WOMEN’S COSTUME OF THE EAST GERMAN TRADITION WITH BIG TWO-PLATE BROOCHES IN THE CIMMERIAN BOSPORUS AND NORTH CAUCASUS IN THE GREAT MIGRATION PERIOD

Abstract


The article examines the women's costume of the East German tradition, widespread in the North Caucasus and Crimea during the Great Migration Period. It is characterized by one or two big two-plate brooches (more than 10 cm long), worn on the chest or shoulders. In Crimea and Taman, a costume with such brooches in the first half of the 5th century had a prestigious character. In the Caucasus, most of the burials with this costume were found on the Black Sea coast of the North Caucasus, primarily at the Durso burial ground near modern Novorossiysk. In the VI century, written sources record the Gothic Tetraxites here. In the Vth century, the Tetraxite Goths moved from Eastern Crimea to the North Caucasus. Outside the coastal zone, large double-plate brooches and their smaller copies are found on sites of the Pashkovsky - Karpovka type, which belonged to the proto-Adyghe population of the Kuban and Black Sea region. A costume with two double-plate brooches was certainly considered prestigious, at least among the Tetraxite Goths who left the Durso necropolis. The graves in which the outfit in question was located usually had quite rich grave goods. The costume with double-plate brooches on the chest and shoulders was of East German origin. Its prototype existed in the Chernyakhov archaeological culture. During the Hunnic period, a costume with small two-plate brooches, which became especially widespread in the Chernyakhov culture and in the northern Black Sea region, where it became the basis for the formation of a “princely” costume with big brooches of a similar shape. In turn, in the second half of the Vth century, this prestigious costume became the prototype of a headdress with large double-plate brooches as a “folk” copy of the prestigious costume of the Hunnic period. This costume became typical of the “middle class” among the East Germans and became widespread in the Barbaricum from the North Caucasus to the Pyrenees.


Женский костюм восточногерманской традиции в эпоху Великого переселения народов характеризуется наличием в одежде одной или двух фибул-застежек, которые играли как утилитарную, так и  эстетическую функции, и которые носили на груди или плечах. Особенно показательны большие (более 10 см) фибулы, чаще всего из металлического листа, с полукруглой или многоугольной головкой, сравнительно короткой дужкой и вытянутой пластинчатой ножкой. В данной работе будет рассмотрен механизм появления и распространения этого костюма на Боспоре Киммерийском (Восточный Крым и Тамань) на Северном Кавказе (рис. 1).

Германские элементы, в частности в женском костюме, распространяются в материальной культуре Боспора Киммерийского и Северного Кавказа уже на ранней стадии эпохи Великого переселения народов, в последней трети IV и в первые десятилетия V в. [подробнее см.: 1; 2]. Но в Восточном Крыму и на Северном Кавказе, как и повсеместно в Европе, убор с большими двупластинчатыми фибулами появляется немного позднее [3, с. 51, 52; 4].

Костюм с большими двупластинчатыми фибулами на груди или на плечах исследователи единодушно считают восточногерманским по происхождению, его прототип представлен на памятниках черняховской культуры. У носителей этой культуры женский убор включал в себя, как правило, пару малых (5–8 см) двупластинчатых фибул и ожерелье из бус, которые нередко сопровождались поясной пряжкой, а также гребнем и/или набором туалетных принадлежностей, подвешенных к поясу, подвесками из ракушек и кости [5, там же библиография]. Этот костюм, являющийся разновидностью одежды восточногерманской традиции с двумя фибулами на плечах, известен в римское время, помимо черняховской, и в вельбаркской культуре [подробнее см.: 5], возникновение которой связывается с  миграцией готов в южном направлении, и получает свое дальнейшее развитие в эпоху Великого переселения народов. За пределами черняховской и вельбаркской культур погребения, в которых встречены пары малых и средних двупластинчатых фибул восточногерманской традиции, довольно широко распространились в Европе в эпоху Великого переселения народов – от Южного Урала до Пиренеев [подробнее о них: 6, с. 76–91; 7; 8].

Именно на основе черняховского костюма с малыми двупластинчатыми фибулами, формируется «княжеский» костюм с подобной формы большими фибулами. Появляется он, как сейчас определенно представляется на основе археологических данных, в аристократической среде («престижные» погребения) на Дунае около 400 г., в период D2 по хронологии европейского Барбарикума, т.е. 380/400–440/450 гг., и впоследствии получает распространение на обширном пространстве от Пиренеев до Кавказа [6, с. 86–91; 9]. Этот «княжеский» костюм, рассматриваемый как типичный для стиля / горизонта Унтерзибенбрунн (Untersiebenbrunn), названный так по знаменитому богатому захоронению в одноименном могильнике, предстает многокомпонентным. Его элементы имеют своими истоками различные этнокультурные традиции, а именно: германскую, сармато-аланскую, или вернее понтийскую, которая представлена и у степных кочевников, и у оседлого населения Северного Причерноморья, и, наконец, римскую традиции [9; 10]. Крайним восточным аналогом ему по многим составляющим элементам этого богатого костюма (двупластинчатые фибулы, нашивные бляшки, броши, лунницы, зеркало, серьги, туалетный набор) выступает «княжеское» одеяние из известной гробницы Ираги в  Горном Дагестане [11, с. 82–97].

Погребения – Унтерзибенбрунн, Ираги и др. – дают характерные примеры сочетания таких различных традиций: можно отметить, что использование пары двупластинчатых фибул в костюме типа Унтерзибенбрунн выступает заимствованием из убранства женского костюма черняховской культуры [12; 9, р. 113–117], тогда как зеркала с центральной петлей и различные мелкие нашивные золотые бляшки, предстающие характерными аксессуарами костюма, отражают сармато-аланский вектор влияния [10; 13]. Последние были популярны и у оседлого населения Боспора и Танаиса, отражая тесные культурные контакты со степняками, в меньшей степени – у жителей Юго-Западного Крыма. Поясные же пряжки больших размеров, получившие достаточно широкое распространение в Северном Причерноморье с VI в., вероятно, по мнению М. Мартина, демонстрируют заимствование и подражание престижному романскому костюму IV–V вв. [14, S. 34–42, 55, 56, 63–79].

Для горизонта Унтерзибенбрунн показательными являются большие двупластинчатые фибулы, обтянутые золотым листом, с полихромным декором, или серебряные, гладкие [15; 16, S. 185–190]. Последние доминируют в аристократическом костюме восточногерманской традиции к середине V в., в  период D2/D3 или горизонт Смолин (Smolin), что соответствует 430/440–460/470 гг. [16, S. 355]. Серия захоронений на территории Боспора Киммерийского, относящихся к горизонтам Унтерзибенбрунн и Смолин, содержит элементы германского женского костюма «княжеского» статуса, в том числе небольшие по размерам копии двупластинчатых фибул. Такие захоронения известны в Керчи (погр. 154, 1904 г. / захоронение 2, погр. 165, 1904 г. / захоронение 3), Фанагории (Восточный некрополь («С»), погр. 50, 1937 г. / восточная камера / заполнение1) (рис. 2, 1) [17, S. 78, 79; 18, р. 186; 19; 4; 20]. Для Северного Кавказа большие двупластинчатые фибулы гуннского времени известны единично лишь на северо-западе региона – это беспаспортные находки в Майкопе и Масхако [3, с. 197, 208, рис.  24, 1, 2, табл. 16, 3, 63, 3].

Однако большинство женских погребений с большими двупластинчатыми фибулами в Европе, в  частности у готов Северного Кавказе, Крыма, Дуная, а также в остроготской Италии и в визиготской Галлии и Испании, принадлежат более позднему времени, от 470–480-х по 600-е гг. [21]. Их характеризуют большие двупластинчатые фибулы с расширением ножки ближе к дужке (подгруппа Амброз II: [6, с. 86–91]), восходящие к дунайским типам середины V в., например, Смолин – с накладками в виде пальметты у дужки (рис. 8, 1–3), Косино (Kosino) – с треугольными накладками (ср. рис. 6, 6, 15–17; 8, 4–6, 11), Бакодпуста (Bakódpuszta) – с полукруглыми накладками (ср. рис. 6, 13, 14, 18; 8, 7–10) [3, c. 51, 52]. Некоторые фибулы подгруппы Амброз II имеют не полукруглую, а треугольную головку (рис. 7; 8, 6). Их прототипом, видимо, являлись дунайские двупластинчатые фибулы гуннского времени, например, как найденной в Унтерзибенбрунн, длиной 12,5 см [24, Taf. 229. 51,1, 51,164; 22, Cat. № 9, 8], однако за пределами Северного Причерноморья для постгуннского времени большие двупластинчатые фибулы с треугольной головкой неизвестны.

Большие двупластинчатые застежки известны в Юго-Западном Крыму у готов страны Дори [напр.: 25, Taf. 22, 98; 24, Taf. 219. 51,1, 51,6, 51,7; 26, c. 255], а также у визиготов в Южной Галлии и Испании [27, fig. 14; 47, fig. 6; 28, S. 16–21; 29], у восточногерманских выходцев в Северной Галлии (подробнее см.: [30; 31; 32; 33; 34]).

В их погребениях представлен характерный костюмный инвентарь, который включает не только двупластинчатые фибулы, но также браслеты с расширенными концами, серьги с 14-гранниками, зеркала с центральной петлей, большие пряжки, в том числе с прямоугольным щитком и украшенные орлиной головой, пряжки с ромбическим щитком с зооморфным декором и др. Безусловно, этот предметный набор представляет собой «демократическую» реплику престижного «княжеского» костюма середины V в. [29], но теперь он характеризует уже более широкие слои населения, своего рода «средний класс»2 эпохи Великого переселения народов и начала Средневековья. В это время, к концу V в., у германцев на Дунае и остроготов в Италии происходит определенная смена моды в костюмном акссесуаре. Она характеризуется, в частности, тем, что на смену большим двупластинчатым фибулам приходят пальчатые фибулы, вошедшие в обиход с середины V в. Причем следует заметить, что в этих регионах поздние двупластинчатые фибулы представлены немногочисленными экземплярами, что, как представляется, демонстрирует происходивший здесь более быстрый процесс смены моды, когда к концу V в. двупластинчатые фибулы сменяются пальчатыми в костюме не только элиты, но и «среднего класса».

Конкретные механизмы распространения моды на двупластинчатые фибулы, скорее всего, связаны с миграциями каких-то престижных групп среднедунайского населения. В Испанию и Южную Галлию эта мода могла быть занесена людьми знатного представителя рода Амалов, Видимера, прибывшего со  своей свитой к визиготскому двору в 473 г. [36]. В Севeрной Галлии большие двупластинчатые фибулы могли распространяться среди семей выходцев с Дуная, завербовавшихся в позднеримскую / раннемеровингскую армию [подробнее см.: 31]. Наконец, в Северное Причерноморье эта мода могла быть принесена германскими союзниками гуннов, такими как ангискиры, отступившими на восток вместе с  сыновьями Аттилы после разгрома при Недао [37].

Погребений с двупластинчатыми фибулами очень немного на Боспоре Киммерийском после середины V в. В первую очередь следует назвать два погребения с престижным женским убором в Китее, могильнике Джурга-Оба. Одно из них, женская ингумация в погребении № 29 (рис. 3), содержало две фибулы – уменьшенные копии больших двупластинчатых застежек типа Бакодпуста, середины – второй половины V в. (рис. 3, 11, 12) [18, р. 342–344]. Второе погребение, № 40, было разрушено, но в нем была найдена пара небольших двупластинчатых фибул (рис. 4, 6, 7), а также предметы богатого женского убора – в частности серьги второй половины V в. (рис. 4, 1, 2) [18, р. 346].

Помимо захоронений в Джурга-Обе можно назвать лишь погребение 78.1907 г. / захоронение 4, на  северном склоне горы Митридат, в Керчи (рис. 5). В этой ингумации обнаружены две относительно небольшие двупластинчатые фибулы на плечах погребенной (рис. 5, 1, 2), бусы на груди (рис. 5, 3) и  два бронзовых зеркальца за головой (рис. 5, 4, 5) [38, с. 32; 4]. В то же время в Восточном Крыму и  на  Тамани имеется большое количество депаспортизованных двупластинчатых фибул крупных размеров. Часто это покупки у торговцев древностями или у гробокопателей, поэтому их точная привязка условна. В качестве места находок указывались Керчь (рис. рис. 6, 1, 2, 4, 5, 9-12, 18; 7, 3)3, Чокрак на Керченском полуострове (рис. 6, 6-8, 16, 17; 7, 4-6), Тамань (рис. 6, 15), а также «Крым» и «Южная Россия» (здесь не учтены)4.

На Северном Кавказе почти все археологически засвидетельствованные случаи присутствия такого костюма в погребальном контексте приходятся на Черноморское побережье Северного Кавказа, в  районе современного г. Новороссийск (рис. 1, 1). Именно в этой зоне письменные источники VI в. помещают готов-тетракситов, которые, по данным Прокопия Кесарийского, мигрировали сюда из Восточного Крыма, где примерно после 429 г. (после утверждения вандалов в Северной Африке) во время вторжения отступающих из Европы гуннов-утигуров по результатам переговоров с последними были вынуждены присоединиться к ним и переселиться «по ту сторону [Меотийского] Болота», т.е. в Восточное Приазовье, Нижнее Прикубанье [48, VIII.5.15–22].

Можно полагать, что готы-тетракситы играли немаловажную роль в военно-политической жизни Северного Причерноморья в гуннский период. Как сообщает Прокопий, в 21 году правления Юстиниана (527―565), т.е. в 548 г., в Константинополь прибыло их посольство, которое провело с императором тайные переговоры [48, VIII.4.11–13]. Судя по тому, что во время войны утигуров против гуннов-кутригуров в 551 г. готы-тетракситы выставили двухтысячный отряд воинов во главе с Сандилом [48, VIII.18.22], они представляли довольно многочисленное племя. Наконец отметим, что на Черноморском побережье Северо-Западного Кавказа, у гавани Пагры (Πάγρας; в районе Геленджика?) Псевдо-Арриан, составивший в конце V в. «Перипл Понта Эвкскинского», упоминает племя Eudousianoi (Εὐδουσιανοὶ), которое говорило на готском и таврском языках5 (Continuation du Périple anonyme, Codex Londonienses, § 22. Цит. по: [39, p. 139]), см. также [40, p. 130].

С готами-тетракситами исследователи связывают могильник Дюрсо, расположенный близ Новороссийска (рис. 1, 1) [41; 42]. Некрополь Дюрсо, в котором исследовано 525 погребений V–IX вв. и  16  захоронений лошадей, опубликован пока частично, однако погребения с двупластинчатыми фибулами уже введены в научный оборот [43]. Эти захоронения относятся А.В. Дмитриевым к начальному периоду (фазы 1―3) функционирования некрополя, дата которых сейчас определяется в рамках 450–530  /  540  гг. (подробнее см.: [44]). Большие двупластинчатые фибулы встречены в ряде женских и детских захоронений – это погребения 197, 259, 292, 408, 410, 420, 490, 500, 516, 517 (рис. 8). Имитации больших двупластинчатых фибул, отличающиеся малыми размерами, присутствуют в погребениях 483 и 510 (ср.: рис. 8, 12, 13). Кроме того, двупластинчатые фибулы в качестве приношений присутствуют в мужских погребениях 291 и 300. На памятниках побережья большие двупластинчатые фибулы происходят также из погр. 57 могильника Бжид-1 (рис. 1, 2) и в виде упоминавшейся случайной находки из Мысхако, которая, очевидно, несколько более ранняя и относится к гуннскому времени [45; 3, с. 197, табл. 16, 3].

Большие двупластинчатые фибулы и их копии уменьшенных размеров известны также на прото­адыгских памятниках типа Пашковский-Карповка (рис. 1, 3–7), расположенных вне прибрежной зоны: Хабль, погребение 1; Хутор Ленина-4; Краснодарское водохранилище; Майкоп6; Варнавинское-3, погр.  38 (рис. 6, 3, 13, 14; 7, 1, 2) [24, Taf. 221. 51, 52–54; 3, с. 51, 52, кат. 2.1,3,4; 46, рис. 3, 4]7.

Как правило, парные двупластинчатые фибулы фиксируются в могилах на плечах погребенных (Дюрсо, погр. 408, 410, 420; Хабль) (рис. 9, 1–3). В погребении 483 некрополя Дюрсо встречены три двупластинчатые фибулы: две из них располагались на плечах, и одна была положена поперек, в верхней части груди (рис. 9, 4). В могилах, в которых двупластинчатые фибулы представлены по одному экземпляру, они располагались, как правило, на правом плече погребенного (Дюрсо, погр. 292, 500, 516, 517; Бжид 1, погр. 57), и лишь однажды зафиксировано положение на левом плече (Дюрсо, погр.  490) (рис. 9, 5, 6) [3, с. 147].

Судя по довольно богатому сопровождающему погребальному инвентарю, костюм с двупластинчатыми фибулами, несомненно, расценивался у готов-тетракситов, с которыми связывается могильник Дюрсо, как престижный (подробнее см.: [45]). В состав аксессуара костюма погребенных с двупластинчатыми фибулами входили также дополнительные дуговидные фибулы (Бжид 1, погр. 57; возможно, Дюрсо, погр. 410 и 517), гривны (Дюрсо, погр. 292, 483, 500, 516), браслеты (Дюрсо, погр. 292, 408, 410, 420, 483, 490, 500, 516; Бжид 1, погр. 57), ожерелья из бус (Дюрсо, погр. 292, 408, 410, 483, 490, 516, 517; Хабль), серьги (Дюрсо, погр. 292, 410, 483, 490, 517; Бжид 1, погр. 57), поясная (Дюрсо, погр. 408, 410, 420, 500, 517) и обувная гарнитура (Дюрсо, погр. 408, 410, 483, 490, 500, 516, 517; Хабль), нагрудные цепочки (Дюрсо, погр. 408, 410, 483, 516; Бжид 1, погр. 57), цепочка с подвеской-когтем животного (Дюрсо, погр. 516), бусы-подвески (Дюрсо, погр. 420, 500) [3, с. 148, 149].

В отдельных случаях затруднительно определить принадлежность того или иного предмета, найденного на груди, у рук, на пояснице или на ногах погребенных, к собственно костюму покойника. Нельзя исключать, что некоторые вещи, судя по их местоположению в могиле, могли быть ритуальными подношениями [3, с. 149].

Северокавказские фибулы, вне всякого сомнения, являются репликой дунайских застежек, что вполне соответствует веяниям моды того времени (см. выше). Скорее всего, они изготовлялись в мастерских Боспора Киммерийского [3, с. 51]. На Северном Кавказе фиксируется, как представляется по  археологическим материалам, начало процесса аккультурации костюма с большими двупластинчатыми фибулами, занесенного сюда готами-тетракситами. В некрополе Дюрсо этот костюм относительно часто сопровождается шейными гривнами (погр. 292, 483, 500, 516), что не свойственно для собственно германского костюма. В четырех эпизодах из восьми отмечено нахождение на погребенном пары фибул (Дюрсо, погр. 408, 410, 420, 483) – черта, характеризующая балкано-дунайский костюм. Следует отметить и отсутствие в захоронениях некрополя Дюрсо больших поясных пряжек, которые часто встречаются в женском восточногерманском уборе того времени и даже считаются для него типичными. Выше уже обращалось внимание на наблюдение М. Мартина, который показал, что крупные поясные пряжки являются характерным атрибутом романского женского престижного костюма IV–V вв. Но при этом следует отметить, что пояса с такими пряжками свойственны одежде римлянок без фибул. Римский костюм V в. послужил основой для формирования женского одеяния романского населения Бургундии, Аквитании и Северной Галлии позднего VI–VII вв., в который входили большие поясные пряжки, иногда сопровождавшиеся небольшими фибулами-брошами римской традиции [14].

Вместе с тем, некоторые северокавказские погребения с небольшими фибулами (Дюрсо, погр. 490; Чми 1, погр. 4 – скелет девочки; Пашковский могильник № 1, погр. 4, 1949 г.), отчетливо демонстрируют происходившую на месте трансформацию германских прототипов двупластинчатых фибул (рис. 8, 14) при определенном сохранении традиции их парного использования в костюме. Здесь появляются свои, местные типы двупластинчатых фибул, но, как уже на то обращалось внимание, в погребении 4  аланского некрополя Чми 1 «зафиксирована обычная для германцев парность фибул, а в погребении 490 могильника Дюрсо – их позиция на плече строго соответствует восточногерманским канонам» [3, с. 151].

Археологически наблюдаемые процессы трансформации и адаптации престижного германского костюма с двупластинчатыми фибулами за пределами расселения собственно германских племен на  значительных пространствах Евразии от Атлантики и Прибалтики до Прикаспия (Буйнакский курган, Ираги, Паласа-сырт) и Приаралья (Джеты-Асар) происходили на фоне и в контексте широкого распространения различных компонентов материальной культуры (в том числе костюма) различных племен и народов в условиях небывалого ранее роста активных и разносторонних этнокультурных связей в  эпоху Великого переселения народов.

  1. 1. По декору и общей морфологии фибулы из Фанагории относятся к типу Смолин, но от больших смолинских застёжек фибула из Фанагории отличается более скромными размерами (рис. 2, 1). Последнее обстоятельство сближает её с парой небольших двупластинчатых фибул (длина 8,2 см), также украшенных пальметтой, из  «княжеского» погребения Хохфельден (Hochfelden) в Эльзасе, относящегося к периоду D2 (рис. 2, 2, 3) [22, сat. N° 13,3; 23, fig. 1, 1, 2].

  2. 2. К этой социальной категории для восточных германцев эпохи Великого переселения народов принято относить погребения со сравнительно недорогими, но довольно крупными по размеру украшениями из цветных металлов [см.: 21, с. 23; 34].

  3. 3. Кроме того, из Керчи происходят фибулы несколько меньших размеров (8.6 и 8,8 см.), имитирующие формы больших фибул: [24, Taf. 221.51, 44, 45].

  4. 4. Пользуемся случаем поблагодарить А.А. Строкова за любезно предоставленные фотографии фибул из архива Г. Кюна.

  5. 5. Ἀνονύμου Περίπλους Πόντου Εὐξίνου (Anonymi Periplus Ponti Euxini). §64: «Ἀπὸ οὖν Σινδικοῦ λιμένος ἕως Πάγρας λιμένος πρώην ᾦκουν ἔθνη οἱ λεγόμενοι Κερκέται ἤτοι Τορίται, νῦν δὲ οἰκοῦσιν Εὐδουσιανοὶ λεγόμενοι τῃ Γοτθικῇ καὶ Ταυρικῇ χρώμενοι γλώττῃ». Cм. перевод А. Подосинова: « from the Sindian harbour as far as the harbour of Pagras was earlier inhabited by the peoples called the Kerketai or the Toritai, but now here live so-called Eudousianoi who are using the Gothic and the Tauric language»: Podossinov, Anonymi.

  6. 6. Скорее всего, это место покупки предмета.

  7. 7. Кроме того, на памятниках Западного и Центрального Предкавказья имеются местные имитации двупластинчатых фибул, которые здесь не рассматриваются [о них см.: 3, с. 53–55].

Anna V. Mastykova

The Institute of Archeology Russian Academy of Sciences

Author for correspondence.
Email: amastykova@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7521-5071
https://archaeolog-ru.academia.edu/MastykovaAnna

Russian Federation

Bio Statement: Doctor of History, Leading Researcher of the Department of Conservation of archaeological Heritage

 

Researcher focus: Archeology and history of late antique and early medieval Eurasia, social hierarchy

Michel Kazanski

National Centre for Scientific Research (UMR-8167 “Orient et Méditerranée”), Collège de France

Email: michel.kazanski53@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-0306-0936

France, Paris, France

Dr. Hab. (Archaeology), Leading Researcher

  • Айбабин А.И., Хайрединова Э.А. Крымские готы страны Дори (середина III – VII в.). Симферополь: Антиква, 2017. – 368 с.
  • Амброз А.К. Фибулы юга европейской части СССР II в. до н.э. – IV в. н.э. Москва: Наука, 1966. – 114 с.
  • Амброз А.К. Дунайские элементы в раннесредневековой культуре Крыма (VI–VII вв.) // Краткие сообщения Института археологии. Вып. 113. 1968. С. 10-23.
  • Дмитриев А.В. Раннесредневековые фибулы из могильника на р. Дюрсо // Древности эпохи Великого переселения народов V–VIII веков / Ред. А.К. Амброз, И. Эрдели. Москва: Наука, 1982. С. 69–107.
  • Дмитриев А.В. Могильник Дюрсо – эталонный памятник древнoстей V–IX веков // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV–XIII века / Ред. Т.И. Макарова, С.А. Плетнева. Москва: Наука, 2003. С. 200–206.
  • Казанский М.М. Хронология начальной фазы могильника Дюрсо // Историко-археологический альманах Армавирского краеведческого музея. Вып. 7. 2001. С. 41–58.
  • Казанский М.М. Древности постгуннского времени на юге Восточной Европы и ангискиры // Scripta Antiqua. Вып. I. 2011. С. 27–49.
  • Казанский М.М. Археологические следы миграции готов в эпоху переселения народов: черняховские находки на Римском Западе // Scripta Antiqua. Вып. V. 2016. С. 50– 75.
  • Казанский M.М. Готы на Боспоре Киммерийском в начале эпохи Великого пересeления народов // Боспорские исследования. Вып. XL. 2020. С. 140–156.
  • Казанский М.М., Мастыкова А.В. Германские элементы в культуре населения Северного Кавказа в эпоху Великого переселения народов // Историко-археологический альманах Армавирского краеведческого музея. Вып. 4. 1998. С. 102–135.
  • Казанский М.М. Мастыкова А.В. О происхождении «княжеского» костюма варваров гуннского времени (горизонт Унтерзибенбрунн) // II Городцовские чтения / Отв. ред. И.В. Белоцерковская. Москва: Государственный исторический музей, 2005. С. 253– 267).
  • Казанский М.М., Мастыкова А.В. Восточногерманские древности дунайской традиции на Азиатском Боспорое в ранневизантийское время (V–VI вв.) // ETOΣ IE IΝΔΙΚΤΙΩΝΟΣ A. ΟIΚΟΥΜΕΝΗ ΡΩΜΑΙΩΝ. ΧΕΡΣΩΝΟΣ ΘΕΜΑΤΑ. Вып. 3. / Отв. ред. Н. А. Алексеенко. Симферополь: ИТ «АРИАЛ», 2023. С. 13–34.
  • Казанский М.М., Перен П. 2013. Визиготы в Галлии (по археологическим данным) // Археологический Сборник Государственного Эрмитажа. Вып. 39. 2013. С. 240–266.
  • Мастыкова А.В. 2001. Социальная иерархия женских могил северокавказского некрополя Дюрсо V–VI вв. (по материалам костюма Дюрсо // Историко-археологический альманах Армавирского краеведческого музея. Вып. 7. 2001. С. 59–69.
  • Мастыкова А.В. Женский костюм Центрального и Западного Предкавказья в конце IV - середине VI вв. Москва: Институт археологии РАН, 2009. – 502 с.
  • Мастыкова А.В. Женский костюм черняховской культуры с двупластинчатыми фибулами // Апокриф. Послание от Марка / Отв. ред. О.В. Шаров. Санкт-Петербург – Кишенев: Stratum plus, 2011. С. 341–366.
  • Мастыкова А.В. Женский костюм германского происхождения в погребальном контексте ранневизантийских городов Северного Причерноморья (V–VI вв.) // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4. История. Регионоведение. Международные отношения. Т. 22. № 5. 2017. С. 239–251.
  • Мастыкова А.В. Золотые аппликации и трубочки-пронизи в престижном женском костюме в гуннское время // Археологическое наследие. № 1 (4). 2021. С. 146–159.
  • Могильник Дюрсо: Каталог. Часть I / Отв. ред. А.А. Малашев. Москва: МАКС Пресс, 2021. – 448 с.
  • Пинар Жил Ж. Украшения, топография и архитектура: индикаторы социальнойстратификации на могильниках раннего вестготского периода в Испании и Южной Франции // Краткие сообщения Института археологии. Вып. 244. 2016. С. 13–46.
  • Прокопий из Кесарии. Война с готами / Перевод с греческого С.П. Кондратьева, вступительная сатья З.В. Удальцовой. Москва: Издательство АН СССР, 1950. – 516 с.
  • Строков А. А. Склеп эпохи Великого переселения народов из раскопок В. Д. Блаватского в Фанагории // Краткие сообщения Института археологии Вып. 251. 2018. С. 214–217.
  • Суханов Е.В., Свиридов А.Н. Новые раннесредневековые погребения с территории Западного Предкавказья // Российская Археология. № 4. 2018. С. 114–129.
  • Шкорпил В.В. Отчет о раскопках в г. Керчи и на Таманском полуострове в 1907 г. // Известия Императорской Археологической Комиссии. Вып. 35. 1910. С. 12–47.
  • Baschmakoff A. Le synthèse des périples pontiques. Paris: Librairie orientaliste Paul Geuthnerь 1948. – 188 р.
  • Bierbrauer V. Zu den Vorkommen ostgotischer Bugelfibeln in Raetia II // Bayerische Vorgeschichtsblatter. Bd. 36. 1971. S. 131–165.
  • Bierbrauer V. Das Frauengrab von Castelbolognese in der Romagna (Italien) -Zur chronologischen, ethnischen und historischen Auswertbarkeit des ostgermanischen Fundstoffs des 5. Jahrhunderts in Südosteuropa und Italien // Jahrbuch des Römisch-Germanischen Zentralmuseums Mainz. Jg. 38. 1991. S. 541–592.
  • Bierbrauer V. 1997. Les Wisigoths dans le royaume franc // Antiquités nationales. N° 29. 1997. P. 167–209.
  • Cazes J.-P. La nécropole wisigothique de Pezens (Aude) // Du royaume goth au Midi mérovingien / Ed. E. Boube, A. Corrochano, J. Hernandez. Bordeaux: Ausonius, 2019. P. 199–210.
  • Damm I.G. Völkerwanderungszeitliche Frauentracht // Unbekannte Krim. Archäologische Schätze aus drei Jahrtausenden / Hrsg. T.Werner. Heidelberg: Kehrer Verlag, 1999. S. 76–83.
  • Diller A. The Tradition of the Minor Greek Geographers. Lancaster Ph. Oxford: Lancaster Press, Blackwell, 1952. – 200 p.
  • Ebel-Zeperzauer W. Studien zur Archäologie der Westgoten vom 5.- 7. Jh. n. Chr. Mainz/ Verlag Philipp von Zabern, 2000. – 388 S.
  • Ermolin A. Džurga-Oba – a cemetery of the Greant Migration period in the Cimmerian Bosporus / A. Ermolin // The Pontic-Danubien Realm in the Period of the Great Migration / Dir. V. Ivanišević, M. Kazanski. Paris – Belgrade: ACHXCByz, 2012. P. 339–348.
  • Gauss F. Völkerwanderungzeitlichiche «Blechfibeln»: Typologie, Chronologie, Interpretation. Berlin, New York: Walter de Gruyter, 2009. – 646 S.
  • Kazanski M. Les tombes "princières" de l'horizon Untersiebenbrunn, le problème de l'identification ethnique // L'identité des populations archéologiques. Actes des XVIe rencontres internationales d'archéologie et d'histoire d'Antibes. Sophia Antipolis: APDCA, 1996. P. 109–126.
  • Kazanski M., López Quiroga J., Périn P. Le costume féminin des élites germanique orientales et ses répliques «populaires» dans le royaume wisigothiques aux Ve - VIe siècles. // Revue archéologique. N° 1. 2022. P. 127–151.
  • Kazanski M., Mastykova A. La tombe de Hochfelden // In Tempore Sueborum. Ourense: Deputación Provincial de Ourense, 2018. P. 109–114.
  • Kazanski M., Mastykova A., Périn Р. Die Archäologie der Westgoten in Nordgallien. Zum Stand der Forschung // Zwischen Spätantike und Mittelalter / Hrsg. S. Brather. Berlin, New-York: Walter de Gruyter, 2008. S. 149–192.
  • Kazanski M., Mastykova A., Périn Р. Les Wisigoths en Gaule du Nord d’après les données de l’archéologie: état des recherches // Tractus Aevorum. T. 2. N°1. 2015. P. 44–87.
  • Kazanski M., Périn P. Les Barbares « orientaux » dans l’armée romaine en Gaule // Antiquités Nationales. Vol. 29. 1997. P. 201–217.
  • Kühn H. Die Germanischen Bügelfibeln der Völkerwanderngszeit in Süddeutschland. Graz: Akademische Druck- und Verlagsanstalt, 1974. – 528 S.
  • Martin M. 1991. Zur frühmittelalterlichen Gürteltracht der Frau in der Burgundia, Francia und Aquitania // L’Art des invasions en Hongrie et en Wallonie / Dir. G. Donnay. Mariemont: Musée royal de Mariemont, 1991. S. 31–84.
  • L'Or des princes barbares. Du Caucase à la Gaule Ve siècle après J.-C. Paris: Réunion des musées nationalux, 2000. – 224 p.
  • Périn P. L’armée de Vidimer et la question des dépôts funéraires chez les Wisigoths en Gaule et en Espagne (Ve – VIe siècles) // L’armée romaine et les Barbares du IIIe au VIIe siècle / Dir. F. Vallet, M. Kazanski. Saint-Germain-en-Laye: Association française d’archéologie mérovingienne, 1993. P. 411–424.
  • Podossinov A.V. Anonymi Periplus Ponti Euxini // Die Fragmente der Griechischen Historiker. Part V / Eds. H.-J. Gehrke, F. Maier [Internet]. [дата обращения: 24.02.2024]. Доступ по ссылке: http://dx.doi.org/10.1163/1873-5363_jcv_a2037.
  • Scuiller C., Hernandez J. La nécropole de Belou Nord à Saint-laurent-des-Hommes // Du royaume goth au Midi mérovingien / Ed. E. Boube, A. Corrochano, J. Hernandez. Bordeaux: Ausonius, 2019. P. 143–164.
  • Tejral J. Einhemische und Fremde. Das norddanubische Gebiet zur Zeit der Völkerwanderung. Brno: Archäologisches Institut AW CR, 2011. – 466 S.
  • Werner J. Katalog der Sammlung Diergardt (Völkerwanderunszeitlicher Schmuck). Band 1. Die Fibeln. Berlin: Verlag Gebr. Mann, 1961. – 68 S., 56 Taf.

Supplementary files

There are no supplementary files to display.

Views

Abstract - 104

PDF (Russian) - 44

PlumX


Copyright (c) 2024 Mastykova A.V., Kazanski M.

Creative Commons License
This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License.