каждый поход в гости сопровождается подарками).

Интернет-коммуникации приходят на помощь и в случае, когда мигрант не может посетить те или иные сельские свадьбы (как правило, это свадьбы односельчан, соседей, дальних родственников). Еще несколько лет назад, судя по данным интервью, передать деньги как подарок на свадьбу можно было с
живым человеком, отправляющимся в Дагестан с севера, либо постфактум во время очередного визита на малую родину, а отправка денег через интернет-ресурсы воспринималась не вполне уместной.

Если бы я была матерью и моему сыну на свадьбу деньги на карточку (перевели – авт.), это было бы некрасиво11.

Сейчас с развитием денежных транзакций через интернет в целом и тем более с учетом ситуации, вызванной пандемией, послать деньги через интернет, таким образом поздравив семью со свадьбой, стало вполне допустимо.

Консолидация разделенного сельского сообщества как приоритетная повестка для всего Дагестана, очевидно, стала возможной в постсоветский период, когда длительная трудовая миграция, а не сезонное отходничество, стала судьбой для большей части семей в дагестанских селениях. Однако есть примеры в республике, когда подобные задачи сельское сообщество решает на протяжении десятков лет. Один из примеров касается села Кубачи. Ювелиры знаменитого села переезжали семьями за пределы Дагестана и в дореволюционный период, и в советское время. В частности, большие общины кубачинцев проживали в Азербайджанской ССР и республиках Средней Азии. После распада СССР многие семьи приняли решение вернуться в Дагестан, но не все – до сих пор многие кубачинские семьи живут в Баку, в крупных городах Узбекистана и других центральноазиатских республик. На лето многие из них стараются приехать в Кубачи или прислать на каникулы своих молодых. Кубачинцы до сих пор твердо ориентированы на браки внутри сельского сообщества (куда входят и живущие в Узбекистане и Азербайджане), в связи с чем свадьбы представителей семей, живущих в Дагестане и в дальней миграции – не редкость. Свадебные консолидационные практики кубачинского джамаата во многом напоминают описываемые практики в контексте миграции на север12.

Все описанные примеры, так или иначе, показывают значительную плотность и траектории трансформации связей внутри транслокального сельского сообщества в контексте проведения свадебных обрядов. Однако будет преувеличением говорить о том, что связи и практики внутри подобных транслокальных сообществ в полной мере тождественны практикам внутри сообщества одной локальности. Разумеется, ткань любого транслокального социального пространства неоднородна, порой прерывиста и нередко может иметь тенденцию к исчезновению, когда совокупность разрывов социальных связей станет больше, чем совокупность элементов связанностей. Поэтому очевидно, что, несмотря на все усилия дагестанских трансмигрантов не разрывать сельские связи даже в условиях длительной миграции и наличие весьма эффективных транслокальных практик мигрантов, физическая удаленность и подчас дискретность общения односельчан через интернет и визиты мигрантов на малую родину приводят к ослаблению некоторых связей в постсельском транслокальном сообществе односельчан. Определенное влияние эта ситуация оказывает и на брачные стратегии семьи. Например, в ходе исследования жизни дагестанских семей в северной миграции с несколькими семьями я общалась на протяжении пяти лет. В двух из пяти таких семей взрослые дети – парни и девушки – долго не вступали в брак, хотя их возраст по меркам сельского Дагестана уже давно это предполагал. Не буду делать выводы на основании такой небольшой выборки что тому виной – разрыв тесных контактов с родным селением и недостаточная доступность брачного реестра для участвующих в миграции дагестанцев и vice versa, «городские» взгляды данных детей мигрантов и их родителей на брак как на свободный выбор самих потенциальных брачующихся, репутационные потери живущей за пределами Северного Кавказа молодежи или что-то еще. Примечательно, что комментируя – почему трое сыновей моего информанта не женятся, близкая родственница их семьи, живущая в дагестанском селе и женившая всех своих детей вовремя, говорит, что для решения этой проблемы надо «набрать дисков с недавних свадеб и показать братьям, пусть выбирают себе невест». Ее совет, очевидно, направлен именно на восстановление информированности мигрантов о брачных ресурсах сельского сообщества, чтобы обе части постсельского джамаата стали в большей степени одним социальным пространством.

Завершая данную статью, хотела бы повторить основные представленные в тексте тезисы.

Современная миграционная ситуация, в которой оказались дагестанские селения, определила специфическое устройство постсельского социума, имеющего многие черты транслокальности. Это не могло не сказаться на значимых практиках и ритуалах сообщества. В этом случае закономерны изменения практик, связанных именно со свадьбой – центральным комплексом семейной обрядности. В статье показано как транслокальность сообщества влияет на организацию свадебного торжества и предшествующие ему стадии выбора брачного партнера и сватовства. Была показана влияние свадебных ритуалов на практики мобильности мигрантов и их односельчан, а также скорость перемещения и принятия решений в трансмигрантских семьях. Также показана роль интернет-коммуникации в модификации практик, связанных с проведением свадьбы. Безусловно, этой небольшой статьей не исчерпывается тема влияния миграции на свадебный ритуальный комплекс в современном Дагестане, дальнейшие разработки темы планируются в следующих публикациях.

Екатерина Леонидовна Капустина

Автор, ответственный за переписку.
Email: parlel@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-7024-0072
SPIN-код: 5140-0289
http://eu-spb.academia.edu/EkaterinaKapustina

Россия

Звание, должность: кандидат исторических наук, заведующая отделом этнографии Кавказа

Научные интересы: Этнография народов Кавказа, этнография Дагестана, трудовая миграция из Дагестана, миграционные процессы на Северном Кавказе, транснационализм и транслокальность, экономическая антропология на Северном Кавказе, антропология кавказского города, социальные практики в дагестанском обществе, судьба традиционных ремесел Дагестана, шиитские общины Дагестана, дагестанские землячества.

Просмотры

Аннотация - 624

PDF (Russian) - 276