History, Archeology and Ethnography of the Caucasus

После заключения Кючук-Кайнарджийского мира Порта медлила с ратификацией договора. Турецкий султан надеялся вернуть под свою власть Крымское ханство. В борьбе за Крым османское правительство придавало значение Кубани и особое Тамани как пункту, связующему обе части ханства. В связи с этим османы не торопились выводить свои войска из Тамани, что было предусмотрено договором 1774 г. Турецкий султан требовал передачи ему Тамани, Кинбурна, Керчи и Еникале [7, с. 324]. В мае 1775 г. ставленник султана Девлет-Гирей вступил на крымский престол. Новый хан отказался признать союзный договор 1772 г. с Россией и готовился вытеснить российские гарнизоны из Еникале и Керчи. Кроме того, крымский хан отправил своих посланников к султану в Порту с просьбой ликвидировать независимость Крыма [22, с. 295]. В создавшейся обстановке российское правительство решило выдвинуть на крымский престол своего кандидата - Шагин-Гирея. Чтобы проложить ему путь в Крымское ханство, было решено использовать Правобережную Кубань [38, c. 53,57]. Следует отметить, что провозглашение ханом Шагин-Гирея на Северо-Западном Кавказе проходило в напряженной обстановке. Не нарушая мирных отношений с Османской империей, нужно было уговорить кубанских ногайцев избрать своим ханом Шагин-Гирея. Необходимо указать, что не все местные владетели хотели этого. Только присутствие турецких войск в Тамани предоставило возможность османским эмиссарам усилить агитацию против ставленника Петербурга среди местного населения. В результате на сторону турок перешли темиргоевцы, значительная часть едишкульских ногайцев, шапсугов и абазинов. Однако следует подчеркнуть, что в большинстве своем местные народы придерживались пророссийской ориентации. К ним относились адыги (натухайцы, часть шапсугов), ногайцы и абазины [34, с. 68]. Между тем, в январе 1777 г. Шагин-Гирей был избран ханом на Кубани, а 28 марта того же года крымский диван отстранил от власти Девлет-Гирея и признал ханом Шагин-Гирея [32, с. 28]. Весной 1777 г. Г.А. Потемкин представил императрице Екатерине II докладную записку, в которой он наметил план колонизации и экономического освоения Предкавказья. Он предложил сомкнуть русские форпосты в устье Дона и в низовьях Терека укрепленной линией, которая пересекала бы всю равнинную часть региона от Азова до Моздока, протяженностью 500 верст [40, c.24; 24, с. 226-227]. Г.А. Потемкин понуждал кавказскую администрацию ускорить производство всех крепостных работ, чтобы к лету 1777 г. завершить строительство этой линии [36. Оп. 194. Д.151. Ч.1. Л.241-242]. Строительство велось силами солдат и казаков. Кроме того, лояльные России адыги, осетины, ногайцы, абазины и др. помогали русским в строительстве укреплений на российской границе по Кубани, а также в строительстве г. Ставрополя, подвозя на своих подводах лес, камни и другие строительные материалы [27, с. 16]. Между тем султанские эмиссары усилили антироссийскую пропаганду, подстрекая народы Закубанья к нападению на строящиеся укрепления. Турецкие эмиссары обещали местному населению денежное вознаграждение и военную помощь. Строительство российских военных укреплений на Правобережной Кубани вызвало возмущение адыгов. Укрепленная линия мешала местным жителям использовать пашни и пастбища на правом берегу Кубани. Весной 1779 г. кабардинцы, привлекшие на свою сторону западных черкесов, бесленеевцев и темиргоевцев, а также подвластных ногайцев князей Ахловых и Тогановых, встали в 7 верстах ниже Марьинской крепости на р. Залке. Они потребовали уничтожения всех российских крепостей в регионе [18, с. 183-184]. Кроме того, ногайцы, черкесы и кабардинцы Закубанья летом 1779 г. участвовали в осаде крепости Марьинской. После ожесточенного 6-часового сражения закубанцы и кабардинцы отступили [11, с. 52, 57-58]. К этому времени российскому командованию на Кавказе стало известно, что султанская Турция начала активную подготовку к новой войне с Россией, стремясь привлечь на свою сторону народы Дагестана, адыгейцев, чеченцев, кабардинцев. В январе 1778 г. А.В. Суворов сообщал ген.-фельдмаршалу Румянцеву-Задунайскому, что горцы могут выставить 20 тыс. человек [39, c. 111]. Необходимо указать, что в целом северокавказские народы не возражали против строительства крепостей на Правобережной Кубани. Российское правительство хорошо понимало, что в столь сложной обстановке на Кубани нельзя добиться усиления своих позиций только военными мерами. Петербург не мог проявить особую агрессивность к местным народам, которые были его естественными союзниками и оказывали помощь в борьбе России с Персией, Портой и Крымом [12, c. 143]. Следует отметить, что российское командование проявляло гибкость и лояльность к местному населению, возникали предпосылки для торгово-экономического, политического, культурного сближения Северного Кавказа с Россией. Вольные или невольные просчеты российских властей в крае приводили к усилению там влияния турецкого султана или иранского шаха, а просчеты последних в свою очередь благоприятствовали укреплению позиций Петербурга. Необходимо подчеркнуть, что укрепляя свои позиции в регионе, российское правительство не только способствовало расселению здесь казаков и переселенцев из внутренних губерний, но также поощряло обоснование в русских крепостях пророссийски настроенных представителей северокавказских народов. Как известно, во всех вновь возведенных укрепленных пунктах и станицах вместе с русскими добровольно селились представители местных народов: кумыки, осетины, ногайцы, лакцы, чеченцы, ингуши, кабардинцы, абазины и многие другие [23, c. 310]. С 80-х гг. XVIII в., с присоединением Крыма и подписанием Георгиевского договора 1783г., Россия начинает планомерное проникновение на Кавказ, издавна составляющий зону влияния шахского Ирана и султанской Турции. Первостепенное важное значение имел Северо-Кавказский регион как геостратегический район на юге Российского государства. Утверждение того или иного государства в этом крае, расположенном между Черным и Каспийским морями, давало возможность играть господствующую роль в судьбах народов Передней и Центральной Азии. Успехам кавказской политики российского правительства благоприятствовала и внутриполитическая обстановка на Северном Кавказе, в частности в Дагестане. Здесь не прекращались феодальные распри, усобицы и т.д. В этих условиях Северный Кавказ не мог защищаться от агрессии региональных держав - шахского Ирана и султанской Турции. В связи с этим, по мере возрастания угрозы со стороны Персии и Порты, росло число пророссийской ориентации среди владетелей как Дагестана, так и Северного Кавказа в целом [12, c. 114-145, 148-149; 30, c. 382-383]. Кроме того, присоединение в 1783 г. Крыма к России сыграло немалую роль в судьбах народов Северного Кавказа. Народы региона избавились от разорительных походов крымцев, бравших с них дань людьми. Северокавказцы, освободившись от притязаний султанской Турции и её вассала - Крымского ханства, попали в сферу прогрессивного экономического и культурного влияния России. В начале 80-х гг. XVIII в. по распоряжению князя Г.А. Потемкина на Азово-Моздокской укрепленной линии - в Моздоке, Ставрополе и Георгиевске были сооружены лавки и амбары для торговли с народами Дагестана, кабардинцами, адыгами, осетинами, чеченцами, ингушами и другими местными народами [14, c. 306, 316-317]. Между тем, имея огромную территорию на Северном Кавказе в своих руках, российские власти указом от 5 мая 1785 г. решили оформить её присоединение к империи юридическим актом - созданием Кавказского наместничества из двух областей - Кавказской и Астраханской. С учреждением наместничества степное Предкавказье было окончательно включено в административную систему Российской империи [42, с. 23]. В марте 1785 г. на Северном Кавказе началось движение под руководством Ушурмы (шейх Мансур. - Авт.), продлившееся до июня 1791 г. Движение шейха Мансура возникло на Северо-Восточном Кавказе и имело глубокие социально-политические корни [18, c. 83]. Этим объясняется, что на первом этапе к нему примкнули чеченцы, кабардинцы, кумыки, ногайцы, лакцы и др. Затем отчасти под влиянием османов оно приобрело ярко выраженную антиимперскую направленность и создало определённую угрозу позиции России на Северном Кавказе [1, с. 34-36]. Следует отметить, что основной причиной создания антироссийской коалиции местных народов являлась не столько пропаганда султанской Турции, сколько сама политика, проводимая российским правительством в крае, её наступление на суверенитет местного населения. Успех движения шейха Мансура способствовал росту его популярности. К нему стекались все новые сторонники. Стремясь закрепить успех, Ушурма дважды пытался захватить Кизляр, но каждый раз терпел неудачи и отступал [13, с. 71]. Необходимо указать, что кизлярский комендант постоянно вмешивался во внутренние дела владетелей Северного Кавказа зачастую и без повода, требуя от них аманатов. Известный кавказовед проф. Ш.Б. Ахмадов указывает на причины участия чеченцев в антиколониальном движении: «… торговые связи Чечни с Россией в конце XVIII в. не получили должного развития, так как экономические мероприятия царских властей, таможенные пошлины, меновые дворы и всякие другие запреты сдерживали это развитие, что в свою очередь вызывало недовольство народа, … обостряло напряженность отношений между чеченскими обществами и царскими властями» [9, c. 384-385]. Однако в сентябре 1785 г. кизлярским властям сообщали о поддержке некоторыми дагестанскими владетелями - тарковского шамхала, казикумухского Магомед-хана, табасаранского кадия, кайтагского уцмия и др. - движения шейха Мансура [6, c. 41]. Необходимо указать, что к движению присоединились также лакцы из Казикумуха, кумыки и ногайцы Засулакской Кумыкии [10, с.59] . Кроме того, ведущее место заняли такие владетели, как эндиреевский князь Али-Султан и кабардинский князь Дол [16, с. 71]. Следует отметить, что в начале движения под руководством Ушурмы отношение дагестанских владетелей к нему было неоднозначным [28, с. 356-357]. Например, тарковский шамхал Муртузали, аварский правитель Умма-хан, казикумухско-кюринский Нурмагомед-хан и его сын Сурхай-хан открыто не поддержали шейха Мансура [39, с.137-138, 142]. В ответ на его призыв аварский хан ответил ему: «… ведь у России сил много, а у дагестанцев нет сил и средств и поэтому дагестанцы не могут воевать против России. Это и Дагестану никакой пользы не даст» [36, Оп. 194/2. Д. 52. Л. 121]. Тарковский шамхал Муртузали ограничился визитом своего сына в лагерь восставших. Возможно, определенную роль сыграли здесь и первые неудачи шейха Мансура и антифеодальная направленность самого движения, а также действия российских войск против повстанцев [43, c. 169]. Все чаще отряды Ушурмы рассеивались российскими войсками, а попытки силой провести мобилизацию и обложить местное население налогами популярности шейху Мансуру не добавляли. Так, эндиреевские и аксаевские князья обратились к ген.-губернатору П.С. Потемкину с просьбой простить их и изъявили готовность «естли когда чеченцы и мычигышцы будут чинить вред нам или кизлярским народам, то согласились с ними драться» [37, c. 200]. Первоначально предполагалось, что Ушурма совершит поход в горы и в Кабарду. Российское командование на Кавказе не без опасения следило за всем происходящим в Чечне. Вначале оно пыталось уговорить восставших оставить шейха Мансура, но безуспешно. Затем оно направило против Ушурмы военный отряд под командованием полковника Пиери. Русским удалось занять чеченское село Алды, но на обратном пути они были разбиты [9, с. 396-398]. Стремясь развить успех, шейх Мансур в июле 1785 г. решил штурмом взять г. Кизляр, но безуспешно [36. Оп. 194. Д. 350. Ч. 7. Л. 60]. Затем он направляется в Большую Кабарду, надеясь привлечь к движению новые силы. Однако 2 ноября 1785 г. в районе Татартупа Ушурма потерпел новое поражение от русских [9, с. 404]. К середине 1786 г. социальная база движения под руководством Ушурмы стала неуклонно сужаться. Многие участники движения стали обращаться к русскому командованию в регионе с просьбой о прощении. Ближайшие сподвижники Ушурмы - кабардинский князь Дол, кумыкские князья Али-султан и Хаджи-Муртузали Чопановы, ногайский бий К. Мансуров, осетинский алдар Дударов и другие владетели покинули повстанцев и перешли на сторону русских властей [8,с. 95]. Между тем, турецкий султан хотел использовать это движение в своих интересах. В сентябре 1786г. шейх Мансур ездил в Анапу по приглашению закубанского ногайского князя Мансурова. Несмотря на то, что российским командованием были приняты меры по задержанию Ушурмы при переходе через р. Кубань, он вместе со своими сподвижниками скрыто перебрался в Кабарду, а оттуда через горы ушел в Закубанье [36, Оп. 194. Д. 364. Ч. 4, л. 165]. Осенью 1786 г. вновь усилились попытки российской администрации захватить Ушурму в плен. Вскоре он успешно вернулся в Чечню. В мае - июне 1787 г. шейх Мансур усилил свою пропагандистскую активность среди чеченцев, настаивая на необходимости собрать войско из местных жителей для защиты своих имуществ и жилищ от российских войск. Шейх Мансур проводил собрания во многих чеченских аулах. Такое же мероприятие было проведено и в его родном селе Алды. Ушурме удалось собрать ополчение в 1 тыс. человек. Сюда входили вайнахи, аварцы, эндиреевские, аксаевские кумыки и ногайцы. Однако из-за ряда безуспешных военных действий в Чечне, Кумыкской плоскости и Кабарде, а также перед предстоящей российско-османской войной шейх Мансур вынужден был перебраться в Анапу [25, с. 209]. Османская Турция не желала примириться с потерей Крыма и Правобережной Кубани и, опираясь на поддержку западноевропейских держав (Англии и Франции), развязала новую войну с Россией (1787-1791 гг.). До официального начала русско-турецкой войны (7 сентября 1787 г.) 21 августа османский султан отправил отряд из крепости Суджук-Кале к шейху Мансуру с целью организации совместного вторжения с народами Закубанья в пределы России. Шейх Мансур руководил двумя крупными операциями на Северо-Западном Кавказе: 20 сентября 1787 г. значительные силы ногайцев и западных адыгов во главе с Ушурмой атаковали русские позиции между Лабой и Урупом, но были оттеснены российскими войсками. Вскоре в октябре шейх Мансур с ногайцами и западными адыгами вновь попытался в районе р. Уруп оттеснить российские войска, но опять без успеха [18, с.189]. Одна часть приверженцев шейха Мансура приняла российское подданство, другая - отступила за р. Лабу. Сам же шейх Ушурма с большим трудом ушел в Анапу. Ногайцы, жившие в районе Лабы, принесли присягу верности России [21, c. 369]. Когда же осенью 1787 г. шейх Мансур переправился через Кубань для агитации против России, абазины, ногайцы, карачаевцы и черкесы отказались признать его своим духовным главою [19, c. 90]. Местные народы, жившие в верховьях Кубани и на Зеленчуках, явились к русскому командованию и изъявили желание быть подданными России. Ногайский князь А.Ахлов, абазинские старшины родов Лоова, Кяча, Трамова, владельцы М. Бибердов, И. Лоов и другие принесли от имени своих народов присягу и приняли российское подданство. В залог своей верности они дали аманатов из наиболее знатных семей [4, c. 29]. Г.А. Потемкин доносил императрице Екатерине II 1 декабря 1787 г., что «знатное число черкесов переселено в Кавказскую губернию, абазинцы, и ногаи перешли в русское подданство, присягнув на верность России» [4, c. 29]. Весной 1788 г. турецкий султан планировал направить крупные воинские силы через Северо-Западный Кавказ для захвата Крыма. Большие надежды при этом он возлагал на помощь народов Северного Кавказа. Чтобы поднять их на борьбу с Россией, сюда было направлено большое количество султанских эмиссаров. Активизировал свои действия и Ушурма, побывав у абазинов, ногайцев (наврузовцев) и призывая их принять участие в военных действиях против русских [8, с.273; 18, с. 189]. Обращался он с письмами-призывами и к народам Центрального и Северо-Восточного Кавказа. В одном их них указывалось, «чтоб здешние жители веру крепко держали и соблюдали и с русскими не мирились». В Дагестан, в частности, к правителю Аварского ханства было послано от османского султана много денег с просьбой, чтобы он помог шейху Мансуру [31, с. 64]. Однако надеждам Порты не суждено было сбыться. Османскому султану так и не удалось организовать на Северном Кавказе антироссийское выступление. 1 ноября 1788 г. командующий войсками Кавказской линии ген. П.И. Текелли доносил, что все северокавказские народы «за всеми обращениями остались при своих местах» [36. Оп. 194. Д. 481. Л. 82]. Ни щедрыми подарками, ни угрозами эмиссары турецкого султана не смогли поднять народы Северного Кавказа на борьбу против России. Так, российский генерал Горич, адыг по происхождению, исходя из личных наблюдений и на основе многочисленных сообщений, которые поступали из Нагорного Дагестана, в своем донесении от 3 февраля 1788 г. кн. П.С. Потемкину писал: «Хотя здесь со стороны турков распространяемые разные слухи, как-то об отправке турецких войск на Кавказ и в Дагестан, рассеиваются, но горцы сами видят, что то несбыточно… я нахожу во всех горских народах доброе к нам расположение и, если угодно будет вашей светлости, могу собрать войско из них» [12, с. 155-156]. Кроме того, специально отправленный в Дагестан для обследования «касательно верности тех владельцев в расположении» к России и выяснения, «нет ли подсылок от Порты» поручик Навруз-Али Имангулов (по происхождению из терских ногайцев) по возвращении подтвердил, что, несмотря на все старания султанских лазутчиков, местное население остается верным России и «что все жители желают безмерно быть под покровительством России, «почему более ханы страшатся приклониться на приглашение Порты» [36, Оп. 194. Д. 487, л, 25-30]. В 1790 г. османы двинули в центральную часть Северного Кавказа 30-тыс. армию под командованием Батал-паши. Кроме того, на стороне Порты находилось 15 тыс. адыгов. С этим походом османский султан связывал далеко идущие планы. Подчинение Кабарды, территория которой имела важное военно-стратегическое значение, составляло одну из основных целей этого похода. Турки рассчитывали захватить Кизляр, оказать давление на Дагестан и Южный Кавказ, укрепиться на побережье Каспийского моря и в целом на Кавказе [22, с.497]. Религиозной пропагандой и подкупами султанская Турция рассчитывала восстановить против России и привлечь на свою сторону все мусульманские народы края [11, с. 217]. Однако надежды османского правителя на этот раз не оправдались. Народы Северного Кавказа, за исключением небольшой части местной знати, отказывались поддержать Порту. Кроме того, в штурме Анапы отличились отряды под командованием кабардинского князя А. Хамурзина. Совместно с русскими отважно сражались и представители всех народов региона. Российское правительство отметило наградами и воинскими чинами ряд северокавказцев. Так, дагестанцы Г. Чепалов, М. Ахматханов, У. Хамзин, Д. Таймасханов, Х. Алишев, А. Аджиев, А. Алхасов; осетины Е. Кабатиев, А. Туганов, К. Байгиреев; кабардинцы А. Атажукин, М.Татарханов, Т.Наурузов и др. получили различные воинские звания [3, с. 15-16; 11, с. 217; 21, с. 376-378]. Такая позиция северокавказских народов способствовала победам российских войск. В сентябре 1790 г. российские войска под командованием ген. И.И. Германа одержала победу над турецкими войсками во главе с Батал-пашой. В плен был взят сам Батал-паша. Некоторые представители северокавказских народов участвовали в сражении на стороне русских [33, c. 268; 46, с. 146]. Победа российских войск над превосходящей по численности османской армией произвела большое впечатление на местные народы Закубанья. После этого сражения адыги (темиргоевцы, махошевцы и др.) и ногайцы стали проситься в российское подданство и были приведены к присяге [15, с. 45]. Ногайцы, жившие по р. Лабе, просили у российских властей разрешения переселиться на Правобережную Кубань. Вскоре они в числе 2 тыс. семейств были переведены в пределы Кавказской линии. Вместе с ногайцами сюда также переселилось до 390 армян [8, с. 311]. Между тем, согласно сведениям русских лазутчиков, наблюдавших за вайнахским селением Алды, стало известно, что посланный из с. Эндирей к анапскому паше сын узденя Баммат-аджи Бекир привез от Батал-паши письма. При этом он уверял чеченцев, будто бы «Батал-Паша с сильным корпусом турок, артиллериею … тянется к Кубани, к коему также будто и кабардинцы присоединятся на действие в границы наши, почему все чеченцы, принимая сие за правду, без изъятия готовятся на скопища… и что все их наклонение есть при случае скопища напасть к Кизляру» [42, л. 19]. В конце сентября 1790 г. ген.-м. Савельев докладывал кизлярскому коменданту о том, что по доходящим до него известиям, «некоторые горские народы собирают войски с намерением идти на Кизляр и другие районы» [42, л. 49]. По данным известного чеченского историка Ш.Б. Ахмадова, в это время Ушурма находился в Чечне. Своим приходом в Чечню в середине 1790 г. шейх Мансур хотел продолжить борьбу против царизма [8, с. 312-313]. В этот период новый командующий Кавказским корпусом ген. С. Булгаков был очень озадачен энергичными действиями шейха Мансура по мобилизации чеченцев и народов Дагестана для нападения на Кизляр и другие российские укрепленные пункты. Командующий Кавказским корпусом ген. С. Булгаков потребовал от ген.-м. Савельева, а последний в свою очередь от кизлярской администрации разведать, где находится в данное время шейх Мансур и не присоединились ли к нему войска дженгутаевского владетеля Ахмед-хана и тарковского шамхала? [42, л. 63]. В конце 1790 г. ген. С. Булгакова сменил на посту командующего Кавказским и Кубанским корпусом ген.-аншеф И.В. Гудович. В начале 1791 г. новый командующий прибыл на Кавказскую линию и стал готовиться в поход на Анапу. Пока шли приготовления российских войск, турки прилагали усилия, чтобы поднять местное население против русских. Весной 1791 г. турецкий султан разослал среди северокавказских народов фирман, в котором призывал к войне с Россией. Шейх Мансур, находившийся в Анапе, также рассылал свои письма к местным народам, призывая их к борьбе с царскими войсками [8, с. 313-314]. 9 мая 1791 г. ген. И.В. Гудович с 11-ю батальонами пехоты, 1900 человек егерей, 24 эскадронами кавалерии и 20 орудиями двинулся к Анапе. На соединение с командующим Кавказским и Кубанским корпусом шел также отряд ген.-м. Загряжского. Идя в военный поход, русское командование прекрасно понимало, что успех экспедиции зависит от того, как поведут себя народы Закубанья. И.В. Гудович, как опытный стратег и большой дипломат, дал знать местным владетелям, что он идет с войсками в Анапу с целью бить османов, с которыми Россия ведет войну [45, с. 234-235]. Для укрепления нормальных отношений с местными жителями российскими властями предпринимались некоторые шаги. Так, ген. И.В. Гудович приказал отпустить на волю черкесов, нападавших с оружием в руках на фуражиров. Вдобавок российским войскам было предписано не травить и не топтать посевы местных жителей. За всем этим командующий следил очень строго [8, с. 314]. После долгой осады 22 июня 1791 г. российские войска под руководством ген. И.В. Гудовича штурмом взяли Анапу. Было захвачено 95 крупных орудий, турки потеряли в сражении около 8тыс. человек, в плен попало 14 тыс. человек. Среди пленных также оказались комендант гарнизона Анапы Мустафа-паша и Ушурма [44, с. 48]. Взятый в плен шейх Мансур был отправлен в Петербург и вскоре приговорен к пожизненному заключению. Умер он в апреле 1794 г. [39, с. 160]. Следует отметить, что народно-освободительное движение 1785-1791 гг. под руководством шейха Мансура, начавшееся как восстание чеченцев против царизма и местной феодальной верхушки, вскоре вызвало большой резонанс в регионе, что объяснялось общностью целей народов края в освободительном движении. Ушурме удалось привлечь под свои знамена многие северокавказские народы [5, с. 167]. Следует отметить, что исламская религия в силу объективных причин сыграла свою роль в объединении местного населения на борьбу с царской Россией. Отмечая положительную роль мусульманской религии в деле консолидации северокавказских народов, необходимо подчеркнуть, что религиозная идеология отчасти затемняла политические цели освободительного движения. 29 декабря 1791 г. в Яссах был заключен российско-турецкий мирный договор. Трактат не дал России новых территориальных приобретений на Северном Кавказе, но укрепил её позиции в Предкавказье. Согласно статье 6-й мирного трактата, османы подтверждали, что признают Кубань «границею в той стороне между обеими договаривающимися сторонами» [15, с. 45]. Таким образом, большинство закубанских народов (ногайцев и адыгов и др.) были оставлены за султанской Турцией, с тем, однако, чтобы османы не допускали с их стороны «в пределы Российской империи набегов» и «разорений Российско-Императорским подданным и их селениям» [39, с.162]. Победа России в войне с турками произвела большое впечатление на определенную часть местной знати. Летом 1791 г. адыгейские представители (натухайцы и хегаки) объявили о вступлении в подданство России [11, ч. 3. с. 233]. Между тем, российская администрация принимает решение заселить русским населением Правобережную Кубань. Так, в конце июня 1792 г. Екатерина II пожаловала Черноморскому казачьему войску в «вечное владение» Тамань и земли по правобережью р. Кубань [26, с. 14]. После переселения сюда казаков эта территорию получила название Черномория. В 1793 г. был основан административный центр Черноморского казачьего войска г. Екатериноград [35, с. 43]. С конца XVIII в. началось активное заселение Кубани русским и украинским населением. Следует отметить, что Ясский трактат имел немалое значение как для Российского государства, так и для северокавказских народов. Договор 1791 г. закреплял присоединение Кабарды, Балкарии, Осетии к России. В 1791 г. в российскую столицу прибыла делегация, состоявшая из князей Засулакской Кумыкии, тарковского шамхала, дербентского хана и других владетелей Северо-Восточного Кавказа с просьбой о принятии их в подданство России. Через 2 года, в апреле 1793г. ген. И.В. Гудович вновь принял присяги о российском подданстве владетелей Засулакской Кумыкии и тарковского шамхала. Осенью того же года дербентский хан Ших-Али-хан также присягнул на верность России [2, с. 294-459; 29, с. 148-149]. Вместе с тем Россия, занятая борьбой с Францией и не желавшая осложнять свое внешнеполитическое положение, решила пока не принимать в свое подданство владений, находящихся в «западно-южной стороне» Каспийского моря [20, с. 459]. В этот период в регионе действовали турецкие эмиссары. Они распространяли фирманы османского султана, адресованные всем местным мусульманским народам. В указе султана, в частности, указывалось, что Порта отправила своего посланника в российскую столицу с требованием «отказаться от Крыма и Кабарды» [12, с. 163]. Турецкий султан также сообщал, что в будущей войне с Россией его поддержат Франция, шахский Иран и др. В связи с этим правитель Порты призывал все народы региона готовиться к войне с Россией [25, с. 208]. Весной 1797 г. войска иранского шаха Ага-Мухаммед-хана вторглись в пределы Кавказа. Над северокавказскими народами снова нависла угроза порабощения. Но опасность миновала после убийства иранского шаха летом того же года [12, с. 172]. В конце XVIII в. политическая обстановка на Северном Кавказе с уходом шахских войск складывалась в пользу России. Иран на некоторое время был отвлечен борьбой правящей знати за шахский трон. Кроме того, российское правительство стремилось к улучшению отношений с султанской Турцией и стало проявлять больше осторожности и уступчивости в делах с османами.

D S Kidirniyazov

Institute of History, Archeology and Ethnography, Dagestan Scientific Center, RAS

Email: daniyal2006@rambler.ru
Makhachkala

Views

Abstract - 425

PDF (Russian) - 274