История, археология и этнография Кавказа

В 2014 г. на территории г. Дербента проводились активные охранные раскопки в различных его частях. Один из объектов полевых исследований – раскоп XXXI – находился в приморской части города, носившей название Шахер-Юнан (в пер. с перс. – «Греческий город»), близ северной городской оборонительной стены на территории воинской части Погранслужбы ФСБ РФ, где проектировалось строительство административного здания2. Экспедиция под руководством А.И. Таймазова, В.Ю. Малашева и А.Б. Селезнева работала с сентября по декабрь. В ней принимали участие археологи Ю.К. Гугуев, И.А. Аржанцева, Е.А. Пшеничнова, З.П. Кадзаева, В.А. Меньшикова, Э.Д. Зиливинская, М.М. Малагитинов, К.Б. Шаушев, У.Ю. Кочкаров, Д.И. Жахарналиев и др.

Раскоп XXXI дал чрезвычайно богатый археологический материал: было прослежено несколько строительных горизонтов, которые показали, что в этой части города в арабский и сельджукский периоды (IX – начало XIII в.) протекала интенсивная городская жизнь и существовала плотная застройка. Здесь был обнаружен и исследован большой горн для обжига извести, который, по всей видимости, относится ко времени строительства каменной фортификации Дербента в середине VI в., точнее в конце 560-х гг. [1, с. 98–114; 2, с. 1–15]. Также в площадь раскопа попала часть квартала с несколькими жилыми домами. В жилой зоне велась довольно активная хозяйственная деятельность, о чем свидетельствуют расположенные здесь три давильни для производства вина из винограда, многочисленные хлебные печи-тандыры, колодцы, водоводы и различные хозяйственные ямы. Все эти комплексы датируются в пределах X – начала XIII вв. Следует отметить и большое количество нумизматического материала, служащего надежным хронологическим репером для датировки слоев и связанных с ними архитектурных остатков.

Здесь же был открыт и исследован некрополь Дербентского гарнизона Низового корпуса Русской императорской армии (1722–1735 гг.), могилы которого были впущены в культурный слой домонгольского времени [3]. Недалеко от этого раскопа в 2014 г. были проведены раскопки землянки Петра I [4; 5, 6].

В XX в. на участке расположения раскопа XXXI была построена казарма, фундамент которой значительно повредил археологические объекты, тем не менее, многие из них удалось проследить.

Наиболее интересным объектом на раскопе являлось общественное здание X–XII вв. (рис. 1) [7]. Оно состояло из двух частей. Основу постройки составлял большой зал, внешние размеры которого предположительно 14×8 м, внутренние – 12×6 м. Западная часть его была разрушена. Зал разделен на два нефа 4 колоннами, идущими в один ряд с востока на запад. От колонн сохранились каменные базы прямоугольные и круглые в плане. Стены здания почти полностью разобраны. Они были прослежены по траншеям фундамента. Фундамент и, вероятно, цоколь здания были сложены из необработанных и слегка обработанных камней, а сами стены – из кирпичей. Крыша была черепичной. Пол зала был покрыт ганчем в несколько слоев, в центре помещения расчищен завал резного ганча, которым, вероятнее всего, были украшены стены [8]. Это здание, вне всякого сомнения, было построено как общественное. Наиболее вероятным является предположение, что оно представляло собой небольшую квартальную мечеть. Мечеть в Дербенте имела пристройку с восточной стороны. Пристройка состояла из трех расположенных в ряд небольших комнат. В крайней западной комнате был глиняный пол и располагалось несколько очагов. Пол следующего помещения был вымощен обожженным кирпичом на известковом растворе, стены были покрыты известковой штукатуркой и выкрашены красной краской. От одной из стены комнаты был проложен водосток в виде каменного желоба. Возможно, здесь находилась тахаратхана – помещение для ритуальных омовений. Третье помещение было хозяйственным.

Комната с очагами имела не совсем правильную подквадратную форму. Ее размеры по оси север-юг 3,7–4,2 м и по оси запад-восток 3,8–4,2 м. Пол помещения был глинобитным, положенным в несколько слоев, свидетельствующих о его периодическом обновлении. Два верхних слоя были тонкими (0,3–0,5 см), фактически представляющими обмазку из желтой, хорошо отмученной глины. На уровне верхнего пола вдоль западной стены комнаты прослеживался ряд отпечатков кирпичей на известковом растворе. Возможно, здесь был положен бордюр из кирпичей или же пол был весь вымощен кирпичом, который потом разобрали, и отпечатки сохранились возле стены.

Третий пол был также глинобитным и покрыт тонким слоем известкового раствора. В центре этого пола I (раннего) периода функционирования здания была сделана вымостка из обожженных кирпичей на известковом растворе. Размеры ее 110×115 см. В каждой стороне было по 5 кирпичей. Внутри этой кладки был сложен квадрат со стороной в три кирпича. Уровень этой кладки находился на 5 см ниже уровня внешней кладки. Размеры кирпичей 21–22×21–22×4 см. В середине выкладки было сделано квадратное отверстие размерами 23×23 см и глубиной 20 см. Внутри его находился керамический котелок с углями.

В полу были прослежены также многочисленные очаги и ямки от них (рис. 2). Некоторые соответствовали полам I строительного горизонта, другие были поздними и относились ко II строительному горизонту. Все очаги можно разделить на две группы: это тандыры – печи для выпечки хлеба и обогрева помещения и вкопанные в пол керамические котелки или оставшиеся от котелков ямки.

Очаг № 1 находился в юго-восточном углу помещения. Очаг представлял собой большой и высокий тандыр, по стратиграфии относившийся ко II периоду. Устье тандыра находилось на уровне пола. Тандыр прорезал более ранние пол и тумбу в углу помещения. Диаметр устья (горла) тандыра 45 см, максимальный диаметр 60 см, высота 50 см над уровнем пола I периода. Заполнение тандыра представляло серую супесь с золой. На уровне пола в северо-западной стенке тандыра располагалось круглое отверстие (поддувало) диаметром 6–7 см, соответствующее диаметру керамических труб и обеспечивавшее воздушную тягу в печи.

Очаг № 6 находился в северо-восточном углу помещения. Он представлял собой цилиндрический тандыр диаметром 55 см. Стенки его сохранились на высоту 25 см. Очаг, скорее всего, относился ко II строительному периоду, так как он перерезал ранние ямы.

Очаг № 7 располагался у северной стены комнаты. Он представлял собой небольшой цилиндрический тандыр диаметром 28 см и глубиной 25 см.

Очаг № 9 находился восточнее очага № 1 и также представлял собой остатки тандыра цилиндрической формы. Диаметр его 28 см, глубина 16 см.

Очаг № 11 находился западнее очага № 1 – у юго-восточного угла кирпичной вымостки. Он представлял собой яму цилиндрической формы от тандыра, диаметром 40 см и глубиной 38 см.

Очаг № 12 располагался рядом с очагом № ٧ и представлял, очевидно, остатки небольшого тандыра. Он перерезал очаги № 5 и № 7, что указывало на его более позднее время функционирования. Очажная яма цилиндрическая, диаметром 40–42 см, с ровным дном, на котором лежал обожженный кирпич.

Очаг № 4, один из ранних, находился в юго-западном углу помещения. Он представлял собой вкопанный сосуд округлой формы. Диаметр горла сосуда 35–40 см, глубина (высота сосуда) 45 см.

Очаг № 5 располагался к югу от центральной вымостки, почти вплотную к ней, и представлял крупную яму, круглую по форме и чашевидную в разрезе. Диаметр ее 75 см, глубина 25 см от уровня пола помещения. С юго-востока к очагу примыкала круглая ямка диаметром 22 см и глубиной 6 см, которая, возможно, служила для сбора золы при очаге № 5.

Очаг № 8 находился между очагом № 11 и южной стеной помещения. Он представлял чашевидную яму, диаметром 30 см и глубиной 7 см. С северо-запада к ней примыкал маленький котелок диаметром 18 см и глубиной 5 см.

Очаг № 10 также имел форму чашевидной ямы от некогда установленного в ней котелка с округлым дном, был прослежен в северо-западном углу помещения. Диаметр его 30 см, глубина 30 см.

Очаг № 13 находился чуть западнее от очага № 12, перерезая его, и представлял чашевидную яму, вероятно, от ранее находившегося в ней небольшого котелка. Диаметр очага 30–32 см, глубина 9 см.

Таким образом, в помещении было обнаружено шесть тандыров и ям от них и шесть (включая, расположенный в центре вымостки) керамических котелков, вкопанных в пол, и ямок от них. Все эти очажные устройства были заполнены серым суглинком, с большим количеством золы, большая часть их была перекрыта поздними полами. В помещении, судя по количеству очагов, протекала довольно активная жизнь, и очаги часто заменялись. Обилие их говорит и о том, что здание существовало длительный период времени. Интересно наличие двух видов очагов – тандыров, которые служили для отопления и в которых пекли хлеб, и небольших, вкопанных в пол котелков, в которых невозможно разводить огонь. В эти котелки, судя по их заполнению, клали горячие угли, взятые из тандыров, и, таким образом, они могли служить для обогрева помещения.

Еще один очаг для обогрева был найден на том же раскопе к западу от остатков мечети. В жилом помещении на полу лежала керамическая плита размерами 65×65 см с невысоким бортиком по краю (рис. 3–4). Горизонтальная поверхность бортика была орнаментирована ямочными вдавлениями: большего размера на углах и по сторонам – линиями маленьких ямок, нанесенных, вероятнее всего, гребенчатым штампом. В центре плиты было сделано отверстие, под которым в пол был вкопан керамический котелок, заполненный золой и углями. По периметру плита была обложена вымосткой из обожженных кирпичей – по ٥ кирпичей с каждой стороны. Общие размеры подквадратной формы сооружения составляли 120×115 см. Рядом был установлен тандыр, из которого, вероятно, и брались угли.

Два очажка, в которые помещались угли, были обнаружены также в помещении, которое было пристроено к северной стене мечети после того, как она перестала функционировать в качестве культового здания. Они имели иную конструкцию (рис. 5). Очаги представляли собой своего рода кирпичный ящичек – квадратную в плане ямку, стенки которой были обложены четырьмя поставленными на ребро обожженными кирпичами, а на дно плашмя положен еще один кирпич. Эти очаги относятся, возможно, уже к XIII в.

Подобные отопительные устройства найдены на Самосдельском городище в Нижнем Поволжье. Этот памятник расположен в дельте Волги и датируется IX–XIV вв. В хазарское время здесь предположительно мог находиться Итиль, столица Хазарского каганата, а слои XI–XIII вв. соотносятся с городом Саксином, известным по письменным источникам [9; 10, 11]. В материальной культуре Самосдельского городища, а именно в керамическом комплексе и строительной технике, прослеживаются черты, сближающие его с Дербентом [12, с. 143]. В нескольких жилых постройках здесь были найдены круглодонные керамические котелки, вкопанные в пол или в поверхность суфы (рис. 6–8). В заполнении этих котелков была зола, а поверхность вокруг них была прокалена. В тех же помещениях были установлены и тандыры. Наряду с очагами в виде вкопанных котелков были найдены также и конструкции из четырех поставленных на ребро обожженных кирпичей (рис. 9).

На другом памятнике Астраханской области, Селитренном городище (идентифицируемым с Сараем, столицей Золотой Орды), также был найден очаг из поставленных на ребро обожженных кирпичей (рис. 10). Он был вмонтирован в высокий порог, образованный рядом поставленных на ребро сырцовых кирпичей и отделяющий одно из помещений медресе XIV в. [13, с. 64].

Очаги в виде углублений в полу, в которые клали горячие угли для обогрева, а в некоторых случаях травы и благовония для окуривания комнат, широко распространены в Средней Азии. Там они называются по-таджикски сандали или по-узбекски сандал3 [14, с. 93]. Известны сандали с глубокой древности.

При раскопках крепости Кампыртепа недалеко от Термеза в одном из домовладений кушанского времени (I в. н.э. – первая четверть II в. н.э.) был открыт напольный очаг в виде прямоугольного углубления в полу, которое было по периметру обложено сырцовыми кирпичами, поставленными на ребро. По мнению исследователей, это остатки очага-сандали [15, c. 260–261]. На поселении Гардани Хисор на Зеравшане, близ знаменитого замка на горе Муг, исследованы бытовые очаги, относящиеся к VII–VIII вв. Среди них были и ямки в полу с золой, которые также интерпретируются как сандали [16, c. 119].

Вкопанные в пол сосуды для углей являлись частью более сложно устроенных очагов на городище Джанкент в Южном Казахстане. В северо-восточной части городища была раскопана часть жилого комплекса, относящегося к самому позднему периоду существования городища. По монетному материалу он датируется 950–960 гг. [17]. Очаги во всех помещениях этого комплекса однотипны и представляли собой прямоугольные открытые площадки, ограниченные со всех сторон невысокими бортиками, сделанными из половинок разрезанных вдоль сырцов (рис. 11). Очаги в виде открытых площадок различной формы с бортиками известны в Средней Азии и Хорезме с последних веков до нашей эры и получили широкое распространение в средневековье [18, c. 87–92; 19, 1966, c. 75]. Однако в очагах Джанкента внутри этой площадки были поставлены очажные подставки с протомами баранов, перед которыми был вкопан сосуд для углей [20; 21]. Очаги Джанкента служили не только для отопления жилища, но и являлись домашними алтарями, и в сосуды в них, скорее всего, клали не только угли, но и какие-то ароматические вещества, т.е. использовали их как курильницы. Тем не менее, наличие вкопанного в пол сосуда сближает эти очаги-алтари с утилитарными очагами-сандали.

На городище Сауран XIV–XVI вв. в Южном Казахстане полностью раскопана центральная городская площадь с окружающими ее постройками [22]. К северу от Джума-мечети располагалось здание, которое интерпретируется как медресе, ханака или караван-сарай. Оно имело замкнутую планировку с портальным входом и внутренним двором. По периметру двора располагались помещения различного назначения. В некоторых комнатах, которые можно считать жилыми, в выстланных жженым кирпичом полах были сделаны квадратные углубления, стенки которых облицованы поставленными на ребро обожженными кирпичами (рис. 12). Размеры их 25×25 см, глубина 20–25 см. При этом в углах помещений находились камины с вертикальными дымоходами. Такие же очаги зафиксированы и в худжрах медресе XVI в., расположенного напротив через площадь (рис. 13). Вне всякого сомнения, эти небольшие очажки также можно считать разновидностью сандали.

Традиция отопления помещения сандали в Южном Казахстане сохранялась до начала XX в. В частности, в окрестностях того же городища Сауран, на некрополе Садуакас ата исследовано жилище муллы-шаракши конца XIX – первой пол. XX в. В одном из жилых помещений находился сандал (рис. 14) из обожженных кирпичей [23, с. 38–40].

Очаги-сандали часто упоминаются в этнографических исследованиях, посвященных изучению жилых построек Средней Азии. Очаг представляет собой напольное углубление прямоугольной формы, в которое клали угли для отопления комнаты (рис. 15, 1). В центре этого углубления могла быть сделана еще одна, более глубокая ступень. В эту яму сгребали золу и могли ставить чайник, чтобы он не остывал. Над углублением ставили деревянный табурет или столик высотой 40–50 см. Края выемки, в которую устанавливали столик, часто обкладывали обожженным кирпичом. В бедных домах под столик вмазывали в пол большую глиняную лохань.

Сверху табурет накрывали квадратным одеялом, края которого лежали на полу. Около сандали на тюфячках рассаживались люди, подсовывали ноги под край одеяла и таким образом грелись (рис. 15, 2). С наступлением холодов семья проводила у сандали большую часть времени. Здесь, вокруг сандали, работали, ели и спали [14, c. 94–96]. А.К. Писарчик отмечает, что такой способ отопления был не только приятным, но и полезным, т.к. во время сна ноги были в тепле, а голова в холоде. «Некоторые из стариков в Ферганской долине, Ташкенте, пользовавшиеся всю жизнь этим видом утепления, так привыкли к постоянному нахождению на свежем воздухе, что когда после революции в быт местного населения интенсивно начали проникать застекленные рамы и русские печи, они нередко выселялись из такого дома на айван и проводили там всю зиму, даже в самые сильные морозы, предпочитая согреваться сандали, чем жить в нагретом печью воздухе комнаты, в котором они задыхались и чувствовали себя больными», – пишет исследовательница [14, c. 95].

Очаги-сандали известны в Южном и Северном Таджикистане, Фергане, Самарканде и Бухаре [14, c. 92; 24, c. 40; 25, c. 217; 26, c. 292]. А.С. Давыдов отмечал появление сандали в верховьях Зеравшана только в XIX в. [27, c. 40]. Однако, Ю. Якубов опровергает это мнение, приводя данные раскопок Гардани Хисор VII–VIII вв. и находки переносного сандали из обожженной глины с глазурованным керамическим столиком в слоях XVII–XVIII вв. в крепости Сарвода [16, c. 119].

Фиксируя сандали с XIX века, этнографы отмечают их бытование в Узбекистане до 1970-х гг. [14, c. 97]. Более того, недавно в Интернете появилась заметка о том, что в Таджикистане в результате дефицита электроэнергии в некоторых кишлаках снова стали отапливать дома печами-сандали (рис. 15, 3) и даже готовить на них пищу4.

Если рассмотреть очаги-сандали в Средней Азии с древности до наших дней, то в большинстве своем они представляют собой квадратную в плане ямку, обложенную кирпичами. Исключение составляют очаги городища Джанкент, но они, как уже говорилось, не являются сандали как таковыми, и вкопанные в них сосуды служили, скорее, курильницами, хотя могли использоваться и для отопления. В Дербенте большинство подобных отопительных устройств сделаны из круглодонных керамических котелков различных размеров, что можно считать местной кавказской модификацией. Квадратные вымостки с бортиком в жилом помещении и в центре пола пристройки к мечети, выявленные в раскопе XXXI, позволяют предположить, что над котелками с углями также мог устанавливаться столик с одеялом для обогрева ног. Остальные котелки служили, скорее всего, просто для обогрева комнаты. А.К. Писарчик [14, c. 100] со ссылкой на М.И. Ильину [28] отмечает, что на Кавказе существовали отопительные устройства типа сандали, называемые курси, но они не получили там широкого распространения. Что касается средневековых городов Нижнего Поволжья, то в них прослеживаются сандали как «среднеазиатского», так и «кавказского» типов.