History, Archeology and Ethnography of the Caucasus

В данной статье хотелось бы обратиться к описанию Грузинского царства, его военной и политической истории в составе исторического сочинения Шихаб ад-Дина Мухаммада ан-Насави «Сират ас-султан Джалал ад-Дин Манкбурны» («Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны») [1]. В 1220–1230-ые годы Южный Кавказ становится объектом агрессии, как со стороны монгольских завоевателей, так и со стороны хорезмшаха Джалал ад-Дина Манкбурны, который на короткое время сумел не только нанести несколько поражений грузинским войскам, но и захватить Тбилиси и включить большую часть территорий Грузинского царства в состав собственной державы. Для Грузинского государства именно хорезмийское вторжение оказалось тем роковым ударом, после которого оно не смогло оправиться и в 1230-ые годы фактически без серьезного сопротивления подчинилось монгольским завоевателям. События 1225–1231 гг., то есть периода хорезмийского вторжения и господства на Южном Кавказе, нашли свое отражение в многочисленных исторических источниках: грузинских, армяноязычных, арабо-персидских. 
Однако в этой статье хотелось бы продемонстрировать то, как описывали само Грузинское царство, его военную и политическую историю в указанный период те, кто этой державе противостоял, то есть продемонстрировать взгляд с «хорезмийской стороны». С нашей точки зрения, было бы крайне любопытным проанализировать особенности описания этой державы, деятельность ее политических лидеров и военачальников в трудах арабо-персидских историков. Это позволит нам, и выделить образ «врага», и показать насколько хорошо завоеватели знали своего противника, на чем делали акценты в своих трудах. Данная статья – одно из немногих специальных исследований подобной научной проблематики, первое в современной отечественной историографии. 
В качестве объекта исследования нами выбран упомянутый труд Шихаб ад-Дина Мухаммада ан-Насави «Сират ас-султан Джалал ад-Дин Манкбурны» в силу целого ряда причин. Прежде всего, хотелось бы отметить, что сам автор исторического сочинения был очевидцем хорезмийского завоевания Южного Кавказа, поскольку в тот период был личным секретарем Джалал ад-Дина Манкбурны и о действиях хорезмийской стороны ему было прекрасно известно. Автор имел доступ к различным документам, прежде всего к дипломатической переписке, и, следовательно, обладал гораздо большими знаниями, нежели рядовой участник событий. Не менее важно отметить и то, что, будучи сам участником кампании против Грузинского царства, ан-Насави вряд ли мог бы быть объективен в своих описаниях, что также весьма интересно проанализировать и выделить те штампы, оценочные характеристики и другие субъективные детали созданного им описания Грузинского царства и его правителей. Наконец, в труде ан-Насави нам хотелось бы подробно рассмотреть описание Грузинского царства до начала хорезмийской экспансии, выделить те аспекты, на которые автор обращал наибольшее внимание, чему придавал наибольшее значение. В этой статье мы также попытаемся сравнить сведения из труда ан-Насави с информацией из других исторических источников, в том числе грузинских, для того чтобы представить читателю всю палитру мнений по самым важным сюжетам хорезмийского завоевания и господства на Южном Кавказе.
Прежде чем перейти к анализу информации из труда ан-Насави, необходимо сказать несколько слов о самом этом памятнике. Итак, сочинение Шихаб ад-Дина Мухаммада ан-Насави было создано им в период с 639/1241 по 647/1249 год и носит название, «Сират ас-султан Джалал ад-Дин Манкбурны» («Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны»). Сочинение написано автором в жанре «сиры», то есть фактически представляет собой жизнеописание отдельной исторической личности, но при этом содержит большое количество информации, не имеющей прямого отношения к жизни Джалал ад-Дина Манкбурны, например, сведения о «происхождении татар», формировании державы Чингиз-хана и его первых завоевательных походах и т.д. Сам автор, Шихаб ад-Дин Мухаммад ан-Насави, помимо личных наблюдений, стоит еще раз напомнить, что он долгое время был личным секретарем самого Джалал ад-Дина Манкбурны, брал сведения из рассказов очевидцев, использовал и исторические сочинения своих предшественников. В частности, он указывает на знакомство с трудом Ибн ал-Асира: «Я нашел, что он не упустил ни одного важного и славного события и отступил от истины лишь в немногом. Я сказал себе: поистине, удивительно деяние того, кто, находясь в земле аш-Шам (Сирия. – Прим. пер.), замыслил расследовать события, происходившие в отдаленных местах Китая и в глубине Индии» [1, с. 33; 6, s. 10]. Отметим также, что огромное внимание в данном источнике автор уделяет событиям последнего периода жизни Джалал ад-Дина Манкбурны, а именно его деятельности после возвращения из Северной Индии в Иран в 1224–1225 гг. и вплоть до гибели в 1231 г. Именно в этот период судьба последнего хорезмшаха была тесно переплетена с событиями на Южном Кавказе, который он не только сумел завоевать, но и, пусть и на короткое время, включил в состав своих владений. При написании данного исследования нами использовался известный перевод на русский язык этого сочинения, сделанный З.М. Буниятовым, турецкое [6] и персидское [7] издания данного источника.
Уже современники ан-Насави высоко оценили его труд и обращались к нему при формировании собственных исторических нарративов. Достаточно вспомнить арабского историка Абу Шаму ал-Макдиси (1203–1267), чей труд «Нузхат ал-муклатин фи сират ад-даулатин ал-алайийа ва-л-джалалийа ва-ма кана фихума мин ал-вакайи ат-татарийа» («Услада глаз в описании государств известных и могущественных и что было в них во времена татар») [8] содержит отдельные разделы, являющиеся частичной компиляцией сочинения ан-Насави [8, s. 45–46]. Другим примером является сочинение Ибн Абу ал-Хадида (1190–1256) «Шарх нахдж аль балага» («Толкование «Пути красноречия»» Шерифа Рази). Перевод выдержек из данного труда был издан под названием «Нашествие монголов на Восток, пережитое средневековым арабским ученым Ибн Аби-л-Хадидом ал-Мадаини (1190–1258)» и предваряется небольшим введением, содержащим сведения об авторе и тех источниках, на которых базировался его труд, среди них сочинение ан-Насави [9]. Это лишь несколько примеров, подтверждающих значимость сочинения ан-Насави для арабо-персидских средневековых историков и составителей различного сочинений, содержащих исторический материал. 
Возвращаясь к содержанию самого исторического источника, а точнее тех сведений о Грузинском царстве, которые в нем содержатся, необходимо обратить внимание на несколько моментов. Прежде всего, скажем несколько слов о том, что представлял собой Южный Кавказ на момент появления там Джалал ад-Дина и его армии. В 1225 г. он представлял собой регион, в котором располагалось несколько крупных государственных образований. Это, в первую очередь, Грузинское царство, государство Ширваншахов, государство атабеков Азербайджана и полунезависимый ар-Ран. Все они в большей или меньшей степени будут описаны в труде ан-Насави, однако следующий важный момент касается крайне скупого описания Грузинского царства до момента столкновения с державой хорезмшаха Джалал ад-Дина Манкбурны. По сути, рассказ ан-Насави о Грузии начинается непосредственно с событий, связанных с битвой при Гарни 1225 г., когда автор сообщает, что в предшествующие годы Грузинское царство неоднократно посягало на территории государства атабеков Азербайджана, уже захваченное хорезмшахом. «Вот почему они собрались в поход, позабыв о том, что государство Атабеков пало; ведь оно было для них местом охоты: туда они ходили за добычей сообща и отдельно, парами и по одному» [1, с. 157; 6, s. 70]. В то же время, источники, на которые опирался сам персидский историк, предлагают куда более подробную историю грузинских набегов на земли государства атабеков Азербайджана в целом и истории Грузии в частности. Ибн ал-Асир сообщает: «В сведениях предшествующих лет мы уже говорили, что натворили грузины в землях ислама – Хилате и его округах, Азербайджане, Арране, Арзане Рума, Дербенде Ширвана и в тех областях, которые прилегают к их стране, говорили о том, сколько они пролили крови мусульман, сколько разграбили их имущества и сколько захватили городов. Ежедневно в этих землях мусульмане подвергались унижению и бесчестию. Грузины совершали на них набеги, нападали на них и забирали все, что хотели из их имущества» [10, c. 375]. 
Последнее обстоятельство следует объяснять не столько тем, что ан-Насави не были известны подробности политической и военной истории Грузии до 1225 г., тем более, что труд Ибн ал-Асира был ему хорошо знаком, сколько спецификой собственного сочинения. Жанровые особенности труда ан-Насави требовали от автора большего внимания к биографии его главного героя, поэтому рассказывать об исторических фактах, напрямую не связанных с жизнью и деятельностью Джалал ад-Дина Манкбурны, от него вовсе не требовалось. Разделы о монгольских завоевательных походах и образовании государства Чингиз-хана, а также о монголо-хорезмийской войне 1219–1221 гг. содержатся в этом источнике лишь для того, чтобы объяснить, откуда взялся этот противник, с которым неоднократно воевал последний хорезмшах, и как произошло разрушение его государства. В связи с этим практически полное отсутствие сведений по истории Грузии до 1225 г., то есть до столкновения с хорезмийскими войсками, в данном памятнике не должно вызывать какого-то недоумения. При этом нельзя не отметить, что у ан-Насави вообще нет качественных характеристик Грузии как военного и политического соперника державы Джалал ад-Дина, кроме уже приведенной выше цитаты. При этом в иных источниках XIII в. можно найти подобные описания, пусть даже и с фантастическими фактами и характеристиками: «Грузин, этих нечестивых безбожников, охватило желание овладеть этой страной, вознамерившись в первую очередь изгнать султана и захватить область Тебриза, а затем придти в Багдад и посадить католикоса на место халифа и превратить мечети в церкви, а истинную веру в ложную» [11, c. 301].
Первый этап экспансии Джалал ад-Дина Манкбурны против Грузинского царство и битву при Гарни 1225 г. ан-Насави считает следствием агрессивных действий со стороны самих грузин и, как уже говорилось выше, их прошлыми набегами на земли государства атабеков Азербайджана [1, с. 156–157; 6, s. 70–71]. При этом у Ибн ал-Асира есть упоминание о хорезмийском посольстве к грузинам накануне первого столкновения [12, p. 482], о чем не упоминает ан-Насави, а грузинских и армяноязычных памятниках и вовсе в качестве агрессора представлен сам хорезмшах [13, c. 149; 14, с. 120]. Не вдаваясь в детали описания самого сражения у Гарни 1225 г., окончившегося победой хорезмшаха, отметим у ан-Насави рассказ о судьбе отдельных грузинских военачальников. Так, у Киракоса Гандзакеци выделен один из грузинских полководцев по имени Шалва. «Выступил и Иванэ с грузинским войском и расположился против них, [чуть] повыше. Увидев их, он испугался, застыв на месте, а султан двинул вперед свои войска и пошел навстречу им. Когда увидели это один из грузинских вельмож (звали его Шалвэ) и брат его Иванэ – мужи храбрые и знатные, победоносные в бою, – они велели остальным воинам: “Вы пока подождите. Мы пойдем 
врежемся в их ряды; если хоть кого-нибудь из них мы вынудим к отступлению, победа будет за нами, наступайте и вы. Если же они победят нас, вы бегите, спасайте свою жизнь!” И они смешались с войском султана и стали тут же громить их. Но воины грузинские, не обратив на это внимания, стали разбегаться так, что во время бегства и товарищей своих не узнавали. И бежали, не будучи преследуемы никем. От страха они бросались вниз, и ущелье повыше селения Гарни было заполнено ими. Когда увидели это воины султана, они стали преследовать их, многих вырезали, а остальных сбросили вниз со скал. Султан, поднявшись на скалу над ущельем, увидел это печальное зрелище – множество людей и лошадей свалены были, подобно камням, в кучи – покачал головой и сказал: “Это дело [рук] не человека, а лишь Бога Всемогущего”» [13, c. 149]. 
Любопытна судьба грузинского военачальника Шалвы согласно тексту ан-Насави. Персидский историк после описания битвы при Гарни указывает на то, что тот попал в плен к хорезмшаху Джалал ад-Дину Манкбурны, который, в свою очередь, сохранил ему жизнь. «Когда в этот день было разбито их войско и погиб и тот, кто был под началом, и тот, кто стоял во главе, его (Шалву) охватило оцепенение. Он не мог узнать, где под ним земля, опустился и заснул среди убитых, запачкав свое лицо кровью, черной от позора. Его обнаружил сын няни Гийас ад-Дина, еще мальчик. Вытащил его и привел к султану связанным» [1, с. 158–159; 6, s. 71]. Этот пленник некоторое время содержался, по всей видимости, с другими грузинскими военачальниками и знатными людьми в Табризе, а затем был казнен во время второй кампании Джалал ад-Дина Манкбурны против Грузии. «Когда султан был у берега реки Аракса, он перехватил лазутчика с письмами Шалвы ал-Курджи, направленными к абхазским эмирам (князьям), [в которых] он предупреждал их о походе султана против них и предупреждал их. Султан распорядился, и он (Шалва) был разорван на две части на берегу реки» [1, с. 167; 6, s. 76; 7, s.171]. В более поздних источниках расправа над грузинскими военачальниками присутствует, но и обрастает новыми подробностями: в частности, Джувейни указывает на то, что Джалал ад-Дин лично казнил Шалву. «И когда открылась правда о неверности этих лицемеров, султан встал и, взяв в руки меч, нанес Шалве удар в пояс и разрубил его надвое, обагрив его кровью клинок. После этого он приказал отправить в ад остальных и стал совещаться о том, какую дорогу выбрать со своими собственными эмирами» [11, с. 303–304].
В рассказе о первом этапе хорезмийского вторжения в пределы Грузинского царства ан-Насави не приводит деталей того, что не касалось бы военной стороны этого события: мы видим в тексте лишь описание сражений и грабежей, однако о самом государстве, его жителях и городах нет практически никакой информации. Единственное сколько-нибудь подробное описание Абхазии, как части Грузинского царства, также связано у ан-Насави с грабежом этого региона, хотя отдельные данные касаются этой земли и ее жителей [1, с. 160–161]. Удивительно, но гораздо больше информации о Грузии и, в частности, о Тифлисе мы находим в той части труда ан-Насави, где описывается вторая кампания хорезмшаха на Южном Кавказе, в которой сам персидский историк участия не принимал. «Когда он (хорезмшах. – прим. Д.Т.) достиг реки Аракса, я сильно заболел и не мог продолжить путь. А султан разрешил двум владетелям Сурмари возвратиться в свой город, и я был отправлен с ними» [1, с. 167; 6, s. 75]. Согласно сообщению самого ан-Насави, он получил право наблюдать за вскрытием корреспонденции и приемом послов в отсутствие хорезмшаха, в результате чего и был в курсе дел не только в Грузии, но и в сопредельных Южному Кавказу регионах [1, с. 167]. Удивительно, но именно в этой части сочинения, при описании военных действий хорезмийской армии, ан-Насави приводит более подробное описание Грузии, в частности Тифлиса. «А войска грузин и их азнауры укрепились в крепости. Особенность Тифлиса та, что он построен на берегу реки Кура, среди гор и долин: река отделяет город от крепости. Это широкая река и перейти ее нельзя. Между городом и крепостью был деревянный мост, но он был сожжен, когда выяснилось, что положение ужасно, что уже властвует рука мести, а на мосту теснится толпа» [1, с. 168; 6, s. 76; 7, s. 172]. По всей видимости, у ан-Насави в данном случае были хорошие осведомители, которые могли рассказать персидскому историку детали осады данного города, или же он узнал об этом сам, прибыв в Тифлис уже после взятия города, но, если ориентироваться по тексту его сочинения, в том же самом году [1, с. 170–171].
Нельзя не отметить, что описание последствий хорезмийского завоевания Тифлиса у ан-Насави «сдержанное», несмотря на то, что он сам указывает на факт резни мирного населения столицы Грузинского царства. «Мечи полновластно распорядились его жителями, а руки [воинов] захватили все [их] добро. И были перебиты в нем (Тифлисе) все находившиеся там грузины и армяне» [1, с. 168; 6, s. 76; 7, s. 172]. При этом другие арабо-персидские историки не скупятся на подробности при описании указанной резни в Тифлисе, возлагая ответственность за нее на хорезмшаха Джалал ад-Дина Манкбурны. «Мусульмане взяли город силой, а не капитуляцией, и убили всех грузин, которых там нашли. Джалал ад-Дин не пощадил ни старых, ни малых, кроме тех, кто принял ислам, и объявил о принятии мусульманской веры. Мусульманские жители Тифлиса допустили все эти зверства, как убийства, так и грабежи» [12, p. 489]. У более позднего Джувейни и вовсе действия хорезмийской армии в захваченном городе приобретают характер межконфессионального противостояния. «И все те селения и крепости в окрестностях Тифлиса, в которых собрались сторонники Иблиса, он стер с лица земли; и в его руки воинов попала добыча, которую невозможно было сосчитать. Он также разрушил церкви Тифлиса, на строительство которых с древних времен были потрачены огромные сокровища, и на их месте заложил обители ислама» [11, с. 306]. В дальнейшем Джувейни усугубляет картину «межконфессиональной» борьбы описанием ответных действий грузин после того, как им удалось отбить Тбилиси: «…и грузины вновь заняли Тифлис и разрушали мечети и подвергали мучениям мусульман» [11, с. 307]. Во многом именно то, что за столь жестокими действиями хорезмийского войска легко увидеть приказы самого Джалал ад-Дина Манкбурны, объясняет факт отсутствия таких подробностей у ан-Насави и более сдержанный характер описания событий в Тифлисе. Все это мало согласуется с жанровыми особенностями труда указанного историка и героическим образом последнего хорезмшаха, формируемым в его сочинении.
При этом современник ан-Насави – Ибн ал-Асир – негативно оценивает не только действия Джалал ад-Дина Манкбурны и его армии при взятии Тифлиса, указывая при этом и на убийство десяти тысяч плененных воинов гарнизона, отказавшихся принять ислам, но и в целом завоевание Грузии хорезмийцами описывается им без особого восторга. «Когда Джалал ад-Дин пришел, страна уже была разорена. Грузины начинают слабеть, затем Татары довершили разгром, как мы об этом рассказывали. И, наконец, Джалал ад-Дин, возвысившись, совершил против Грузии такие же подвиги!» [12, p. 492]. Подобная оценка последнего хорезмшаха и его деятельности в труде арабского историка во многом роднит его историческое сочинение с текстами грузинских и армяноязычных историков, однако, в то же время, эти памятники, безусловно, приводят гораздо больше подробностей по интересующим нас событиям. Так в тексте «Столетней хроники» (или «Анонимного хронографа») описаны события в Тифлисе после взятия города хорезмийцами: «…Нещадно они распоясались, отрывая от грудей материнских младенцев и пред матерями разбивали их о камень; у иных вышибали глаза и мозжили головы и затем умерщвляли матерей; старцев на улицах затаптывали копытами лошадей, зарубали юнцов и текли кровавые реки. Мозги людей – женщин, старцев и младенцев, волосы и кровь, головы и отсеченные части тел. Кишки, растоптанные и затоптанные лошадьми, – все было перемешано. Не являли милосердия, предавали смерти отсечением плеча, опрокидыванием навзничь и распарыванием живота» [14, с. 123]. Таким образом, описание взятия Тифлиса и последующей судьбы городского населения столицы Грузинского царства у ан-Насави не только существенно отличается в плане объема и полноты изложенных сведений, но и его оценочные характеристики не совпадают с мнением грузинских и отдельных арабо-персидских историков, прежде всего современников. В то же время более поздние авторы, как это видно на примере Джувейни, не только сохраняют эти подробности, но и отказываются от негативных характеристик, свойственных Ибн ал-Асиру. Более того, им скорее импонируют действия хорезмшаха, его историческая личность еще более героизируется, чем в труде ан-Насави. В частности, при описании военной кампании против Грузии 1228 г. Джувейни указывает на поединок между хорезмшахом и лучшими грузинскими воинами перед общим сражением, о чем нет данных в более ранних памятниках [11, с. 311–312]. 
Возвращаясь к описанию Грузинского царства в труде ан-Насави, отметим, что после рассказа о втором нашествии хорезмийских сил на территорию этого государства и взятии Тифлиса, сведения по интересующему нас вопросу в труде персидского историка скорее обрывочны, а приведенный им обстоятельный рассказ о взятии города Лори – не содержит ни описания данного поселения, ни прилегающих к нему земель [1, с. 224–225; 6, s. 111–112]. В этом же разделе ан-Насави помещает подробный рассказ о приключениях одного из приближенных хорезмшаха, Уз-Аба Таи, которому удалось избежать грузинского плена и благополучно вернуться к Джалал ад-Дину: любопытно, что этот рассказ по объему превышает даже описание очередного сражения между войсками грузинского царства и хорезмийской армией, закончившегося победой последних [1 с. 225; 6, s. 112]. При этом нельзя не отметить, что ан-Насави был прекрасно осведомлен о составе грузинского войска и о входивших в него военных подразделениях: «вслед за этим прибыло известие о том, что царица Русудан и Иване собрали войска и к ним на помощь сошлись лакцы (ал-лакз), аланы, сваны (ас-суван) и их число достигло сорока тысяч или больше» [1, с. 224; 6, s. 111-112]. Персидское издание сочинения ан-Насави содержит в себе те же сведения, что и перевод З.М. Буниятова [7, s. 251–252] -

Тем не менее, в поздних персидских источниках можно встретить гораздо более подробное описание грузинской армии, нежели мы видим у ан-Насави. Джувейни сообщает: «было собрано войско, в которое вошли грузины, аланы, армяне, сариры, лакцы, кифчаки, сваны, абхазы, чанеты, сирийцы и румийцы, к которым присоединились мужи, закаленные в огне жизни и избранные в день битвы» [11, с. 310]. Последняя цитата во многом совпадает с данными приводимыми в грузинских исторических сочинениях, чьи авторы были, безусловно, лучше осведомлены о составе собственной армии, разбитой впоследствии Джалал ад-Дином Манкбурны. «Узнав о том, что его и адарбадаганским войскам не выстоять против (татар), покинул Адарбадаган и вновь удалился в Тпилиси. Проведав об этом, царица Русудан созвала все свое воинство, имеров и амеров, мандатурт-ухуцеса Шанше, амирспасалара Авага, мсахурт-ухуцеса Варама, эров, кахов, сомхитаров, джавахов, месхов, таойцев, Цотне Дадиани, человека почтенного и достойного; абхазов, джиков и всех из имерского царства, говорить о коих порознь недосуг. И отверзла Врата Дариальские и впустила осов, дурдзуков и заодно с ними всех горцев. Собрались в Начармагеви во множестве неисчислимом, и отправила царица их на войну с хорезмийцами» [14, с. 127]. 
В дальнейшем, описывая жизнь и деятельность Джалал ад-Дина Манкбурны, ан-Насави огранивается лишь указанием на то, что хорезмшах после упомянутого разгрома грузинской армии «…рассеял их полчища, загнав их в самые отдаленные места их страны, и освободил пленных, находившихся в Лори…» [1, с. 228; 6, s. 114]. Кроме этих данных и краткого рассказа о подавлении выступления некоего «Бахрама ал-Курджи» [1, с. 226], ан-Насави не предоставляет более сведений о Грузинском царстве, целиком и полностью сосредоточившись на описании жизни и деятельности последнего хорезмшаха, а также – на своих собственных приключениях. Относительно восстания Бахрама можно 
отметить лишь краткий рассказ ан-Насави о взятии крепости Шаккан, которую хорезмшах «взял ее благодаря силе и умению и жег ее кяфиров огнем» [1, с. 226; 6, s. 112–113], где последнее можно отнести как к произошедшему во время осады города, так и к расправе над пленными после взятия крепости. Последнее более вероятно, учитывая уже приведенные выше описания подобных действий со стороны Джалал ад-Дина в труде ан-Насави, без каких бы то ни было авторских характеристик. Персидский историк и здесь не сожалеет о судьбе пленных, а примененный им эпитет «кяфир» лишь подчеркивает в очередной раз конфессиональный подтекст данной расправы. 
Суммируя вышесказанное относительно сведений о Грузинском царстве в труде ан-Насави «Сират ас-султан Джалал ад-Дин Манкбурны», хотелось бы подробнее остановиться на нескольких, на наш взгляд, ключевых сюжетах. Прежде всего, данный исторический источник, несмотря на то, что его автор неоднократно бывал на территории Грузинского царства и сопровождал в походах Джалал ад-Дина Манкбурны, предоставляет мало информации об этой державе вне контекста политических и военных событий. Описание населения и городов Грузии у ан-Насави крайне скудное и в ряде случаев может сложиться впечатление, что автор вообще не был в этих землях и записывал информацию с чужих слов, несмотря на то, что сам неоднократно указывает, что видел эту страну. В данном случае любопытным выглядит тот факт, что во время второго хорезмийского вторжения в пределы Грузинского царства, по словам самого ан-Насави, он находился вне действующей армии, однако именно в этой части своего сочинения он предлагает более подробное описание Тифлиса. Безусловно, эта специфическая черта труда ан-Насави делает этот источник более значимым для изучения политической и военной истории Южного Кавказа, однако для работ по этносоциальной истории региона он малополезен. 
Персидский историк выстраивает следующую картину хорезмийского завоевания и господства в пределах Южного Кавказа: не приводя никаких подробных сведений относительно истории Грузинского царства до 1225 года, ан-Насави подчеркивает, что именно грузинская агрессия в прошлом на земли государства атабеков Азербайджана стала главной причиной войны с Джалал ад-Дином Манкбурны. Подобная точка зрения прослеживается в трудах даже критиков жизни и деятельности последнего хорезмшаха, в частности Ибн ал-Асира, как и в других арабо-персидских источниках. При этом, разумеется, качественно иная картина начала хорезмийского вторжения сформировалась в грузинских и армяноязычных памятниках. Таким образом, в этом отношении труд ан-Насави не выделяется в рамках арабо-персидской историографии, чего нельзя сказать относительно описания самих военных действий хорезмшаха на Южном Кавказе и оценочных характеристик этой деятельности. Исходя из жанрового своеобразия созданного ан-Насави текста, в нем полностью отсутствует критика действий Джалал ад-Дина Манкбурны и его войска в ходе кампаний против Грузинского царства. Персидский историк указывает на многочисленные факты резни мирного населения Грузинского царства войсками хорезмшаха, однако никаких негативных оценок этого мы не видим. Более того, в ряде случаев ан-Насави как будто восхищается подобными действиями воинов Джалал ад-Дина, а в качестве оправдания формирует модель межконфессионального противостояния, подчеркивая неоднократно, что хорезмшах воюет с неверными. Подобного рода заявления можно встретить и в трудах современников ан-Насави, как нами было продемонстрировано на примере сочинения Ибн ал-Асира, так и в более поздних памятниках, например Джувейни. Однако из средневековых арабо-персидских историков лишь Ибн ал-Асир, подчеркивая конфессиональный характер этого противостояния, при этом подвергает очевидным критическим замечаниям отдельные аспекты военной и политической деятельности Джалал ад-Дина Манкбурны, в частности резню мирного населения Грузинского царства, и не героизирует образ последнего хорезмшаха. В более поздних источниках эта традиция практически не имела продолжения, а вот точка зрения ан-Насави нашла свое отражение и героизация Джалал ад-Дина Манкбурны в этих памятниках даже более очевидна, чем более раннем сочинении указанного персидского историка.
Таким образом, ан-Насави, будучи заложником выбранного им самим жанра «сира», а также, по всей видимости, из-за личной симпатии к Джалал ад-Дину Манкбурны, не объективен при освещении отдельных аспектов военной и политической деятельности данного правителя на Южном Кавказе. Сама по себе картина политической истории данного региона представлена в его труде весьма сжато: автора живо интересует лишь период пребывания там последнего хорезмшаха, в связи с чем информация по истории Грузии до хорезмийского вторжения крайне скупа и малополезна для исследователя. Более того, в случае если в труде ан-Насави указывается, что хорезмшах, по тем или иным причинам, покинул пределы Грузии, то персидский историк «движется» вслед за своим «героем», предлагая лишь скупые сведения о том, что происходило в этих землях во время отсутствия Джалал ад-Дина Манкбурны. В результате картина истории Грузии в труде ан-Насави представляет собой скорее мозаику, в которой не хватает целого ряда важных фрагментов. Персидского историка мало интересует этот регион, и он не вникает в особенности его социокультурного развития, по крайне мере в этом тексте. Безусловно, для исследователей истории Южного Кавказа в начале XIII в. труд ан-Насави «Сират ас-султан Джалал ад-Дин Манкбурны» может быть полезен, прежде всего, лишь для анализа военной и политической истории региона с учетом информации из других памятников арабо-персидской, грузинской и армяноязычной историографии. 

Dmitry Timokhin

Author for correspondence.
Email: horezm83@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-9093-5269

Russian Federation

PhD (History)

senior researcher

Views

Abstract - 713

PDF (Russian) - 349